Национальный вопрос и моя мама - Страница 18

— А как складывалась жизнь в Грузии?

— Так и складывалась — Луку в год крестили. Жалко, что поздно я согласилась. Зато Мате крестили почти сразу после рождения. Я даже не знала, что это так важно. И разница между мальчиками есть. Вот каждое воскресенье Деметре их водит на причастие: старшего за руку, младшего в «кенгуру» сажает. Так Лука не хочет, каждый раз упирается. Зато как причастится — становится тихий, спокойный. А с Мате таких проблем нет, он с рождения к Богу прирос.

— Как Деметре к детям относится?

— Очень любит их. Мне то и дело говорит: «Элиз, посмотри, каких нам Господь детей дал! Мы должны еще больше молиться». Я и так каждый день прошу Бога, чтобы Он меня вразумил, как детей правильно воспитать. Вдруг что упущу? Вся ответственность на мне. Отец их редко видит, много работает. Очень хочу, чтобы они выросли хорошими людьми. Хотя у нас есть деньги, я не приучаю их к роскоши. Лука, когда что–то хочет, всегда осторожно спрашивает: «Мама, а можно это купить?» Детей нельзя заваливать ни сладостями, ни игрушками. Когда всего много, все обесценивается, и ребенок уже не чувствует радости. Зато когда потеряет — это трагедия. В жизни надо быть готовым ко всему: сегодня деньги есть, а завтра их может не быть. Но ведь это не катастрофа. Я Диане говорю, что хочу третьего ребенка. А она удивляется: «Когда же ты будешь отдыхать и жить для себя?» А дети и есть моя жизнь. Зачем мне отдых?

— Твоя мама к вам приезжает?

— Да, недавно была. Хотела посмотреть, как я тут живу. Познакомилась с Тасико — моей свекровью. Увидела, что у нас все хорошо, и давай мне по–азербайджански, чтоб другие не поняли, мораль читать:

— Смотри, узнаю, что ты с Тасико плохо обращаешься — голову тебе отрежу! Ты ей чай как можно чаще давай. Налей и на подносе ей в комнату неси.

— Мама, — говорю, — грузины столько чая не пьют.

— Учи ученого, — рассердилась она. — Делоне в чае, а в уважении!

А потом совсем развоевалась:

— Давай, — говорит мне, — когда ты в Баку приедешь, детям обрезание сделаем!

Тут я и сорвалась:

— Ну уж нет! Они теперь крещеные. Мои дети христиане. Зачем им обрезание? И Деметре будет неприятно.

Мама обиделась на меня из–за обрезания, а я спокойно вздохнула, когда мы ее проводили в Баку.

Тут с качелей вернулась Диана с малышами и выдала последнюю новость:

— А знаете, что Элиз меня по–азербайджански говорить научила? Теперь на базаре с татарками, кто зелень продает, торгуюсь только так — Диана тут же лихо разыграла диалог в лицах, развеселив всех. В финале снова перешла на русский. — Они мою речь слушают и спрашивают:

— Ты кто? Гурджи?

— Иох, — говорю. — «Нет», значит.

— Гречанка?

— Иох.

— А кто?

— Ормени.

Они от удивления головами качают: мол, как это у армянки с азербайджанцами мир и даже их язык выучила? И вдруг как начали мне в сумку киндзу, петрушку и тархун огромными охапками совать:

— Возьми всо из уважения. Дэнэг не надо!

Мы смеемся. Диана наслаждается триумфом.

Но ей еще нужен заключительный аккорд:

— Скажите честно — я талантливая?

— Да кто с тобой сравнится!

— Я же пять языков знаю! Армянский с детства, русский со школы, грузинский с улицы, азербайджанский от Элиз. А английскому меня хозяйка шведка учила, когда я у нее бебиситтером пахала. Я бы точно министром иностранных дел была, если бы в школе двоек не нахватала.

Потом наш «министр» переключается на Элиз:

— Что вы на Пасху делали?

— Свекровь яйца красила, я стол накрывала, а Деметре на всю ночь в церковь ушел.

— А ты что не пошла? — хитро улыбается Диана.

— А что, нельзя дома «Христос воскресе!» детям сказать? — тоже улыбается Элиз. И вдруг спрашивает. — А у армян есть Пасха?

