Наблюдая за французами. Скрытые правила поведения - Страница 33

Данный пример конечно же крайность. Гораздо чаще вам придется дожидаться, пока продавщицы перемоют кости своему начальству. В этом случае, если вам действительно необходима та вещь, которую здесь продают, следует вмешаться в разговор, весело, но настойчиво сказав bonjour,что в переводе с французского означает: «Вы собираетесь меня обслужить, а?»

Главное — не раздражаться. И это становится особенно важно, когда вы добираетесь до…

Когда во Франции девушка говорит «нет», она часто подразумевает «да». Как, в сущности, и парень. Нет, я не утверждаю, будто они жаждут быть изнасилованными. Хотя иногда хорошее обслуживание доставляет почти такое же удовлетворение, как и несогласованный секс.

Вот принцип действия французского правила «„нет“ равняется „да“».

Я осматривал в Реймсе винные погреба, и мне не хотелось уезжать из этого города, не побывав в Поммерской винодельне, самой замечательной из них. Однако дело происходило в воскресный полдень, а мой поезд уходил в пять часов вечера, да и экскурсию я еще не заказал.

Я позвонил в Поммери и осведомился, когда начнется следующая экскурсия.

— О, на экскурсии до четырех сорока пяти все билеты уже раскуплены, — сообщила мне сотрудница.

— Что, у вас действительно не осталось ни одного места?

— Нет, извините. У нас все забронировано.

Будь на моем месте нерешительный человек, после этих слов он, вероятно, повесил бы трубку и оставил бедную женщину в покое. Однако я уже стреляный воробей.

— Мой поезд отправляется в пять, — сказал я, — так что в четыре сорок пять будет слишком поздно.

— Хорошо, — ответила сотрудница, — два тридцать подойдет?

— Великолепно, — произнес я и сделал заказ.

Не было никакого смысла вступать в абстрактный, резонерский разговор и требовать у нее отчета, почему она не сразу предложила мне билет на экскурсию в два тридцать. Я получил то, что хотел, а как — кому какое дело?

Относительно недавно со мной произошел еще один подобный случай, и я на сей раз, должно быть, лучше усвоил правила игры, поскольку результат был еще более потрясающим.

Я возвращался из Ланьона в Париж, впервые воспользовавшись местным поездом и затем пересев в Сен-Бриёке на TGV. Было 6 февраля.

В Ланьоне я пробил свой билет на composteur [298]и сел на местный поезд. Когда я садился, кондуктор, contrôleur,сказал мне, что на моем билете неверно указана дата: 10 февраля вместо шестое. Это была не моя вина, так как, покупая билет, я сказал кассиру на лионском вокзале, что хочу вернуться в понедельник, а он поставил не то число. Впрочем, contrôleurэто было доказывать бесполезно, поскольку он заявил мне, что я виноват в том, что не проверил дату на билете. Вполне резонное, по-моему, замечание.

— На этом поезде к вам придираться не станут, так как здесь места заранее не продают, однако вам придется поменять билет, прежде чем вы пересядете на TGV: там только бронированные места. Сделать это можно на станции в Сен-Бриёке, — посоветовал он, нисколько не задумываясь над тем, что на то, чтобы найти билетную кассу, отстоять очередь, получить сдачу и успеть запрыгнуть на свой поезд, у меня будет всего пятнадцать минут.

Когда поезд подошел к Сен-Бриёку, я первым спрыгнул на перрон, тотчас бросился к кассе, где в очереди стояли три или четыре человека, причем она была огорожена барьерами, и поэтому кучи-малы, которую здесь можно было наблюдать еще пару лет назад, не оказалось. Это меня весьма обнадежило.

Когда подошла моя очередь (оставалось еще десять минут), я обратился к кассирше, моложавой женщине, которая, видимо, умела ладить с окружающими и не собиралась никому доказывать, какое наш мир жестокое место. Что было большим облегчением.

