Надежда феникса (СИ) - Страница 50

— Вы совершенно не меняетесь, ваше величество! — Ее голос звучал, как будто она стояла в двух шагах от него. Ее улыбка, ее глаза, ее смех: все это сейчас было настолько живо, что Легран не удержался, улыбнулся сам. Надежда была рядом все это время, все это время, что он вел себя как дурак. А ведь мог каждый день, ну или хотя бы большую часть дней сжимать в объятиях самую желанную женщину.

Сквозь рокот драконов, рев пламени, шипение до него донесся крик брата:

— Легран, вернись! — но он звучал как из другого мира.

Как слабый, едва различимый шепот.

Он даже не обернулся, наконец-то оказавшись у кромки леса и пуская в ход вспышки с удвоенной силой. На заре самых первых сражений драконы попытались поливать лес Шаэри своим пламенем, но оно, словно оттолкнувшись от невидимой преграды, срикошетило в них. Тогда погибло очень много сильных драконов.

Огонь Феникса же действовал даже внутри, и сейчас, продвигаясь все дальше и дальше вглубь леса, Легран старался почувствовать источник темной силы. На что эти твари идут? И откуда?

Перед глазами то и дело темнело, а может быть, это было свойство леса, порождающего таких созданий, но все же чем дальше он двигался, тем более явно ощущал какой-то пульсирующий темный сгусток, отзывающийся в сердце льдом. И — гораздо ближе к себе — словно полный противовес, согревающий пламенный островок.

Теперь становилось понятно, каким образом кто-то вытащил тварей из их норы: на энергию, которой они так жаждали. Уничтожить его — и твари перестанут лезть, а после… после останется только очистить эти легионы Огнем Феникса.

Прогулка по сырой, размякшей от дождя земле, между деревьев, в лесу, кишащем теми, кто с радостью бы им полакомился, заняла чуть больше времени, чем он рассчитывал. Чуть больше времени и чуть больше сил. Раньше Легран не мог понять, почему отец поступил так. Почему не остановился, почему раскрыл свою силу на полную, зная, что это его убьет.

Сейчас, когда за его спиной были те, кто бился с ним бок о бок до изнеможения, а еще чуть дальше — та, что безумно дорога и без которой сама жизнь, казалось, теряла смысл, он все понял. Осознал, и словно гора с плеч свалилась, вся эта бесконечная бессмысленная обида и непонимание, которые он таскал с собой все эти годы.

Твари слетались на энергетический сгусток, как мотыльки на свет. Они рвались сначала к нему, а потом, понимая, что это не энергия жизни, устремлялись дальше. Тех, что окружили источник, Легран уничтожил несколькими мощными вспышками, а потом — когда дальний поток потихоньку стал угасать, обратился к Огню Феникса. Древней истинной силе их рода.

Она откликалась неохотно, но все же, стоило почувствовать искру в груди и на пальцах, он активировал ее на полную мощь. То, что его прадед использовал как оружие, сейчас стало спасением. Легран перестал ощущать себя практически сразу, не было ни боли, ни страха. Только безграничная магия, первородная магия их рода, струящаяся сквозь тело и накрывающая лес своим очищающим покровом. Дальше леса он ее не выпустил, с оставшимися тварями разберутся и Миранхард, и Виорган, и все сражающиеся с ними спина к спине.

Темная чужеродная пульсация стала гаснуть, источник, откуда приходили твари, словно закрылся. Пожалуй, это было последнее, что он почувствовал перед тем, как соскользнуть в полное беззвучие и темноту.

Глава 22. Мир, который спасет любовь

Надя

Вот чтоб его понос одолел, правда! Хотя после того, что он сделал с Любой, я ему не просто поноса желала, а чего похлеще. Пусть даже это «что похлеще» пока отказывалось формулироваться (и к счастью), меня просто затрясло от ярости. Я почувствовала, как на мне пытаются дорвать платье, и обмякла. Сделала вид, что потеряла сознание.

Мне бы сейчас пару минуток, собраться с мыслями, а уж потом я им такое устрою, что мало никому не покажется! Нож был слишком близко у горла моей сестры, но в теории я должна успеть. Должна успеть отдать приказ алой сирин этому… недомонаху, чтоб ему евнухом стать! Потом Лавэй, и только потом — секретарь. Ошибусь, хоть чуть-чуть промедлю, может пострадать и Люба, и в меня могут шарахнуть заклинанием. От которых я, к слову, пока еще защищаться не умею!

