Национал-большевизм - Страница 31

В партийной печати меня уличают в том, будто бы я «просмотрел» госпромышленность и рабочий класс. Конечно, это не так. Мудрено просмотреть столь заметные вещи. Но, следя за советской же прессой, нельзя одновременно просмотреть и высокие цены, и тяжелый налоговый гнет, и низкий уровень народного благосостояния, просвещения, здравия, и хронические ножницы, и мало радующее качество промышленной продукции, и товарный голод, готовый каждую минуту смениться «затовариванием», и пороки самого аппарата формально-социалистической экономики, отнюдь не случайные, и нередко глухое недовольство многомиллионного крестьянства, да даже подчас недостаточную удовлетворенность и самих рабочих (так называемые «цеховые настроения»). «Классы обмануть нельзя» (Ленин). Повторяю: нелегко и небезопасно в течение долгого времени держать огромный народ в положении невозможности полностью развернуть свои силы, свои растущие хозяйственные потенции. Это не может не отражаться и на общем политическом состоянии государства.

Незачем отрицать успехи госпромышленности и приуменьшать их положительное значение. Но нечего скрывать, что они достаются дорогой ценой. Вот почему вся наличная обстановка продолжает неизменно и настойчиво диктовать систему благоразумных, планомерных, надлежащим образом дозированных мероприятий под знаком целесообразнейшей направленности хозяйственных сил народа.

Прекрасное поучение некогда преподал политикам и государственным людям Монтескье в своих «Персидских Письмах»: –

«Я часто задумывался, — читаем у него, — какое из всех явлений наиболее согласно с разумом… И мне кажется, что наиболее совершенное есть то, которое идет к своей цели с наименьшими жертвами; — иначе говоря, то, которое ведет людей путем, наиболее отвечающим их стремлениям и склонностям, есть и наиболее совершенное» (письмо LXXXI).

Второе издание появляется с несколько измененным и дополненным содержанием. Первый отдел («Национал-большевизм») пополнен пятью статьями, напечатанными после выхода в свет первого издания: «Оппортунизм», «Национализация Октября», «Вперед от Ленина», «14 съезд» и «Кризис ВКПБ». Второй отдел («Очерки философии эпохи») пополняется статьями «Пестель», «О русской нации» и «Фрагментами (из записной книжки 26–27 годов)». В последних мне хотелось афористично и схематично затронуть некоторые существенные темы, требующие по существу более подробной разработки, которую мне так и не удалось выполнить к моменту печатания настоящей книги.

Кроме того, в интересах более полного освещения защищаемой в книге идеологии перепечатываются из сборника «В борьбе за Россию» (1920 г.) четыре статьи: «Перелом», «Интервенция», «О верности себе» и «Врангель». Первыми тремя было положено литературное начало новому тогда течению, порожденному непосредственно осознанию результатов гражданской войны в ее основном фазисе. Что же касается статьи «Врангель», то она взята как пример тогдашнего моего анализа длившейся еще белой войны.

С другой стороны, чтобы избежать чрезмерного разбухания книги, я счел возможным исключить из второго издания четыре статьи, вошедшие в первое. Эти статьи («Памяти В.Д. Набокова», «Генерал Пепеляев», «Россия на Дальнем Востоке» и мемуарный очерк «Из прошлого») более или менее второстепенны с точки зрения лейтмотива книги.

Статьи (за исключением, пожалуй, «Национализации Октября») перепечатываются без сколько-нибудь существенных изменений. Статья «Россия (у окна вагона)», посвященная впечатлениям поездки в Москву летом 1925 года, не включена в настоящий сборник, ибо, напечатанная одновременно в Москве («Новая Россия», №№ 2 и 3, 1926) и в Харбине (Вестник Маньчжурии, № 1–2, 1926), она затем была еще выпущена в Харбине отдельной брошюрой.

Первая часть настоящего сборника (статьи политические) является как бы непосредственным продолжением мое книжки «В борьбе за Россию», включавшей в себя статьи 20 года и впервые выдвинувшей идеологию, впоследствии получившую название «сменовеховской».

