Надпись на сердце - Страница 29

— Что ж, товарищ сержант, — сказал он, — ваша взяла. Вас принимали лучше. Я понимаю: вас поддерживали болельщики как своего, у вас доходчивая манера подачи номеров, отчетливая сюжетика... Но ведь на одном этом не выиграешь! Почему-то ваши фокусы вызывали очень большую заинтересованность зала. Мои номера нравились — спору нет. Но ваши, хотя они и слабы еще профессионально, я бы сказал, волновали. Я это чувствовал. И хочу спросить: почему так получалось? Объясните мне, если знаете, в чем тут дело.

— А дело тут простое, — ответил Вася. — Вы правильно подметили: я в каждый номер сюжет вводил. Так сказать, идейную нагрузку давал.

— Идейную? — усмехнулся фокусник. — Ну уж, скажете! Идейный фокус — это абсурд. Вроде съедобного камня Что ж, мне прикажете вместо «волшебной палочки» кукурузный початок взять и им совершать «превращения»?! А вместо женщины перепиливать кубометр дров? Так?!

— Вы несколько вульгаризируете мою мысль, — задумчиво произнес Вася. — Впрочем, судите сами — хотя бы по сегодняшнему концерту. Вот номер с мишенями. Конечно, он, если с технической точки зрения подходить, вашему номеру в подметки не годится. Но понравился он зрителям потому, что построен, так сказать, на злобе дня. Слышали — из зала даже реплики были: «Семь попаданий из пяти возможных!»

— Не понимаю... — удивился артист.

— На днях во второй роте у нас такой случай произошел на стрельбище... Два стрелка мишени перепутали и стреляли по одной. Командир смотрит: семь попаданий из пяти возможных! Чудеса! А в соседней мишени ни единой пробоины! Горе-стрелок не знал, куда деваться от стыда... Вот и родилась у меня мысль — обфокусить это дело. Как видите — публика поняла. Или вот с каской. У нас ефрейтор Бычкин есть. Он меня надоумил «неисчезаемую каску» показывать.

— Он что, тоже манипулятор? — с тревогой в голосе спросил заслуженный артист.

— Нет, просто у него с маскировкой не ладится. На последних учениях он задание сорвал: никак замаскироваться не мог. В конце концов с горем пополам приспособил себя под рельеф, а про каску забыл. Кругом песок, и каска на ярко-желтом фоне отлично просматривалась. Посредник объявил Бычкина «убитым». Вот этот номер я и посвятил ефрейтору. Ну, а разборка карабина всякому понятна: все новички так себя ведут. То одна часть пропадет, то другая. И обнаруживают затвор где-нибудь в кармане или под столом. Это сюжет, как говорится, вечный...

— Это я понял, — задумчиво проговорил фокусник. — И ваши другие сюжеты — тоже. Но ведь так можно работать только в подготовленной, специфической аудитории. Обычная концертная публика не вполне оценила бы ваши номера. Если б я выступал только перед военными, то я, наверное, пошел бы по вашим стопам, коллега.

Представляете! Заслуженный артист и сержанту Ковригину такие слова: «коллега»! У другого бы голова тут же закружилась от комплиментов, но Вася продолжал наступление на безыдейного манипулятора.

— Есть же темы и ситуации, которые интересуют всех, — сказал он. — Например, я бы решал номер с жареной курицей сатирически.

— Ну, ну, — заинтересовался артист. — Очень любопытно! Как?

— Может быть, таким манером: подают в ресторане жареную курицу. Выходит ассистент в костюме официанта. Свидетели убеждаются, что курица жареная. Вы говорите официанту: «Мне кажется, она недожарена». Тот отрицает. Вы настаиваете. Наконец берете нож, собираетесь отрезать кусок, но только лезвие касается «жаркого», как курица с криком вскакивает с блюда, и все видят, что она действительно... живая и даже неощипанная. Официант поражен, разводит руками: «Недожарил!»

Очень эта мысль понравилась артисту, он ее сейчас же в блокнотик заприходовал. А Вася несется дальше: людей, которые перелетают из одного ящика в другой, перекрестил бы в «летунов», а на ящиках предложил написать названия учреждений каких-нибудь. Весь номер назвать «Сокращение штатов» или что-то в этом же роде.

