Начало пути (СИ) - Страница 28

- Знаешь, Рей, похоже, это ты у Дея научился доклады составлять, – ткнул локтем в бок Лео Дефоссе своего соседа.

- Не говори ерунду, я просто зачитывал то, что присылал мне Рег.

- А, то есть наш Рег – это ядерная смесь нудного оборотня и больной фантазии Деймоса? Ну что же, бывает. Вуди, продолжайте.

====== Глава 12. ======

«25 августа 981 года после падения Империи.

Сегодня у меня День рождения, а я сижу один в своей комнате и разглядываю новенькие обои. Красивые, дорогие. Еще полгода назад я мог бы поинтересоваться у матери, где она взяла столько денег, чтобы сделать очень дорогой ремонт после злополучного затопления, который был явно нам не по карману. А сейчас не спрошу, сейчас мне и так все понятно. Понятно, откуда деньги и на ремонт, и на экспедиции, и на мое обучение на Первом факультете.

Мама в первое время много плакала, а я не мог. Все слезы я пролил тогда в теплице. Главное для меня не сорваться, потому что с моей магией стали твориться очень странные вещи. Если раньше я ее практически не чувствовал, то сейчас практически не контролирую. Иногда мне кажется, что моя магическая начинка живет своей жизнью. Хорошо хоть кобольды сейчас всегда настороже, и уже затушили пару начинающихся пожаров, а также спасли нас от замерзания. Почему-то, вне зависимости от моего настроя, стены в доме то льдом покрываются, то вспыхивает яркое пламя. Как это все во мне умещается, я не знаю, но нужно следить за своими эмоциями, если я не хочу в один прекрасный момент испепелить все вокруг, а то, что останется, поместить в лед. Гринвудст говорит, что это происходит из-за стресса, и закончится, скорее всего, тогда, когда я перенесу еще один. Еще раз пережить подобное? Вряд ли я смогу.

Домой в конце мая я приехал в приподнятом настроении. Волка я оставил на полное попечение Фолта, что не прибавило предку радости. Ну а куда деваться? Гвэйн тоже очень расстроился и в знак протеста даже не пошел меня провожать. Обидчивое создание. Я пытался ему объяснить, что если бы не экспедиция, то я бы его взял к себе в поместье. А так за ним элементарно там будет некому ухаживать. Просить наших кобольдов о чем-то вообще бесполезно, а маму я просто боялся напрягать. Оставлять же его практически одного, подвергая, скорее всего, голодовке я не рискнул.

Первую неделю мы с Аресом собирались в путешествие. Нужно было учесть множество мелочей, о которых я даже не подозревал. Отец, смеясь, учил меня упаковывать чемодан. Собрав его в первый раз самостоятельно, он вывалил затем все вещи на мою кровать и предложил мне упаковывать кофр самостоятельно. Я никак не мог понять, как он умудряется все эти бесконечные вещи уместить в одну упаковку, не применяя при этом магию. Я так и не смог. У меня с завидной регулярностью вмещалось только половина различного барахла. Я уже начал думать о том, что мое путешествие закончится в этой комнате, когда я в очередной раз споткнулся о проклятый чемодан. Я постепенно начал выкидывать вещи, которые казались мне менее нужными, сокращая тем самым общее их количество. Арес пресекал это действие и с завидным упорством надеялся обучить меня не обучаемому, показывая, как нужно все раскладывать, чтобы и крышка чемодана закрывалась, и все вещи были на своих местах. Вообще в эту неделю мы много времени проводили вдвоем. Я рассказывал ему обо всем, о Хмыре, о моих небольших пакостях, даже о Фолте. Отец только качал головой и усмехался. На мои демарши против преподавателей он реагировал спокойно, и когда я спросил почему, Арес спокойно ответил:

- Ты молодой, ершистый. Но эти недостатки с возрастом проходят. А конкретно у тебя они пройдут быстрее, потому что ты понимаешь, что делаешь что-то неправильно. К тому же ты учишься, только почему-то не показываешь этого своим преподавателям. Этакий протест, даже не против них, а против Алекса. Дей, пойми, твой крестный тебя очень любит, и желает тебе только добра. А преподаватели относятся к тебе точно так же, как и к другим студентам. Поэтому не воспринимай их попытки чему-то тебя научить в штыки, – с этими словами он улыбнулся и потрепал меня по голове, – а сейчас давай-ка постигать искусство укладывания чемоданов.

