Надежда - Страница 51

Черт побери! Они собирались заняться этим делом. И они уже взялись за него. Взялись, не сомневаясь и не колеблясь.

Нет, еще не всё потеряно. Его страна не погибла, и есть для чего жить…

— Список людей, который вам дал Бенсон, у вас с собой? — спросил Хастон, продолжая что-то записывать.

— С собой.

— А его показания?

— У меня здесь копия, а тот экземпляр, где он поставил отпечатки пальцев, у главного редактора.

Хастон поморщился.

— Это хуже. Ну ладно. Вы посидите пока. Соберется народ, обсудим план действий.

Его прервала девушка, которая принесла несколько листков на подпись.

Затем входили еще другие люди. Некоторые, поговорив с Хастоном, уходили. Другие, кивнув ему и мельком взглянув на Кларенса, присаживались на стулья или на подоконник, вполголоса переговариваясь.

Телефон продолжал беспрерывно звонить, за дверью комнаты стоял тот же гул, но всё это уже не раздражало репортера. Он сидел, откинувшись на спинку стула и наслаждаясь уже давно не посещавшим его чувством покоя. Дело сдвинулось. Оно пошло.

Когда в комнате собралось шесть человек, Хастон выглянул за дверь и сказал Мери, чтобы их не прерывали.

Затем, вернувшись на свое место, он постучал карандашом по столу и оглядел присутствующих.

— Товарищи!

Разговор умолк.

— Товарищи. Тут к нам пришел мистер… — Он посмотрел на Кларенса. — Простите, я не узнал вашей фамилии.

— Кейтер. Кларенс Кейтер, — сказал репортер.

— К нам пришел мистер Кейтер, который имеет важные материалы о деятельности шайки Дзаватини в порту. Как вы знаете, организации западного побережья два раза присылали сюда своих людей, чтобы помочь портовым рабочим, но по тем или иным причинам не смогли ничего сделать…

Голос у него был негромкий и ровный. Голос человека, которому незачем кричать, чтобы его слушали.

Хастон коротко рассказал о том, что сообщил ему Кларенс.

— Я думаю, что мы должны помочь портовым рабочим. Мы сами только недавно избавились от гангстеров. А больше никто в городе не станет этим сейчас заниматься..

Он кончил. Затем рослый молодой мужчина, черноволосый, с блестящими темными глазами сказал:

— Пожалуй, выделить на это дело двух членов комитета будет довольно. Потом в порту найдутся еще люди.

— Двоих хватит, — поддержал его коренастый коротыш с веснушчатым открытым лицом. — Я и сам бы на это дело пошел. Я в порту два года работал. Натерпелся от Дзаватини.

— Ну и хорошо, — сказал Хастон. — Вы двое на это и пойдете. И адвокат, конечно, с вами и сам мистер Кейтер. Никто не возражает?

Возражений не было. Совещание окончилось. Люди опять заговорили о своих делах. Хастон подозвал коренастого и того, который выступил первым, и познакомил их с Кларенсом.

— Это Стил, а это Грегори. Один у нас казначей, а другой редактирует нашу профсоюзную газету.

Мужчины пожали друг другу руки.

— Сядем, — сказал Хастон. — Адвокат, его зовут Сентнер, будет, наверное, попозже. Мы пока обсудим, что нужно сделать прежде всего.

— Сразу начинать с людей, — предложил черноволосый Грегори. — Разыскать тех, на кого можно опереться. Кто выступит на суде.

Через два часа, закусив предварительно в маленьком баре здесь же в доме, Кларенс, Грегори и адвокат Сентнер отправились по одному из адресов, указанных в списке Бенсона.

Никто не спрашивал Кларенса, намерен ли он участвовать в работе. Это предполагалось само собой, и репортер чувствовал огромную гордость оттого, что эти люди ни минуты не сомневались в его мужестве. Он и не мог теперь поступить иначе. Все его планы о том, что он уедет сразу же, передав дело профсоюзу, исчезли.

Старенький открытый «Форд» вел Грегори. Кларенс и адвокат разговаривали на заднем сиденье.

— До сих пор я не могу понять, — говорил Кларенс. — Неужели и Бирн испугался Дзаватини? Если нет, то почему же он отказался печатать материал?

Сентнер с усмешкой пожал плечами.

