Начальная школа Монтессори (сборник) - Страница 30
Вот типичный рассказ мамы. «Мой Матиус пошел сначала в обычную школу и в первый день же потерялся в классе, где было 33 человека. Он и свою учительницу толком не знал, потому что ее представили так куце и скомканно, что даже мы, родители, ничего не поняли. Через неделю сын заскучал и потерял всякое желание ходить в школу. И тогда я решила отдать его сюда. Конечно, мне сейчас трудно его контролировать. У него нет домашних заданий. Но когда я беседую с сыном, то вижу, что у него не только появляются новые знания, но и что он умеет их использовать. У него возникают любопытные ассоциации и живой интерес к тому, к чему раньше он был совершенно равнодушен.
Школа делает чудеса, которые оказались непосильны мне, но, главное, я чувствую интерес учителя к личности моего ребенка».
Фрау Вайман и другие. В Монтессори-класс Хелены Вайман мы попали после праздников. Утром Хелена села на стульчик, и дети привычно тихо уселись вокруг нее в небольшой круг. Два знака управляют этим маленьким собранием. Палец, поднятый вверх, – просьба дать слово, опущенный вниз – вопрос. Сегодня Майка, переполненная впечатлениями, рассказывает о своем путешествия в один из замков Баварии. У нее в руках появляется проспект об этом красивом и загадочном месте в сердце Альп, и дети, сужая круг, ложатся головами к его середине и рассматривают все подробности. Потом начинается оживленное обсуждение, возникают вопросы, всплывают собственные воспоминания.
Фрау Вайман, как называют Хелену дети, считает, что детям важно высказывать свое мнение. «Иногда дети сталкиваются с чем-то неожиданно их заинтересовавшим и залезают в энциклопедии и словари, но там подчас описание такое сложное, что они теряются и запутываются. И тогда обсуждение с другими детьми помогает им разобраться в проблеме», – поясняет фрау Вайман. В кругу дети находят заинтересованных слушателей. Рассказы здесь всегда увлеченные, а вопросы обстоятельные, иначе зачем же их задавать. Дети говорят о том, что действительно задело, стало фактом их жизни. Постепенно их язык становится все более образным и богатым, а речь – эмоционально окрашенной и живой. Однако утренний круг – скорее исключение, а не правило.
Обычно в кругу подводят итог дня, принимают решение о начале нового проекта (например, исследования «линии жизни»), празднуют дни рождения, разбирают конфликты и обсуждают то, что задело детей в их повседневной жизни и то, чем они непременно хотят поделиться с товарищами. Обычный же день начинается со свободной работы. О ней написаны десятки книг, и все, кто знаком с педагогикой Монтессори, знают, что это один из китов, на котором держится ее методика, но никто пока не дал этому феномену четкого и точного определения.
А выглядит это так. Приходя утром, каждый ребенок выбирает для себя занятие. Как правило, он берет либо знаменитый Монтессори-материал, либо задания, написанные на карточках. Никто, кроме самого ребенка, не может решить, что именно и как долго он будет делать. У каждого из детей есть несколько папок, куда они складывают свои работы по математике, родному языку. Есть папка, в которую попадает то, что посвящено развитию природы, человека и истории культуры, а также религиозной тематике. Но есть и такая папка, где хранится то, что невозможно и не нужно классифицировать. Например, у Норы это приглашение, которое она написала всем родителям, предложив им посетить тот самый затерянный в коридоре школы доисторический мир. Этот спонтанный порыв сохранился как признание права ребенка на непосредственность.
Просматривая эти папки, фрау Вайман видит каждое движение воспитанника к правильному решению или к оформлению какой-то цели этого движения. Подчас достаточно только разложить работы так, что бы это стало очевидно и самому ребенку. Учитель хорошо понимает, что, кроме радости познания, дети должны получить и радость достижения. Иногда Хелена видит, что ребенок как будто остановился, но она уже убедилась, что дети не ставят точку, а, как уставшие путники, присаживаются отдохнуть, чтобы, набравшись сил, продолжить путь. Наблюдая за развитием ученика, учитель может предположить его следующий шаг, но должен помнить, что это только версия, не обязательно единственная и верная.
