Начало христианства на Руси - Страница 18

Среди современных ученых, изучающих историю Киевской Руси, бытует мнение о том, что разложение родоплеменных отношений было сопряжено с формированием феодальных институтов, что феодальное классовое общество возникало в процессе распада родового общества. Это мнение является хотя и традиционным, но ошибочным. Оно не учитывает последних достижений исторической науки в области исследования переходных (от родопле-менного строя к раннефеодальному) социальных структур.

Выдающийся советский медиевист А.И. Неусыхин, рассматривая историю стран Западной Европы раннего средневековья, сделал обоснованный вывод о наличии в это время переходной общественной организации с характерным для нее переплетением элементов старого и нового, синтезом предшествующей и последующей социально-экономических формаций. Именно такая социальная организация предваряла генезис феодальной общественной формации у германских племен Западной Европы. Основная особенность состояла в том, что в ней отсутствовало деление общества на группы по классовому признаку. Вместе с тем, это общество уже утратило главное свойство родового строя — коллективное ведение хозяйства и распределение продуктов. «Будучи общинным без первобытности (без родовой архаики. — И.Ф.) и заключая в себе в то же время элементы социального неравенства, этот общественный строй еще не стал классово-феодальным — даже в том смысле, в каком таковым был самый ранний феодализм». А.И. Неусыхин назвал его дофеодальным. Свободные, делившиеся на знатных людей и рядовую массу, полусвободные и рабы — вот структурные разряды дофеодального общества, в недрах которого рождался феодализм. [1. См.: Проблемы истории докапиталистических обществ. Кн.1. М. 1968. С.596-617.]

Положения, сформулированные А.И. Неусыхиным, имеют очень важное значение для понимания социальных перемен, происходивших в восточнославянском мире во второй половине X — начале XI столетия. Родоплеменной строй в те времена находился в кризисном состоянии. Он изжил себя: вместо рода утверждалась большая семья, а вместо племенных союзов — древнерусская народность. На протяжении XI-XII веков сложилось новое общество, построенное главным образом на территориальных началах. Оно утратило былую архаичность, но еще не приобрело классового характера. Так, на наш взгляд, появилась на Руси переходная общественная организация от родоплеменного строя к раннефеодальному.

Низшей социальной ячейкой в ту пору была большая семья, состоящая как минимум из трех поколений. Наряду с большими семьями встречались и малые, но доминирующей все же являлась первая. В социально-экономическом плане крупные семейные объединения выступали как сдерживающий фактор, препятствующий отчуждению земли и концентрации ее в частных руках, то есть образованию крупного землевладения.

Большие семьи соединялись в общины-верви и миры. Древнерусская вервь представляла собой общину, занимавшую промежуточное положение между кровнородственной общиной и соседской, сочетая в себе родственные и территориальные связи. Такого рода общины исследователи называют соседско-большесемейными. Необходимо заметить, что и большие семьи не избавились до конца от родовых традиций. Этим они отличались от больших семей классовых обществ.

Говоря о земельной собственности на Руси XI-XII веков, следует отметить преобладающую в экономике роль землевладения вервей и больших семей. Однако помимо общинного и большесемейного землевладения существовала и частная собственность на землю князей, бояр, духовенства. Анализ соответствующих исторических источников показывает, что земельные владения древнерусской знати того периода были в целом незначительны. Степень богатства людей определялась не землей, а движимостью — количеством денег, драгоценностей, рабов, скота. Благополучие социальной верхушки Древней Руси держалось не на принадлежащих ей селах, а на данях, кормлениях, судебных и торговых сборах, которые нельзя смешивать с феодальной рентой.

