Начало пути (СИ) - Страница 3

Но я отвлекся... На чем я остановился? Ах, да, на отчиме. Добрейшей души человек, мягкий и ранимый. Наверное, поэтому, несмотря на профессорское звание, его никто к студентам не подпускает, они же его съедят бедного. Вот брал бы пример с матери. Глядя на нее, можно смело утверждать, что она при желании сможет составить достойную конкуренцию капризной Прекраснейшей. И говори после этого, что женщин Темных не бывает. Бывают, скорее всего. Только хорошо маскируются. Так что маму я очень люблю, но побаиваюсь, а отчима воспринимаю, как неизбежное зло, не способствующее моему комфортному существованию. Но, как ни странно, в последнее время часто ловлю себя на мысли, что что-то вроде привязанности у меня к нему все же есть. Ужас какой! Так, пометку нужно сделать – сходить к психиатру. Потому что у темного мага и моего отчима может быть только одно общее — еда. И то не факт! Он же у меня этот, как их, слово есть такое неприличное, а... вегетарианец! Ему салатики всякие подавай, огурчики, морковку, а я мясо хочу, мясо! И рыбу иногда, всякая капустка уже никуда не лезет. А самый страшный из моих кошмаров произошел лет пять назад, когда отчим заразил вегетарианством маму. С тех пор мясо мне только снится. И потом все еще удивляются, почему я такой маленький и хрупкий. А как я могу стать высоким крепышом, если мне из белков достается только соевый? Это же элементарная физиология, мать мою волшебницу!

Это же подтвердил мне крестный. Как оказалось, у Темных энергия по-другому распределяется и очень много ее идет на производство специального защитного поля, которое делает нас неуязвимыми для большинства проклятий обычных магов, да и для заклятий стихийников тоже. Вот то, что должно было в рост пойти на поле и перемалывается. И то мне часто кажется, что от недоедания моя защита не очень надежная. Когда я заикнулся о мясе маме, она заткнула меня очень простой фразой: «У нас нет денег. А овощи – вон в теплице растут». Вот так и живем. Точнее жили, до сегодняшнего дня.

Моим воспитанием пытался заниматься отчим, но по причине своей хронической занятости, а также по причине моего несахарного характера все его усилия пропадали впустую. Мы с ним просто на разных языках разговариваем. Маме тоже некогда. Несмотря на наличие большого количества кобольдов, вся забота о немаленьком доме – единственном, что у нас есть, и то потому, что дом входит в майорат и его невозможно продать, лежит на ней. Наши кобольды – это нечто. Более ленивых существ, наверное, не сыскать на всей Земле. Так и получилось, что рос я как сорная трава в обожаемых отчимом теплицах. И некому было заняться моей прополкой и окультуриванием.

К счастью, в поместье очень большая библиотека, где собраны просто уникальные вещи, сохранившиеся со времен разрушительной войны, на которые не поднялась в свое время рука ни у одного из моих предков, в плане извлечь из их продажи сиюминутную прибыль. Так что, едва я научился читать, где-то лет в семь, я вплотную занялся своим самообразованием. И меня это вполне устраивает!

Единственный человек, который хоть как-то может на меня влиять – это крестный. Алекс к этому времени уже разменял восьмой десяток, но старым и немощным он не выглядел. Высокий, стройный, даже скорее тощий, очень прямой, с пронзительным взглядом серых глаз и постоянной полуулыбкой на губах. Единственным, что выдавало его возраст, были длинные седые волосы, которые он постоянно забирал в хвост. Крестный никогда не стеснялся доносить до меня важную информацию через ремень. Жестокий человек, но не могу сказать, что в этом плане он не прав. Не знаю, что бы из меня выросло, если бы не его карающая длань, приходящая на помощь матери обычно очень вовремя. Арес в это время только руки заламывал: как так, бить ребенка? Это же ужасно и противоестественно! И он всегда так забавно удивлялся, когда я выбирал из наказаний ремень сам, обменивая его на сидение в своей комнате или стояние в углу. Арес до сих пор не понимает, что мне лучше порку выдержать и топать заниматься своими делами, чем зря терять время, разглядывая обои, стоя в углах.

Но я опять отвлекся. Событие, изменившее в корне мою привычную жизнь, которая меня вполне устраивала, и заставившее начать вести дневник, произошло сегодня, но начну по порядку.