Пока все это крутилось в моей голове, Лавэй надо мной осознал, что что-то не так.

— Что-то она слишком спокойно лежит, Дорран. Действительно сознание потеряла или притворяется? Проверь!

Вот гадство! Забыла же, что этот лекарь, нарушивший все клятвы, которые только можно, в том числе и Гиппократа, все-таки лекарь! Если он сейчас выдаст мое состояние Лавэю, о внезапности можно забыть, а поэтому…

— Нож выкинул! — Мой голос ударил в него с такой силой, что монах пошатнулся. Лавэй взрычал, но я резко повернулась к нему:

— Сидеть, медведь!

Лавэй плюхнулся на задницу раньше, чем я успела сказать: «Ик!» 

Только краем глаза уловила, что нож валяется на земле, а Люба гусеницей отползает подальше, как в меня полетело заклятие. То самое, которое обещал Лавэй, от секретаря. Наверное, в этот момент вся жизнь пронеслась перед глазами, просто промелькнула, как короткий пятиминутный мультфильм. В котором я с проворностью актера Голливуда из экшен-сцены откатилась в сторону, после чего резко крикнула:

— Замри!

Дорнан так и замер, будто его основательно скрючило. С занесенной для второго удара рукой, на которой уже мерцали искры.

— Никакой магии, — глубоко произнесла я, и искры погасли.

Только сейчас я смогла покоситься на дыру в земле, основательную такую, которая могла бы быть во мне, и икнула. По-настоящему. После чего подскочила и на негнущихся ногах бросилась к сестре, которая далеко не уползла, но старалась.

Упала рядом с ней на колени, вытащила кляп, заключая лицо в ладони.

— Все хорошо, — пробормотала ей. — Все хорошо, все будет хорошо.

Люба не успела ничего сказать, а вот глаза у нее стали огромные. Я услышала за спиной рев, уловила движение. Совершенно нелепая мысль — в последние секунды своей жизни подумать о том, что не призналась Леграну в любви. Но именно это я и подумала за миг до того, как опомнившийся лекарь вонзил бы меня в кинжал.

— Пошел на ***!!! — Крик Любы ударил в меня не только звуком, но и магией. Я увидела, как полыхнула ее прядь, становясь насыщенно-алой, поняла, что удара не последовало. Больше того, Дорран отступил, а Люба завозилась на земле с удвоенной силой.

— Развяжи меня быстрее, и давай отсюда выбираться!

Кажется, шок у моей сестры прошел быстрее, чем у меня, потому что я еще слегка тормозила, развязывая ее, а вот Люба шустро сбросила веревки и поднялась. Прежде чем я успела ее остановить, подлетела к сидящему Лавэю и изо всех сил пнула его в причинное место. Игр завалился на землю с воем, а Люба прокомментировала:

— Это тебе за мою сестру! А это за меня!

Она замахнулась второй раз, но я перехватила ее за плечи и оттащила в сторону.

— Все, все, хватит. Доставим его к Леграну, пусть он с ним разбирается.

Глаза сестры полыхали, но все же она отступила.

— Так, кто нам откроет портал?

— Этот, — я кивнула на секретаря. — Или этот…

Оглянулась на лекаря, но он уже брел где-то далеко между деревьями.

— Это вообще что? — изумленно спросила я.

— На *** пошел, — сообщила сестра. 

Я подавила желание прикрыть глаза.

— Все это очень хорошо, но если хочешь, чтобы он открыл портал, все-таки надо его остановить. 

— Жаль, — коротко отозвалась Люба. — Я бы посмотрела, куда он придет.

За Дорраном сбегала она, потому что один идущий… ладно, неважно, лекарь представлялся мне менее опасным, чем Лавэй и секретарь. Люба привела его сына буквально за ручку, после чего я голосом алой сирин отдала приказ вернуть нас в замок Леграна.

Надеюсь, он меня поблагодарит за то, что я поймала ему этого неуловимого Джо, а заодно и парочку предателей, очень некстати затесавшихся под видом своих. 

Честно говоря, меня все еще слегка потряхивало, но по венам уже разливались остатки адреналина, помимо которого мной овладела какая-то самая что ни на есть настоящая гордость. Я не просто справилась с этими гадами, я их еще и в руки правосудия передам. Могла ли я себе вообще такое представить?!