В тот вечер мы с отцом сидели в библиотеке. Он расположился за столом, дописывая какие-то бумаги. А я забрался с ногами в кресло и читал книгу. Вдруг Арес резко поднялся на ноги и прижал руку к груди. Сделал глубокий вдох, а вот с выдохом возникли какие-то проблемы. Он захрипел и начал заваливаться на стол. Я закричал. Вместе с вырвавшимся криком меня выбросило из кресла, как из катапульты. Не помню как, но я успел перехватить падающее тело, но, так как весу во мне было раза в три меньше, то я упал на пол вместе с отцом. По его телу пробежала длинная судорога, а в углах рта появилась пена. Ворвавшаяся в библиотеку мама с помощью кобольдов стащила его с меня и положила на диван.

Целители прибыли на редкость быстро. Старший зашел в комнату и посмотрел сначала почему-то на меня.

- Помогите, помогите нам, – мой голос звучал глухо, я так и остался лежать на полу.

Целитель, видимо, к этому времени и сам сообразил, в чем дело. Решительно шагнув к дивану, он оттолкнул мать и склонился над отцом. Чтобы уже через минуту выпрямиться.

- Я ничего не могу сделать, слишком поздно.

Его голос доносился до меня, как через вату. Встать я не мог, или не хотел, сейчас уже не важно. Встав на четвереньки, я подполз к дивану. Арес был бледен. Черты лица уже начали заостряться, а я не понимал, почему он все еще лежит, почему ничего не говорит. Дальше все было как в тумане. Я не слышал, что говорит целитель застывшей и смотрящей в одну точку маме. Кажется, я кричал, пытаясь добиться ответа от отца, тряс его за рубашку. Потом, когда слово “смерть” отчетливо прозвучало в моей голове, я расхохотался. Я ведь темный маг, мать мою, волшебницу, я некромант! Я смогу его поднять, я смогу... Меня отрывали от его тела в шесть рук, оба целителя и мама.

До сих пор гадаю, откуда у меня силы взялись так крепко держаться? Потом мне насильно влили в горло какое–то зелье, видимо, успокаивающее. Затем наступила темнота.

Все время до похорон я просидел у открытого гроба в древней семейной часовне. С изящных фресок на меня укоризненно смотрела Прекраснейшая, а мне было плевать на нее. В тот момент я ее просто ненавидел. Как она могла забрать единственного человека, для которого важно было только мое существование? И тогда я пообещал себе и поставил Прекраснейшую перед фактом, что я выучусь. Я буду некромантией владеть в совершенстве, и если случится еще раз подобное, я не отдам ей дорогого мне человека. Слишком многое она уже отняла у меня.

В день похорон было пасмурно, постоянно накрапывал дождь. Мама все время молчала, она даже не плакала, и от этого становилось страшно. Застывшее лицо напоминало мне маску. Наверное, я выглядел не лучше. Когда двери усыпальницы закрылись, меня накрыло. Злость, какая–то иррациональная обида на то, что он ушел, что тоже оставил меня. Нетвердым шагом я пошел к любимой теплице Ареса.

Сейчас вспоминаю и поражаюсь сам себе: за все это время я ни разу не применил магию. Теплицу я разнес вдребезги, вырывая с корнем растения, которые он с таким трудом и заботой выращивал, доставая из разных уголков нашей необъятной планеты. А еще я смеялся, я хохотал, и только по тому, что мое лицо становилось мокрым, догадывался, что по нему текут слезы. Только через час этого буйства я начал осознавать, что творю. Опустился на колени, закрыв лицо руками. Осмотревшись и с трудом сфокусировавшись, я поднял один из саженцев, безжалостно вырванный из земли. Нашел небольшую лопатку. И принялся заново высаживать растение. За этим занятием меня нашла мама.

- Как ты думаешь, приживется? – мой голос звучал на редкость глухо.

Она же просто подошла ко мне, вырвала из рук лопату, в которую я, оказывается, вцепился, обняла, крепко прижав к себе, и впервые позволила себе заплакать.

Мы стояли, обнявшись, и плакали, впервые за эти страшные дни. И даже не услышали, как над поместьем развернулся непроницаемый купол, отгораживающий нас от всего остального мира. Дом погрузился в траур и никто – ни человек, ни животное, ни птица – в течение трех недель не сможет побеспокоить скорбящих.