Над горой играет свет - Страница 1
Annotation
Созданный современной американской писательницей и поэтессой Кэтрин Мадженди неповторимый, волшебный мир расположен в глухих уголках восточных штатов, наполнен дыханием гор и леса и населен образами детства и тенями ушедших, которые то и дело вмешиваются в ход повествования.
Вирджиния Кейт возвращается в родные места, чтобы похоронить мать и распорядиться наследством, — а на самом деле ей предстоит правильно распорядиться собственными счастливыми и горькими воспоминаниями, осмыслить судьбу трех поколений женщин ее семьи, понять и простить.
НАД ГОРОЙ ИГРАЕТ СВЕТ
ГЛАВА 1. Про сейчас
ГЛАВА 2. Дотлевай, огарок![1]
ГЛАВА 3. Опущен занавес, мистер Шекспироед
ГЛАВА 4. Бить иль не бить? Такой назрел вопрос
ГЛАВА 5. Волнующе-загадочная
ГЛАВА 6. Тут оба нарубили дров
ГЛАВА 7. Про сейчас
ГЛАВА 8. Все зло в этой женщине
ГЛАВА 9. Ослы и те их умнее
ГЛАВА 10. Я тебя подожду
ГЛАВА 11. Праздник закончился
ГЛАВА 12. Папа нашел себе шлюху
ГЛАВА 13. И кого у нас тут не хватает? Тебя!
ГЛАВА 14. Жизнь иногда слишком жестока, доченька
ГЛАВА 15. Какая отрадная картина
ГЛАВА 16. Кейт из Западной Вирджинии все им делает не так
ГЛАВА 17. Опять она витает в облаках
ГЛАВА 18. Меня зовут Вирджиния Кейт Кэри
ГЛАВА 19. Про сейчас
ГЛАВА 20. Детка, сегодня в воздухе веет чем-то необыкновенным
ГЛАВА 21. Глупый шальной мальчишка
ГЛАВА 22. Все хорошее слишком быстро заканчивается
ГЛАВА 23. Так, значит, это его дети
ГЛАВА 24. Сама открой и посмотри, чучело
ГЛАВА 25. Моя миленькая мурлыка, Лаудина!
ГЛАВА 26. Мам, а меня ты тоже засыновишь?
ГЛАВА 27. И тут затрезвонил телефон
ГЛАВА 28. Про сейчас
ГЛАВА 29. Нехорошо это, когда родные
ГЛАВА 30. Кто ты здесь такая, Вирджиния Кейт?
ГЛАВА 31. Катись назад в Блюйзиану… к этой своей
ГЛАВА 32. Он всегда терпеть не мог расставания
ГЛАВА 33. Про сейчас
Фирменные рецепты героинь книги
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
Осторожно, но настойчиво ищем мы свой путь домой.
Между графством Покахонтас и графством Саммерс, вот где родилась моя мама, где жила бабушка Фейт, там она и умерла, у себя на горе. Я, задрав голову, нахожу взглядом свое наследственное владение. В нем все наши тайны и секреты, все наши жизненные потери и обретения.
По горе этой носилась когда-то мама, чумазая девчонка, бегала себе и бегала, пока ее не забрал с собой мой папа. Ясно-ясно вижу старый домик на горе, к нему поднимается папа, и сейчас он постучится в дверь.
Гоню воспоминания прочь, надо сосредоточиться на том, что предстоит сделать.
Адрес мне дал дядя Иона, нашла легко, это близко от шоссе. И вот я паркую машину и захожу внутрь, забрать маму, шагаю с поднятой головой, громко топаю. Никого. Я тут одна.
— Ты не одна, я с тобой, — говорит бабушка.
Я смотрю, что сталось с мамой, и думаю, как хорошо, что она заставила заняться всем этим дядю Иону, до моего приезда. Теперешняя нереальность мамы становится еще более ощутимой, когда я кладу ее рядом с собой в машине и разворачиваю колеса в сторону белого домика, где мы все когда-то жили, где мама осталась одна, постепенно, друг за дружкой, отпустив всех нас. Я везу ее вдоль извивов петляющей дороги, держась между горой и воспоминаниями. И вот я здесь. Знакомая парочка холмов сторожит нашу низину; я сворачиваю на грунтовую подъездную аллею, свет фар бежит впереди.