Политические статьи, выбранные мною для перепечатки в сборнике, обнимают собою период от кронштадского восстания вплоть до наших дней. Естественно, что основная тема их — тема Нэпа. Не буду формулировать здесь руководящей мысли книги, надеюсь, она достаточно ясно (быть может, даже не без излишних повторений: — приходилось упорно «долбить в одну точку») проведена в ней самой.

Меня считают и я сам себя считаю «сменовеховцем». Но не буду скрывать, что одним из побудительных мотивов появления в печати настоящей книжки было желание напомнить о первоначальном, не искаженным «мимикрией» и посторонними «уклонами» облике этого общественно-политического течения. По мере того, как сменовехизм превращался в прикладное «наканунство»[98], идеологически он становился все менее и менее на себя похожим (см. статьи «Вперед от Вех», «О будущей России», «Сменовехизм»). «Наканунство» в наше время уже прекратило свое существование, бесследно растеряв собственное лицо и самостоятельную идеологию. «Сменовехизм» же продолжает идейно жить, и в логике революционного развития лишь обретает новые ручательства своей жизненности.

Теперь, когда после искусственной задержки, после досадной паузы (см. статьи «12 съезд» и «13 съезд»), мы, судя по всему, вступаем в новый этап плодотворной эволюции советской политики (ср. «новую торговую политику» и, главное, ряд мероприятий последнего времени, стремящихся реально осуществить лозунг «лицом к деревне»; см. статью «Обогащайтесь»), — основная политическая тема настоящего сборника не может не казаться осмысленной и жизненной.

Конечно, многие из отдельных злободневных утверждений, высказывавшихся в той или иной статье настоящего сборника, ныне устарели, утратили характер актуальности. Довлеет дневи злоба его. Газетные статьи (большинство печатающихся статей появлялись в харбинской газете «Новости Жизни»), пишутся обыкновенно под влиянием преходящих обстоятельств и нередко под давлением той или иной непосредственной политической задачи. Пусть читатели сборника имеют это в виду.

Равным образом несомненно, что суждения и оценки некоторых отдельных статей впоследствии оказывались ошибочными, некоторые прогнозы не оправдывались. Встречались ошибки «в темпе», а иногда и по существу того или иного вопроса. Возможно даже, что попадутся на протяжении всей книжки и внешне противоречащие друг другу, взаимно несогласованные словесные утверждения. Меньше всего я склонен это отрицать. Но и доселе я убежден как в том, что основные интуиции меня не обманули, так и в том, что в них есть своя логика и своя внутренняя цельность.

Кроме того и вместе с тем, ведь «газеты — секундная стрелка истории». Сборник газетных статей, появлявшихся в горячие революционные годы и откликавшихся на горячие темы дня, может, пожалуй, представлять собою кое-какой интерес и для «будущего историка» революции. И я перепечатываю здесь статьи без сколько-нибудь существенных поправок и изменений.

Что касается второго отдела настоящего сборника, то в него вошли статьи, не носящие непосредственного политического характера и посвященные более общим культурно-философским и философско-историческим проблемам, упирающимся в единую, огромную, мучительную проблему: Россия-Революция. И здесь опять-таки статьи писались урывками, от случая к случаю, вне общего предопределенного плана и вне нарочитой взаимной связи. Однако, перечитывая их, я в них чувствую все же известное миросозерцательное единство, позволяющее собрать их вместе под заглавием «Русские думы (очерки философии эпохи)».

Следует добавить, что все печатаемые статьи писались вне России, в Харбине. С Россией советской я расстался в декабре 1918 года (падение красной Перми), а с белой Россией — в январе 1920 (после падения омского правительства в Иркутске). С конца февраля 1925 мне приходится практически и на собственном опыте осуществлять идею «делового сотрудничества с советской властью» (работа в Учебном Отделе К.В.ж.д.). И, наконец, как раз с моментом появления в свет настоящей книги совпадает поездка моя, в качестве советского спеца, в Москву, после почти семилетней разлуки с нею. Ближайшее будущее, нужно надеяться, позволит непосредственными впечатлениями нынешней русской жизни проверить думы, выводы и настроения протекшего периода физической эмиграции (см. статью «Проблема возвращения» в настоящем сборнике).