Диана, даром что ростом метр с кепкой в прыжке, тут же становится в позу бойцового петуха:

— Да мы раньше грузин христианство приняли. Мы первые!

— Первые–то первые, — соглашаюсь я, — а что ж ты не постилась Великим постом?

— Я… я раньше всегда постилась, — сникает Диана.

— Деметре всегда строго постится, — говорит Элиз.

— Повезло тебе с мужем, — вздыхает Диана. — А к моему берегу один мусор плывет.

— Не горюй, — утешает ее Элиз. — Мы с Деметре всегда молимся, чтобы Господь послал тебе счастье.

И пришло к моей крестнице счастье. Правда, сначала оно выглядело так — Диана кружит по парку с коляской и пренебрежительно сообщает, что, мол, клеится к ней один тип и замуж зовет. А ей это надо? А тип пристает, у-у, какой приставучий! Тут едва ли не вся «биржа нянь» завопила хором:

— Диана! Не упускай свой шанс!!!

Нам с Элиз жених понравился. Но стоило завести разговор о замужестве, как обнаружилось — это дитя улицы, стойкое в беде и нужде, панически боится счастья. Горе — да, оно ей родное. А любовь, преданность, семейное счастье — это байки для дурочек из завирального кино. Диана считала себя практичной и, влюбившись, боялась любить.

Пятнадцатого октября состоялась типичная для Тбилиси интернациональная свадьба с тостами на трех языках. На свадьбе Диана была неузнаваемо красивой и летала, как птица, исполняя армянский свадебный танец шалахо. А потом, запыхавшись, она говорила нам с Элиз, светясь от радости:

— Счастливей меня, девочки, человека нет. Армен меня на руках носит и все твердит: «Бог послал мне такую жену, какую я искал!»

После свадьбы молодые переехали в собственный дом. И здесь Диана призналась мужу, что однажды по совету подружки она в ночь под праздник загадала о суженом и услышала во сне его имя — Давид.

— А я и есть Давид, — улыбнулся Армен. — Мне при крещении сказали, что имени Армен в православии нет, и дали мне имя Давид.

— А я в крещении Дарья, и никакая я не Диана, — призналась молодая жена.

Давид и Дарья сейчас счастливы. Что будет потом, пока неизвестно. Но молится за них старенький батюшка Филарет и молимся все мы. Сохрани их, Господи, и спаси!

Арам Оганян, худой тридцатилетний парень, откинул со лба черную прядь и с удовлетворением оглядел свое творение — только что опубликованный постинг на одном из форумов. На форуме обсуждалась тема «Кого и почему я ненавижу», вызвавшая живейший отклик у юзеров.

Например, некто Боинг написал: «Я ненавижу мою одноклассницу Наташу».

Евлампий, русский националист, подробно перечислил: «Терпеть не могу кавказцев, мусульман и плодючих китайцев!»

Евлампию ответил украинский националист Мыкола: «Ненавижу всих москалив!!! Москали, геть с Украины!»

Словом, Арам не мог пройти мимо и тоже написал: «Я бы на куски порвал всех азербонов и турок за армянский геноцид!»

Хотел написать еще что–нибудь, но по экрану монитора в интернет–кафе поползла строка: «Ваше время истекло».

Мать вчера прислала ему из Греции деньги, вот он и оттянулся по полной программе в интернет–кафе. Должны же быть у него хоть какие-то радости? А то не жизнь, а одни огорчения. Хорошей работы нет и не предвидится. Квартиру мать продала, чтобы перебраться в Грецию. Вот и живет Арам уже шестой год у соседей–грузин, заносчивых, как и все грузины. Гостеприимные они, конечно, и Арама любят. Но когда хозяин дома Вахо начинает рассуждать о великой духовной миссии Грузии в мире, его сестра Этери не без иронии добавляет:

— Когда Иисус Христос придет во второй раз, он обязательно будет говорить по–грузински.

Арам в таких случаях старался не рассмеяться. Уж чем–чем, а армянскими мозгами его Бог не обидел.

На другой день Арам снова заскочил в виртуальную забегаловку и обнаружил в почте письмо: «Брат! Бог милостив и милосерден! Ваш пророк Иса учил любить людей. Жаль, что ты, христианин, не знаешь основ его учения. С любовью, Джамиля из Баку».