Учитель во время свободной работы отвечает на вопросы детей, иногда проверяет или дает задания. Иногда беседует с кем-то из ребят или дает двум, трем готовым к этому детям короткий урок (презентацию), показывая, как и что можно делать с тем или иным дидактическим материалом. И, конечно же, наблюдает, получая пищу для размышления и той большой части работы, которая идет, когда дети уходят домой. Здесь учитель живет и думает вместе с детьми и поэтому не боится признаться, что он чего-то не знает. Он готовит урок иногда для одного конкретного ребенка, он читает и думает, ищет ответы, которые не пришли сразу в классе. Он на собственном примере показывает, что знания можно добыть и что этому можно научиться. Главное, чтобы дети почувствовали вкус к этому «старательству» и «намывали» новое о жизни и для жизни, как золотой песок.
Иногда это очень нелегко. Однажды десятилетний Марио заинтересовался жизнью дождевых червей. Начали с примитивных и не очень удачных экспериментов, но, удостоверившись в стойком интересе ребенка к теме, учитель залез в специальную литературу, и Марио получил серию карточек с описанием опытов с дождевыми червями. Опыты и выводы из них он делал сам. Закончив свои изыскания, Марио выступил с докладом. Его одноклассники без всякой зубрежки и скучных учебников узнали и обсудили нечто для себя новое и интересное.
Часто во время таких обсуждений учитель расширяет и углубляет тему, показывая детям связи конкретного феномена с жизнью окружающего мира.
Сама Монтессори говорила о космической задаче каждого живого организма на Земле. Итальянский педагог считала, что все в мире взаимосвязано и подчинено единому космическому плану, и ребенок именно в школе знакомится с представленными в наглядном и ярком виде концептами самых сложных явлений.
Один из таких концептов – это «линия жизни», на которой есть место и окаменелому трилобиту, и дождевому червю, и многим другим, вымершим и гуляющим доселе по Земле животным.
Реконструированный слепок лапы динозавра Хелена притащила в класс, и пораженные дети, узнав, как делаются такие слепки, потянулись за своей фрау Вайман, как за музыкантом с волшебной дудочкой, в мастерскую. Там мальчики и девочки, невзирая на возраст, самозабвенно делали песчаные формы и заливали гипсом оттиски собственных рук. Через два дня получилась целая выставка застывших ладошек.
Мы уезжали из Зазбаха в день, когда дети после свободной работы варили джем из красной смородины, собранной ими накануне. В далекой Германии на нас повеяло домом и дачными заботами, которые этим летом не грозили нам.
В пути. Переезжая в Мюнхен, мы сделали короткую остановку в Карлсруэ. В информационном бюро на привокзальной площади мне в руки попалась газета «Каrlsuher kind» с заметкой «о свободной активной школе». Мое внимание привлекло знакомое имя в первом же столбце газетного текста. Это было имя Марии Монтессори. Именно ее труды легли в основу концепции этой новой для Германии школы. Так идеи Марии через сто лет породили новый педагогический поиск, и по этому пути, по утверждению автора заметки, уже пошли сорок немецких школ.
Есть ли в Карслруэ Монтессори-школы, мне узнать так и не удалось, но в Баварии, несмотря на довольно жесткие законы и ограничения педагогических инициатив, таких школ и детских садов оказалось достаточно много.
В Мюнхене, куда лежал наш путь, почти год в такой школе учился мой сын. Первый шок после возвращения из Германии – перемены между уроками. «Почему когда учитель выходит из класса, все встают на головы», – недоумевал он, и я не смог ему вразумительно ответить. В целом сравнение, сделанное моим ребенком, оказалось не в пользу нашей школы. Конечно, он прижился, но домашние задания, бессмысленные и бесконечные, не перестают вызывать в нем, да и в нас, его родителях, стойкое отвращение. Иногда складывается ощущение, что на уроках в школе наши дети только бездельничают и пишут контрольные работы, а учатся дома. Причем положение мало зависит от качества и количества учебников и кажущегося разнообразия содержащихся в них подходов к обучению.