То, что день явно не задался, я понял еще с самого раннего утра. Есть хотелось жутко, причем хотелось бифштекса, на крайний случай, яичницу с беконом. А на столе опять стояла какая-то зеленая дрянь. Сижу, ковыряюсь в этой... дряни и размышляю о смысле жизни.

Мои тягостные думы прервал крестный, вошедший как обычно без стука и бесцеремонно усевшийся напротив меня. Мама вежливо предложила ему присоединиться к трапезе. Та гримаса, которую скорчил Алекс, только посмотрев на салатовые сопли, еще до официального отказа дала понять, что он думает о нашей еде.

Подождав, когда мы все насладимся завтраком, он встал со стула и, вытащив из внутреннего кармана конверт и какую-то толстую тетрадь, с ухмылкой отдал письмо мне.

Глядя на сургучную печать, я понял, что это не к добру. Мама чему-то улыбнулась и, пробормотав что-то типа: «Ну наконец-то, хоть чему-то его там научат», расписалась в той большой тетради и ушла к себе. Особой радости на ее лице я не заметил, но и грусть – тоски – печали тоже, что не могло не насторожить меня еще больше. Я повертел конверт в руках и решил не оттягивать судьбу в долгий ящик. Вскрыв конверт, я обнаружил в нем официальное постановление о моем аресте. Дословно там было следующее:

«Мистер Нейман!

Рады сообщить вам, что вы обязаны явиться для прохождения обязательного обучения с 1 сентября 980 года по 30 июня 985 года в школу Вольфнест.

С уважением, куратор вашего курса Айрис Бретт».

- Это что? – я перевел взгляд на крестного, который задумчиво окидывал меня взглядом.

- А ты разучился читать? – усмехнувшись, ответил он. – Это обязательная программа обучения для всех магов, принятая пятьсот тридцать один год назад. Только не говори, что ты об этом не знал.

- Знал. Просто не думал, что это меня коснется. – Я злобно сжал кулаки и глубоко выдохнул.

- А чем ты отличаешься от других?

- Ну, я Темный, вроде, – сквозь зубы процедил я. Мой мозг до конца не мог осознать одну единственную мысль: буквально завтра меня под конвоем поведут отбывать срок за преступление, которого я не совершал.

- Я тоже, – этот… старик, нагло улыбался и буквально наслаждался ситуацией.

- Но это не мешало тебе учиться дома! – буквально прокричал я. – И отцу моему тоже!

- Это просто стечение обстоятельств. Так получилось, что про нас просто забыли.

- А ты про меня забыть случайно не мог? Ты же директор этого гнезда!

- И что? Это должно освободить тебя от ответственности перед обществом?

- Да.

- Как лаконично. В общем, собирайся, я тебя подожду. Буквально через час мы отправляемся.

- Как через час? – я обессилено рухнул на стул и еще раз перечитал письмо. – Мне же только завтра туда.

- Завтра у тебя уже начнутся занятия. А сегодня мы должны прибыть в замок. Тебя я оставил напоследок, чтобы больше никуда не отлучаться и проследить, чтобы ты никуда не сбежал. А то я же тебя знаю.

Я кивнул и побрел в свою комнату собирать свои вещи.

Если родственники решили от меня избавиться, то могли бы выбрать для этого более гуманный способ: яд сварить какой-нибудь, что ли. Мама умеет, я сам ей как-то помогал.

Вещи я собирать не стал. Я просто рухнул на кровать и бездумно начал рассматривать трещины в потолке. Окружили. И крестный внизу караулит, и мама, наверное, тоже следит. Устрою бойкот. Все равно я никуда не поеду! И никакие вещи собирать не буду. Взирал я в потолок недолго. Блаженную тишину нарушил звук открываемой двери.

- Собрал вещи? – участливо прозвучал голос моей мамы.

- Нет. И не буду. Я вообще никуда не поеду.

- Сказал, как отрезал, – раздался мерзкий скрипучий голос моего крестного. – Давай собирайся – у тебя буквально пять минут.

- Нет. – Я сложил руки на груди и закрыл глаза. Долго пребывать в таком состоянии мне не позволили и, просто взяв за ноги, стащили с кровати на пол.