—  Bonjour, —весело, как обычно, поздоровался я.

—  Bonjour, — ответила она с некоторым недоверием, внушенным ей моей доброжелательностью.

Итак, воспользовавшись примером из первой главы (тогда еще не написанной) настоящей книги, я взвалил всю вину на себя.

— Я ошибся, когда брал билет. Мне дали билет на dix février [299]вместо six février [300] , —сказал я и вручил билет ей. Она просмотрела — крайне, на мой взгляд, медленно — все данные на нем: время прибытия и отбытия местного поезда и TGV, номер купе и места, а также неправильную дату.

— Я не имею права поменять вам билет, поскольку вы уже проделали по нему часть пути, — наконец произнесла она.

— Но ведь на TGV мне только предстоит сесть.

— Да, но вы прокомпостировалибилет. Я не могу поменять его на другой.

Это был, как я сознавал, moment critique [301]. Женщина поджала губы и положила билет перед собой, словно не будучи в силах дольше держать его в руке. Если бы я смалодушничал и взял билет, я бы проиграл.

— Да, я прокомпостировал его до того, как сел на поезд в Ланьоне, — проговорил я, подвигая к ней на миллиметр билет, — потому что не знал, что на нем стоит не то число. Ошибку заметил contrôleur.

— Вам, когда вы приобретали билет, следовало проверить дату.

— Да, вы правы, но я не думал, что кассир даст мне билет с неверным числом. Я не понимаю, как это могло случиться. Ведь я уже давно рассчитал, что вернусь сегодня. Быть может, вместо «six»я сказал «dix».

Мы зашли в тупик. Впрочем, мы мило, с уклоном в философию, поговорили о природе моей ошибки и о работе французских железнодорожных касс. Но главное — я нашел, что возразить, не в агрессивной манере, на то, что сказала она. Я явно не намеревался сдаваться и уходить или покупать новый билет.

— Я посмотрю, что можно будет сделать, — сказала она и куда-то ушла со злосчастным билетом.

Я чувствовал себя как осужденный, ожидающий решения суда присяжных. Часы на стене отсчитали одну минуту, вторую. Мой TGV где-то мчался ко мне на всех парах. Не пройдет и восьми минут, как он окажется здесь. Не исключено, подумал я, что меня решили взять измором. Расчет на то, что я запаникую, побегу на перрон и, вскочив без билета на поезд, затем заплачу штраф.

Она вернулась, когда часы отсчитали еще одну минуту. Губы у нее были по-прежнему поджаты, но теперь она прямо смотрела мне в глаза, как присяжные, оправдавшие обвиняемого. Я возликовал, ибо меня в конце концов помиловали.

— Ладно, я поменяю его вам, — произнесла женщина. — Однако данный случай совершенно исключительный. Больше так не делайте.

—  Ah, c’est super, merci [302], — проговорил я. — Я действительно не понимаю, как это произошло.

Женщина что-то писала красными чернилами на билете, вероятно излагала причины, по которым она согласилась на столь необычный обмен. Минула еще одна минута, но я стоял молчком. Теперь она была всему голова, она знала, когда прибывает мой поезд, и не позволит мне опоздать.

— Дайте мне свою кредитную карточку, — попросила она.

Удивляясь, зачем она ей, я на мгновение замешкался.

— Мне надо перевести на вашу карточку десять евро, — пояснила кассирша, — новый билет не такой дорогой.

— О… — Я протянул ей кредитку и стал наблюдать за тем, как она напечатала новый билет из Сен-Бриёка в Париж и уведомление о переводе переплаченной суммы в размере десяти евро на мой счет.

— Я возвращаю вам полную стоимость первого билета и выдаю билет на поезд от Сен-Бриёка до Парижа. По-другому никак не сделаешь, — сказала она. — Voilà [303].

Женщина передала мне мой двойной приз. На своей непредумышленной ошибке я заработал десять евро.