Но поскольку частное вотчинное хозяйство и земельная собственность все-таки существовали, они втягивали в свою сферу различного рода трудовой люд, составлявший рабочее население владельческих сел — рабов (челядь, смерды и холопы), а также полусвободных людей (закупы, изгои, прощенники и др.). Рабство и полусвобода питали древнерусское крепостничество, олицетворением которого стали отдельные группы изгоев и смердов. Крепостные были пока весьма малочисленной категорией. В древнерусской вотчине проживало пестрое по социальному составу население. Следовательно, вотчина была сложным организмом. Однако надо иметь в виду, что крепостные люди в вотчинах решительно уступали в количественном отношении рабам и полусвободным. Сами же вотчины, разбросанные, подобно островкам, в море свободного общинного хозяйства, занимали в экономике страны довольно скромное место.

Завершая описание социальной структуры древнерусского общества XI-XII веков, подчеркнем ее принципиальное сходство с моделью, выработанной А.И. Неусыхиным. На Руси, как и в странах Западной Европы, переходящих от доклассового строя к раннефеодальному, общество складывалось из свободных людей (знатных и простых), полусвободных и рабов. Своеобразием древнерусской действительности было наличие прослойки (правда, чрезвычайно тонкой) феодально зависимых людей. Это свидетельствует о том, что древнерусское общество стояло ближе к феодализму, чем западноевропейские общества раннего средневековья. Однако не подлежит сомнению тот факт, что несвободные люди Древней Руси тонули в массе свободного населения, будучи мизерной его частью. Следовательно, можно говорить о незавершенности процесса классообразования на Руси XI-XII веков, о переходном характере ее общественной организации.

Социально-экономическим переменам соответствовали изменения социально-политические. Племенные союзы уступают место волостям, землям, организующими центрами которых становятся города. На смену полянам, кривичам, словенам и другим племенам пришли «кияне», «смоляне», «новгородцы» и т. п. Прежний «суперсоюз», возглавляемый Киевом, распался на ряд самостоятельных городов-государств — основных средоточий общественно-политической жизни Древней Руси. Главное звено города-государства — старейший, старший город, которому подчинялись младшие города, или пригороды. Их зависимое положение отразилось в самом наименовании «пригород». Судя по всему, зависимость пригородов от старших городов это результат колонизации, освоения периферийных земель, исходившего из колонизационного центра — старшего города, или следствие завоевания, покорения слабого сильным. Древнерусская волость, принявшая форму города-государства, была союзом соподчиненных общин во главе с общиной старейшего города.

Верховным органом власти старейшей городской общины, как и волости в целом, было вече — народное собрание всех свободных жителей города. Решению веча старшего города подчинялись жители пригородов. На вече в главный город сходился сельский люд из окрестных поселений. Прибывали сюда и делегаты из пригородов. Компетенция веча была обширна: оно ведало вопросами войны и мира, распоряжалось княжескими столами, финансовыми и земельными ресурсами волости, вотировало денежные сборы с волостного населения, входило в обсуждение законодательства, смещало неугодную администрацию. Активную роль на вече играла рядовая масса свободного городского и сельского люда, что указывает на демократический характер древнерусского веча. Народ принимал самое непосредственное и деятельное участие как в приглашении князей на княжение, так и в изгнании их из волости.

Положение князя в древнерусском обществе отнюдь не являлось однозначным, как это обычно изображается в исторических трудах, научных и популярных. В кругу знати князь — первый среди равных. Он, несомненно, правил в интересах социальных верхов. Но также бесспорно и то, что в княжеской политике находили выражение и потребности народа. Объясняется это прежде всего отсутствием антагонистических классов в Киевской Руси. Князь и окружавшие его знатные люди еще не превратились в замкнутое сословие, оторванное от народных масс. Знатные выступали в качестве лидеров и правителей, но власть они пока получали из рук народа. Вот почему князь и городская община представляли собой части единого социально-политического механизма. Князь не мог обойтись без общины, как и она без него. Недаром летописцы с большим тщанием и тревогой фиксировали моменты безкняжья в той или иной волости. Князья со своей стороны стремились жить в «приязньстве» с городской общиной, широко практикуя для этого устройство шумных и многолюдных пиров, щедрых дарений, помощь бедным.