Начертание христианского нравоучения - Страница 89

3. Постоянным же предметом внимания при хранении и образовании тела должно быть держание его, или правление им, по духу и требованию христианского совершенства. Сюда принадлежат: а) Непрестанное его напряжение, или держание в таком положении, в каком держат себя стоящие на страже. Расслабление и разленение тела ослабляют нравственную силу человека и приближают к падению, б) Непрестанное его беспокоение. Бегать надо успокоения телесного, в каком бы то ни было роде. Это касается пищи и пития, сна и отдыха, раздражения накожного, температуры и проч. Здесь не только сластолюбие, обжорство, сонливость, нега и проч. суть пороки и грехи, но и всякое дело, в коем успокоение тела поставляется целью, или, как говорят, понежиться, прохладиться, полежать и проч.; ибо все то означает расслабленный дух и в свою очередь производит расслабление. Такое влияние имеет каждое отдельно такое дело тем больше, если кто постоянно держит тело свое в послабе, в жалении и неге. Может быть позволительно послабление, но очень редкое, бдительное к нравственным целям. Правда, что всякое удовлетворение потребности тела доставляет ему покой; но при сем всегда есть возможность отвлекаться от него внутренне, что и должно делать. Пусть тело получает свое и отдыхает, только ты не упокоивайся в нем, а смотри на него как на отдыхающее рабочее животное.

4. Есть наконец такое дело, в котором совмещаются обязанности тела и души и нарушение которого есть нарушение тех и других. Это целомудрие. Источник жизненности тела — нервы, в них же основы и крепости мускулов. Для каждого тела назначен свой запас сих нервов и вместе нервной материи. Соблюдение ее в своей мере есть условие здоровья и свежести тела. Кто истощает ее, тот себя убивает или приближает к смерти. Хранится она целомудрием, истощается нецеломудрием. Нецеломудрие расслабляет и подвергает тлению даже живое тело, ибо отнимает живительное начало. Нецеломудренный тем преступен, что в нем страждет личность человеческая. И это как в душевном, так и в телесном нецеломудрии. В последнем человек ниспадает и омрачается до животного, бесстыдного, теряет чувство человечества. В первом, то есть в страстной любви к одному лицу, выходит из себя и живет в другом, что иногда простирается до восприятия и лица его, или до сознания себя им. Любовь страстная есть болезнь души, ее истощающая и съедающая. Дела же нецеломудрия, к коим ведет она, истощают тело… В совокупности же они составляют великую язву рода человеческого. Целомудрие требует очень многого. Оно хранит глаз, слух, осязание, а главное, трезвость внутренних чувств до равнодушия и чуждости ко всему. Нецеломудренный тотчас липнет и отдает душу; и глаз, и слух у него на свободе. В основе такого рода жизни лежит характер влюбчивости, мучительный и убийственный. Эта беда угрожает преимущественно юношам, но небезопасны от нее и мужи со старцами.

Так действуя относительно своего тела и души, христианин воистину будет прославлять Бога в душе и теле и все творить во славу Бо–жию. Как строен в себе тот, кто обходится с собою, как того требует дух жизни во Христе Иисусе! Господь буди всем в этом помощник!

2в) Жертвы из того, что вне его, хотя его есть

И все, что вне христианина, но чем он обладает, должен он принесть в жертву Богу. Как принимает он все от руки Господней, так Ему же должен и вознесть то, или посвятить. Здесь