— Получится сатира на то, как некоторые учреждения производят штатные манипуляции, — сказал он.

И так далее — целую творческую программу развил Ковригин перед иллюзионистом.

— Вы ведь все равно говорите на сцене много, так используйте голос на все сто процентов — не просто разговаривайте с публикой, а подавайте содержательный текст. А то ведь ловкость рук ради ловкости рук — занятно, но забывчиво. Да и отвлекать внимание зрителя сюжетным текстом легче, чем просто разговорчиками... Ведь если идти в иллюзионном деле по сатирической дорожке — это же непочатый край работы! Объектов для критики у нас пока еще, к сожалению, хватает. И семейные дела можно прихватить, и страстишки различные мелкие, и пережитки. А гадалок! А бездельников! Да ведь вы сами все прекрасно понимаете. С вашей техникой, мастерством — вы можете целые иллюзионные ревю-обозрения закатывать! В трех отделениях! Со сквозным сюжетом! А то ведь получается: как в восемнадцатом веке работаем. На тех же принципах!

И так артист благодарил Васю Ковригина — просто любо-дорого было смотреть.

— Обязательно, — говорит, — возьму сейчас творческий отпуск на подготовку новых аттракционов и буду обсуждать ваши идеи.

А через некоторое время получает клуб портрет фокусника с этой вот удивившей меня надписью: спасибо, мол, за урок и привет сержанту Ковригину.

— А где сейчас Ковригин? — спросил я начальника клуба. — Демобилизовался уже? На эстраде, наверное, выступает?

— Службу в армии он, верно, кончил, — усмехнулся начальник клуба. — Но в артисты не пошел. Он ведь по гражданской специальности — агротехник. Ну и вернулся к себе на родину, в колхоз. Письма нам пишет: «Придумал я один «агрономический фокус», уже на полях показываем — урожай в два раза увеличили! Никаких иллюзий — все абсолютно научно. Приезжайте — продемонстрируем».

За жизнерадостность и неутомимость Евграфыча на селе зовут «дедом Непоседом».

Деда уважают. Он за свою храбрость еще во время первой мировой войны георгиевским кавалером стал. За какой конкретный подвиг — этого никто не знал. Одни говорили, что он единолично роту врагов в плен взял, другие — что роту из окружения вывел, от плена спас. Зато все знали, почему у деда рядом с георгиевской ленточкой орден Славы красуется. Эту награду дед, можно сказать, на глазах всех колхозников заслужил во время войны с гитлеровцами, в партизанском отряде. Смекалистый старик придумал хитрый способ борьбы с врагом. Он бродил, прося подаяние, по дорогам и, улучив момент, переставлял немецкие указки направлений. Если, к примеру, указка показывала, что в село Никольское дорога идет направо, а налево — болото, то дед Непосед переворачивал ее, и село Никольское оказывалось слева. Много крови испортил дед фашистам!

— У меня, — смеялся дед, — особая специальность: указчик!

За то время, пока партизанил, Николай Евграфович отрастил роскошную бороду. Большая, по пояс, темно-коричневая, с проседью, она была известна всему району и считалась колхозной достопримечательностью.

— Ох, и хороша! — смеялись девчата. — Лучше любой чернобурки!

— Вот когда внучка моя меньшая будет свадьбу играть, — отвечал дед, — я ей эту бороду на воротник подарю!

Борода характером вся в деда — с норовом, ни минуты себя спокойно не ведет. Когда дед садится есть, борода пытается попробовать еду раньше ложки. Если Евграфыч хочет поцеловать подвернувшегося под руку внука, то борода, словно ревнуя, начинает так щекотать малыша, что тот не может устоять на месте и, захлебываясь от смеха, убегает. А однажды, когда дед Непосед пришел на занятие кружка юных пожарных и пытался надеть противогаз... Впрочем, об этой эпопее надо рассказывать отдельно. Кстати, в колхозе, да и в районе, пожалуй, не найдется человека, который бы не хотел рассказать про деда Непоседа какой-нибудь занимательной истории. Поэтому, когда я встретил недавно заведующего клубом из Верховья, он мне первым делом сообщил, что Евграфыч овладел новой профессией — стал экскурсоводом.