Тут все как прежде.
Нашим любимым ангелам:
Дэвиду, Аннабель и бабушке
НАД ГОРОЙ ИГРАЕТ СВЕТ
Сага Вирджинии Кейт
Эта история вымышленная. Все действующие лица, имена и события порождены писательским воображением. Любое сходство с реальными людьми (как здравствующими, так и покинувшими сей мир), географическими точками и происшествиями непреднамеренно и случайно.
…Не свалит гору ветер,
Как ни силен подчас его напор.
Уильям Шекспир.
Укрощение строптивой, акт I, сцена 2
Бабушка Фейт мелькает в зыбкой туманной дымке, завывает волк, взлетает филин. Это моя гора. Сидя на Фионадале, я взбираюсь выше и выше, ее копыта выбивают дробь. А передо мной сейчас лишь черные девчачьи глаза, вижу их сквозь замочную скважину в дверце шкафа, сначала они у меня широко распахнуты, потом закрыты. Дробят копыта, мы взбираемся на гору. На гребне я останавливаюсь и вынимаю из рюкзака маму. Здесь, где рвется ввысь песнь горы, где исходит влагой туман и потряхивает гривой моя Фионадала; где рыдают скрипки старых призраков, тех, кто уже отвековал свою жизнь на горе; где витают голоса всех, кого я потеряла и кого обрела, под колыбельную окрестных гор, и на подошвах моих чернеет земля Западной Вирджинии, и мама кричит «ну же!»… именно здесь я вскрываю ее урну. А потом кружусь, кружусь, кружусь, выпуская маму, и она со вздохом, с сорока тысячами вздохов летит на волю. Но вот я в изнеможении останавливаюсь, и она падает на меня, падает на деревья и на гору, на утес, и наконец пепел оседает. Ухает филин, завывает волк, гора тут, бабушка Фейт кивает мне. Теперь мама стала частицей всего этого.
ГЛАВА 1. Про сейчас
Вся моя усталость улетает в окошко, едва там, на горе, я вижу в зыбком туманном мареве бабушку Фейт. Такая же, как прежде, будто пламя пожара совершенно ее не коснулось, цела и невредима и настойчиво манит меня, чтобы о чем-то попросить. Всю жизнь бабушка о чем-то шепотом меня просила.
Я высовываю руку из окна машины, мама всегда так делала, и кричу:
— Эге-ге-гей!
Потом еще громче кричу летящему во тьме филину:
— Я Вирджиния Кейт, совсем чокнутая!
Филин парит с распростертыми крыльями, высматривает себе ужин. Чушь. Какая из меня чокнутая. Я мчусь в ночи в своем мышастом «субару», отягощая собой бесплотную тьму. Колеса того и гляди оторвутся от дороги, и я полечу, как филин. Даже если выпустить из рук руль, машина сама найдет путь к небольшой низине, прикорнувшей под сенью горы. А в выдвижной и ненужной мне пепельнице лежит онемевший мобильник, я его отключила и запихала в самую глубь пепельницы, с глаз долой. При теперешнем моем состоянии выслушивать еще какие-нибудь ужасы…
Последним из услышанных был звонок от дяди Ионы: «Поезжай домой и забери свою маму». Конечно, я отвратительно долго не звонила в Западную Вирджинию, домой, но после слов дяди помчалась, не дождавшись рассвета, не дав себе времени эти слова осмыслить.
«У нас в горах призраки и духи постоянно толкутся среди живых, — часто говорила бабушка. — Все норовят что-то подсказать, предупредить, если какая поджидает напасть. А то и намекнут, что и как надо делать. Но главное им, чтоб каждого помнили, не забывали».
Мама про такое рассказывала редко, чтобы не тревожить. Она говорила, что от подобных поминаний человек тамспотыкается и падает. Теперь я понимаю, что она имела в виду, а в детстве до меня не доходило.
Я кладу руку на дневник, который получила от нее полмесяца назад. Надо было ехать сразу, но помешала вредность, неистребимый гонор. Накручивала себя: пусть не воображает, что стоит ей поманить пальчиком, и я примчусь, да, примчусь, хоть она выставила меня тогда, совсем еще девчонку, которой так нужна была мать. Я, как пес, зубами вцепилась в ее слова, я гнула свою линию.