1. Первое, что встречает он, отступая от своего лица, суть предметы потребностей тела, или все житейское: кров, пища, одежда, вообще: пожитки, содержание, имущество. Первая к ним во внешнем быте христианина и обязанность. Она состоит в том, чтобы стяжать, хранить и употреблять все как должно. У святого Дорофея это названо совестностию в отношении к вещам. Всячески это обязательно. Кому ж и заботиться о нас, как не нам же самим? Труд ради сего есть смирительное и вразумительное средство, назначенное первоначально, тотчас по падении. Только должно при сем употреблять честные и Богом определенные средства, из коих главное состоит в труде и заботливом действовании, преимущественно по своему званию; употребляя же свои труды и хлопоты, ожидать всего от единого Бога, потому молиться о благословении и успехи принимать как от руки Божией. Нет обязанности каждому искать богатства; но если обладает кто средствами подручными, как бы Богом указанными, видит особое благословение, и богатство течет; то, не прилагая к нему сердца, должно принимать его, умножать и хранить, а употреблять все во славу Божию и пользу братии» сознавая себя и чувствуя приставником в доме Божием. Если же или средств нет, или они не приносят достаточного дохода, посему чувствуется скудость, терпи благодушно, в уверенности, что все устрояющий Бог лучше нас видит, что лучше для нас. То же должен чувствовать и терпящий потерю. Тот незаконно поступает с житейскими благами, кто пристращается к ним, мучит себя многозаботливостъю в приобретении, скупоетию в хранении, расточителъностию в употреблении. Величайший в сем отношении подвиг есть произвольная нищета.

2. Выходя из своего дома и являясь в сообщество других, — это как бы другой шаг от своего лица — христианин на челе своем должен иметь начертанными честь, вес, доверие к себе, или иметь имя. Без сего он сделать ничего не может, или ожидать в чем‑либо успеха. Имя каждому принадлежит по природе, и каждый имеет его, однако ж, тем не менее есть и обязанности к нему. Христианин должен в сем отношении действовать честно, добросовестно, по вере своей и своему долгу, не заботясь о том, что будут говорить или думать о нем другие, и нисколько не смущаясь их судом. Истинная честь есть праведная и добродетельная жизнь. Когда же кто воздает ему за то честь и изъявляет ее словом или знаком, он может принимать то, всегда, однако ж, содержа в уме своем, что это преходящая внешняя прикраса, ценная только, когда есть внутренняя красота. Честь влечет за собою должности. По доверию, неразлучному с именем, могут обязать к принятию должности и с преимуществами ей принадлежащими. Должно принять то, ибо Бог призывает; но принимать не как повышение, а как иго служения братии, и приступать не к самовозношению, а к трудам — да будешь раб всем и слуга. Коль же скоро заметишь, что служение сие выше сил твоих или оно влечет расстройство твоего внутреннего, всегда смиренно можно отказаться, не своевольничая, не в угоду лености, а с совета и рассмотрения строгого. Притом чем кто выше, тем больше должен смиряться и, всегда всю честь и достоинства принимая от Бога, Ему посвящать и предавать то. Что касается до случаев оскорбления чести, то можно без гнева и раздора выяснить свою правоту, можно требовать и законного восстановления имени, без обиды другим и без нарушения мира и любви; но лучше терпеть, предавая Господу себя, свою участь и тех, кои оскорбляют.

Против сего погрешают те, кои поставляют целью или мнение людское, каковы тщеславные и славолюбивые, или чести и достоинства, каковы честолюбивые и властолюбивые. Величайший в сем отношении подвиг есть святое юродство.

3. Чтобы все сие удобнее могло быть выполняемо, надлежит позаботиться о благоприятном течении своих дел, или об устроении своей внешней жизни. Пристрой себя сам, если не пристроен родителями. Не шатайся праздно. Возьми дело, к какому видишь себя способным. Тому, кто себя пристроил, работать должно неутомимо в своем круге, не боясь болезни от труда и беспокойств, не останавливаясь безуспешностию, не страшась препятствий. Но всему глава — порядок. Должно человеку внести регулярность во всю свою жизнь, в свои занятия и отношения. Это строй жизни, или ход дел, где всему положены мера и вес. Мера в пище и питие, мера в одежде, в украшении дома, в труде и отдохновении, в знакомствах и сношениях. Против сего погрешают ленивые, праздные, беспорядочные, пьяницы, щеголи, пышные, гуляки.