— Очень просто. Дзаватини контролирует Объединение розничных торговцев. Объединение перестало давать объявления в «Независимую». Им «Звезда» предложила более выгодные условия. Вы разве не заметили по газете, что некоторое время рекламы было меньше?

— Заметил, — согласился Кларенс.

— Ну, Бирн и нажал на Дзаватини, — продолжал адвокат. — Пожалуй, он показал ему то, что вы записали со слов Бенсона. А когда гангстер сдался и Объединение вернулось в «Независимую», Бирн затрубил отбой.

Ах, вот в чем дело! Кларенс не мог предположить, что Бирн поддерживает такие близкие, даже деловые отношения с бандитом. Значит. Бирн в его кабинете с пушистым ковром и коллекцией фарфоровых тарелок на стенах, Бирн с его мягкими движениями и тихим голосом был таким же преступником, как те двое, что пришли к нему ночью.

Машина мчалась по широкой асфальтированной улице. В лицо Кларенсу дул свежий ветер. И репортер понял, что он избавился от страха, угнетавшего его всё это время. Он включился в борьбу против бандитов, и это сознание уничтожило страх. Оказывается, нужно действовать, и тогда появится мужество.

Он поделился своими соображениями с адвокатом.

— Конечно, — согласился Сентнер. — Когда я был маленьким, мать торговала каштанами на Бауэри. Это было в Нью-Йорке. Выходила каждый вечер с лотком и вставала возле хлебного магазина. И вот, регулярно через два дня появлялся восемнадцатилетний юнец с физиономией орангутанга, молча набивал карманы каштанами и уходил. Мать однажды попыталась не дать ему ничего, и тогда он три дня подряд ногой вышибал у нее лоток из рук. Это даже не был настоящий рэкетир. А так — любитель из начинающих. Мне тогда было десять лет, и я его безумно боялся. Меня прямо трясло от ужаса, когда он подходил. Юнец заметил это и всякий раз не забывал пнуть меня ногой или стукнуть в лоб так, чтобы я ударился затылком об стену. Дело дошло до того, что если я случайно встречал его на улице, я поворачивался, в ужасе бежал домой и не показывался весь день. Никто из взрослых нас не защищал, потому что рэкет был обычным делом, и люди боялись, что юнец связан с какой-нибудь шайкой…

Сентнер вытащил сигареты, предложил Кларенсу и закурил сам.

— А отца не было? — спросил репортер. Он слушал рассказ с живейшим интересом.

— Отца не было… Так вот, однажды мать мне сказала: «Возьми кирпич и ударь его». Я плакал весь день. Но она была неумолима. «Возьми кирпич и ударь его». Я положил кирпич за пазуху. Юнец появился в обычное время и развязно подошел к нам. Мать посмотрела на меня. Я так дрожал, что, когда вытащил кирпич, он выпал у меня из рук. Я уже хотел бежать, но вдруг увидел, что юнец побледнел и отступил на шаг. Это придало мне сил, я схватил кирпич. Юнец отступил еще на один шаг. После этого была драка. Он меня сильно побил, но я его уже не боялся и всегда вступал в бой. Вскоре он перестал к нам подходить.

Сентнер помолчал и добавил:

— То же самое и с бандитами. Это похоже на то, как спускаешься по винтовой лестнице. Если наклонишь голову, обязательно стукнешься о верхние ступеньки, потому что они идут тебе навстречу. А если будешь идти выпрямившись, ничего не будет.

Кларенсу с его ростом никакие винтовые лестницы были не страшны. Но сравнение ему понравилось. Действительно всё дело в том, чтобы идти выпрямившись.

Машина замедлила ход. Грегори, оглянувшись, бросил:

— Кажется, здесь.

Первым, к кому они попали, оказался тот самый парень, который в порту возле доков посоветовал Кларенсу обратиться к Бенсону. Парня звали Даном.

Сначала он наотрез отказался рассказывать что-нибудь. Стоя у стола в маленькой полутемной комнате, он повторял, испуганно глядя на трех вошедших к нему мужчин:

— Ничего не знаю. Никому не плачу и ничего не знаю.

Но от Грегори было не легко отделаться.

— Ты же видишь, что я сам рабочий, а не бандит. Посмотри на руки. Видишь мозоли?.. Может быть, кто-нибудь тут есть, кто на швейной фабрике работает? Там меня все знают.