Начальник милиции 2 - Страница 4

Я направился в кадры. Поднялся на второй этаж, дверь кабинета открыта. Мария Антиповна, изящно выгнув цаплей спинку, стучала по клавишам пишущей машинки. Как настоящий кадровик, она не поворачивала головы, когда кто-то входил. Просящему положено было первому прокашляться, поздороваться, пошмыгать носом, дабы привлечь к себе внимание инспектора. Но меня она сразу узнала по походке, хоть я и был без галифе, и шляпу на панаму не носил.

Не переставая стучать по клавишам (это высший пилотаж навыков машинистки), она повернула голову и проговорила:

– Здравствуйте, Александр Александрович.

– Привет, Маша, а что так официально? Вот подойду и ущипну за…

Хотел сказать – за попу, но осекся. Я вдруг понял, почему Мария Антиповна не вскочила ко мне с объятиями – в кабинете мы были не одни. За столом для бумаг и пришлых сотрудников-посетителей копошился эксперт-криминалист.

– Ущипну за… – пришлось продолжать начатую фразу… За вон тот росток. Вернее, отщипну.

Я ткнул в стоящий на окне в глиняном горшке глянцевитый вялый фикус-пикус неизвестной породы.

– Уж больно цветок красивый, – качал я головой, будто любуясь на отвратительное порождение флоры, – Все хочу росточек попросить, а то у меня в кабинете без декора грустновато интерьер смотрится. Это же… спатифиллум?

– Бегония, – ответила Мария, а Валентин удивленно приподнял бровь, оторвавшись от бумажек и глянув на полудохлое комнатное растение с нездоровой рыжиной на листьях.

Его бы пристрелить (не эксперта, а цветок), чтобы не мучился, а не росток отщипывать.

– М-да? А я думал, спатифиллум. Тогда потом отщипну… Как-нибудь в другой раз.

Честно говоря, для меня каждый незнакомый цветок – это спатифиллум. Слово красивое, и из названий цветов только его знаю (само растение в глаза не видел, наверное), и как-то запомнилось раз и прилипло. Нет, я, конечно, знал самые распространенные в СССР комнатные цветы, их обожали выращивать советские хозяйки. Это герань, хлорофитум и прочие кактусы. А все остальное для меня – спатифиллум.

– Что вы хотели, Александр? – кадровичка старалась не улыбаться, даже лоб морщила, но глаза ее светились, уголки губ все одно предательски прогнулись чуть вверх.

Что хотели… Не «что», а «кого»… Сказал бы я ей, да Валек рядом. Копошится в бумажках, что личинка в навозе. Интересно, скоро он уйдет? Судя по сосредоточенному взгляду и тщательности, с которой он трет сейчас краем вязаной жилетки стекла очков – совсем не скоро. Ну да ладно… В следующий раз, значит…

– Грамоту хочу, – сказал я правду.

– М-м… Ну это на день милиции или на юбилей Главка. Или можете внеочередным образом отличиться. Поймать маньяка. Сексуального…

– А маньячки бывают? Сексуальные? – серьезно произнес я.

– Сексуальные бывают, а вот насчет того, маньячка или нет, это уже органам решать.

Валя и ухом не повел на наши игры в иносказания.

– Нет. Не мне награда. Я и без грамоты обойдусь, она нужна моему другу.

– Мухтару? Хи-хи…

– Мухтару я куплю мяса лучше. Юному помощнику милиции. Школьнику. Да ты, то есть вы, его видели. Он частенько у меня в кабинете находится. Ну-у… когда дверь у меня открыта, – уточнил я, поняв, что сотрудник кадров обычно не бывает в кабинете у кинолога. – Из вашего окна видно. Да?

– Конечно, конечно, это рыженький такой?

– Темненький, просто на солнце блестел. Он многое делает для становления кинологической службы в ГОВД, – я стал снова перечислять, но уже не загибая пальцев.

Мария Антиповна, слушая меня, наклонилась к выдвижному ящику стола, вытащила оттуда лощеный бланк грамоты. Все как положено – с флагом, гербом и Лениным. Протянула мне и сказала:

– Заполни красиво, напиши, за что и кому, подпиши у Петра Петровича, потом придешь, я тебе шлепну. В смысле, печать шлепну.

Она снова захихикала, уже не слишком скрываясь.

– Так просто?

– А что, должно быть сложно?

