Над Курской дугой - Страница 81

— Поспешность — враг авиации! — И показывает на штурмовиков. — Их три шестерки. На взлет и сбор им нужно минуть десять, а нам — минута. Вот «горбатые» соберутся, встанут на курс, и тогда будем запускать моторы. Догоним на маршруте. Нужно беречь каждую секунду.

Майор глядит на капитана Рогачева:

— А тебе, Василий Иванович, оставаться с парой на аэродроме и быть готовым помочь нам. В случае чего, взлетишь. Главное, прикрыть нас при посадке. А то немцы могут прихватить прямо над точкой, когда у нас уже не будет горючего.

— Понятно, Товарищ майор… Только над Ахтыркой мы пристроились к штурмовикам и заняли свои места в общем боевом порядке. Экономя горючее, ни один «як» не шелохнется. Восьмерка летит с «илами». Мы с Тимоновым, забравшись как можно выше, идем парой отдельно от всех и со стороны наблюдаем за обстановкой в воздухе и на земле.

Под нами — линия фронта. Обычно в такие моменты кругом рвутся снаряды. Сейчас — ни одного разрыва. Очевидно, вся зенитная артиллерия противника снялась с передовых позиций и откатывается в тыл. В воздухе тихо и спокойно.

А под нами, насколько хватает глаз, бушуют пожары. По мере удаления от фронта пожаров становится меньше. Зато какое оживление на дорогах! Враг, сжигая все на своем пути, спешит отойти на новые оборонительные рубежи. При приближении нашей группы шоссейные дороги, проселки моментально очищаются, будто по ним проносится гигантская невидимая метла. Люди, бросая машины, разбегаются. Тот, кто хоть раз испытал силу «илов», уже не захочет попасть под ливень огня «черной смерти», как их называли оккупанты.

Авиация — наиболее надежное из средств, способных помешать фашистским войскам организованно занять оборону на новых рубежах. С этой целью действуют и «илы», и бомбардировщики, привлекаются и истребители. Я вижу, как правее нас группа штурмовиков накрыла колонну танков и автомашин, на дороге, проходящей по болотистой местности. Огонь уже бушует на большом пространстве.

А вот впереди, на проселке, зазмеилась другая большая колонна вражеских войск: пехота и артиллерия. Подходящая цель. Но наши «ильюшины», выполняя приказ, забираются все глубже и глубже в тыл противника.

С каждой минутой растет беспокойство: хватит ли горючего на обратный путь? До цели осталось не больше двух минут летного времени. Однако как они ощутимы! Кажется, что длиннее их нет ничего на свете.

Воздушного противника пока не видно, и каждый из нас живет напряженным ожиданием. Чтобы разрядиться, вглядываюсь в даль. Там темной полоской кустарника обозначились берега речки. Штурмовики, чуть подвернувшись вправо, опускают носы. Значит, они уже видят цель. Огненные струи снарядов и пуль хлынули на кусты. Потом посыпались бомбы. В воздухе мгновенно вспыхнули разрывы зениток.

Проходим над самой рекой. Теперь внизу все видно. На восточном берегу редкий, с большими вырубками, лес кишит войсками: здесь и пехота, и артиллерия, и танки. От ливня металла все засверкало, забурлило взрывами и огнем. Понтонного моста через реку как не бывало. На противоположном крутом берегу желтеют свежие окопы, суетятся люди, снуют машины. Противник окапывается. Огонь «илов» и тут настиг врага. Река и кустарник окутались дымом и пылью.

Резкий голос Тимонова, раздавшись в наушниках, прервал наблюдения:

— Левее и ниже «мессеры»!

Пара «худых», оставляя белые струйки, на полной скорости сближалась с восьмеркой «яков». Гитлеровцы, понеся за последние дни большие потери в воздухе, стали летать преимущественно мелкими группами и действовать как «свободные охотники». Накал воздушных боев резко упал. Вот и сейчас появились только «охотники», тактика которых нам давно известна.

Мы с Тимоновым прикрываемся солнцем. Враг, конечно, нас не видит.

Небольшой доворот — и пара противника перед нами и ниже. Мы «огрызнулись», как говорил Василяка, — и еще два фашиста нашли себе могилу на украинской земле.

«Илы» без всяких помех сделали свое дело и спокойно пошли домой.

Сзади долго еще виднелся бушующий огонь, облака дыма и пыли. А навстречу шли все новые группы штурмовиков и бомбардировщиков. Приказ командования — нигде не давать врагу закрепляться — летчики выполняли успешно.

Наконец получено указание перебазироваться. Командир дивизии собрал летчиков. Все сели на землю. Николай Семенович Герасимов с необычайным для него волнением делится своими мыслями:

— Понимаете, впереди Днепр! Днепр впереди!.. Бои за Киев! Фашисты отступают. Мы должны бить и гнать врага безостановочно. Никакие «Восточные валы», никакие «неприступные» укрепления не спасут оккупантов от разгрома. Теперь недалек уж день, когда форсируем Днепр. Вся болтовня гитлеровцев, что мы не можем наступать летом, лопнула, как мыльный пузырь. Да мы и никогда не сомневались в своих силах. Разве летом сорок первого года, когда началась война, мы не думали о наступлении? — Полковник разочарованно махнул рукой. — Только не получилось… А что мы не умели воевать? — Герасимов обратился ко мне: — Помнишь Халхин-Гол и нашу довоенную выучку?

Как не помнить! Передо мной одна за другой вставали памятные картины успешных воздушных сражений с японцами, этапы развития тактики истребительной авиации.

На Халхин-Голе, как правило, все воздушные бои начинались в сомкнутых строях. После первой же атаки стройные ряды дробились, завязывались схватки между одиночными самолетами и максимум — парами и тройками. По плотности истребителей в небольших пространствах неба они превосходили воздушные бои Великой Отечественной войны. В Монголии случалось так, что в одной воздушной карусели с обеих сторон участвовало 300—500 и более истребителей. На заключительном этапе воздушных боев широко началось эшелонирование групп по вертикали. Умело взаимодействовали по высотам между собой И-16 и И-153 («чайки»). В построении боевых порядков расстояние между самолетами значительно увеличилось. Значит, уже на Халхин-Голе вертикальный маневр входил в практику.

Фактически, боевые действия в Монголии заложили основы эшелонирования боевых порядков и неплотных строев, что и было закреплено в уставе истребительной авиации 1940 года.