– Ну, Мария Антиповна, – изобразил я эмоции, глотая смешок. – Я тут, значит, распинаюсь, настраиваюсь, а оказывается, все просто… И в главк не надо запрос делать.

– Грамоты у меня с соревнований по Динамо остались, – улыбнулась женщина. – Считайте, вам повезло.

– А если бы не повезло?

– Пришлось бы в «Союзпечати» бланки покупать.

– Ну, тоже ничего сложного и критичного.

Наша игра для одного зрителя подошла к концу. А зритель этот ни ухом, ни глазом, ни другим местом не повел. Вот паразит, а мы так старались…

– Валентин, – я подошел к столу с криминалистом. – А вы что, в кадры перевелись?

– Я характеристику свою в личном деле не могу найти. Чтобы заменить.

– На фига? Э… э-э… Зачем?

– Мама мне новую сделала. Представляете? В старой забыли указать общественную деятельность по линии юных защитников природы, мою победу в Артеке на математической спартакиаде, и еще не было прописано о…

– Погоди, – прервал я его. – Валёк! Характеристика, блин, что? Школьная?

– Ну да…

И тут уж я не стал сдерживаться и поправляться:

– На фига?!..

– Александр, – встал и снял очки эксперт. – Вы недооцениваете роль характеризующих материалов. Объективная оценка о человеке как члене коллектива, работнике, общественном деятеле в обязательном порядке должна быть задокументирована и приложена.

– А, ну если задокументирована, то да… – закивал я. – Без школьной характеристики в милиции не место. Кстати, Валентин, ты тут сильно не засиживайся, у меня к тебе дело есть. Зайду скоро к тебе в вотчину лабораторную. Ты можешь определить, из золота или нет выполнено изделие?

– Там должна быть проба выбита, – отозвался эксперт.

Простой какой, это б я и так увидел. Чтобы глаза разуть, корочка эксперта не нужна.

– Нету пробы, и это не кольцо вовсе.

– Хорошо, приносите… – он снова зашелестел бумажками.

Я подхватил грамоту и пошел на выход. Уже в дверном проеме обернулся и подмигнул Маше, а потом показательно завел глаза к потолку.

Вышел, прошел пару кабинетов. Встал в закуток коридора возле замшелого огнетушителя. Чуть подождал. Ага… Зацокали каблучки – все ближе и ближе.

Шаги перед закутком замедлились, и ко мне впорхнула кадровичка. Повисла на шее и впилась поцелуем в мои губы. Я обнял, погладил ее по интересным и упругим местам, но почувствовал вдруг, как неизбежно кривятся под ремнем брюки, шумно выдохнул и чуть отстранился. Мы отлипли друг от друга.

– Пойдем к тебе, – прощебетала она.

– Сегодня у меня посетитель, – покачал я головой.

– Кто? Опять журналистка? – Мария Антиповна еще больше отстранилась.

Уперла кулачки в бока, а локти чуть отвела вперед, будто на меня острием направила.

– Нет, обладатель этой вот грамоты, – помахал я бланком.

– Ясно, – сверкнула она зубками, а затем спешно чмокнула меня в губы и выскочила из закутка, потому что по коридору кто-то шел. Я вжался в стенку и притворился старой штукатуркой.

Шаги приблизились. Это был эксперт Загоруйко.

– Мария Антиповна, – проговорил он и преградил ей путь, а я вжался еще сильнее.

Представил, как превращаюсь в красный огнетушитель. Интересная штука жизнь. Вот прячусь здесь, как зайка серенький, а на душе приятно. Странная скотина человек – много ли для счастья надо?

Кадровичка расправила плечи, мужественно прикрывая меня от Загоруйко. Но тому было не до огнетушителей в закутке.

– Я там вам характеристику новую оставил на столе, – проговорил он удивительно монотонным голосом, будто робот Вертер. – Старую так и не нашел. Вы ее вшейте, пожалуйста, в личное дело. Хорошо?

– Конечно, Валентин Евграфович, всенепременно.

В конце фразы еще напрашивалось «сударь», но Мария ничего не сказала, а «сударь» потопал дальше.

Я вышел из закутка и посмотрел в спину вязаной жилетки с незамысловатым узором явно рукодельного пошиба.

– Задолбал со своими характеристиками, – скривила губки Мария. – Чтоб его голуби на улице в звании повысили.

– Скрупулезный, сразу видно. Странно, что не нашел документ, – хмыкнул я.