Наблюдатели (СИ) - Страница 2

Чёрный сгусток сместился и теперь пульсировал напротив него.

И тут, девочка приподняла бледные веки. Дар смотрел в орехово-зеленоватые глаза девочки, точно зная, что сделает всё, только бы она не ушла.

— Я беру неустойку на себя, — чётко сказал он.

Клякса перед ним усмехнулась:

— Ты слышишь?! — голос Дара стал объёмным и жёстким, накрывая пространство невидимым куполом силы.

— Она всё равно моя, — прошелестело в ответ.

Девочка с интересом рассматривала незнакомого человека. Вся боль, которая минуту назад рвала тело на куски, куда-то исчезла. Руки у человека были тёплые и сильные.

— Я разберусь, — Пётр добавил в голос несгибаемой стали.

— Как бы не пожалеть, — продолжала торговаться Смерть. — У тебя много защит и договорённостей, но всегда найдётся и слабость. Только работа, ничего личного.

— Знаю, — Дар досадливо мотнул головой.

— Тогда до встречи.

Чёрное пятно вихрем закружилось на месте и втянулось само в себя. В наступившей тишине звук приближающейся «скорой» показался слишком резким…

………………………………………………………………………………..

Рука Вики, худенькая, невесомая, едва касалась его руки. Только к утру молодая женщина забылась сном.

Дар пытался восстановить энергию, но слишком много пробоев из-за болезни. Даже его сил не хватало. Острое отчаянье терзало его который день. Он не желал даже думать, что скоро всё закончится.

Он не хотел. Но, как и прежде, Дар не видел её будущего. Просто тёмная завеса. На пару секунд он переключился на сына — открытая ветка, никаких препятствий, видно не всё, но события читаются. Вика — опять тупик.

— Спасибо, что ты был у меня.

Дар вздрогнул, сердце сжалось, пропуская удары.

— Проснулась, — он коснулся губами холодного лба, а потом так и застыл.

Спина напряглась, потому что ледяная волна прошла позади. Не надо было оборачиваться, чтобы понять — явилась старая знакомая. Скольких он вынужден был отдать ей, потому что у Времени свои законы.

— Не смей! — всю силу он вложил в короткое слово.

— Сейчас твои договоры не имеют силы.

Дар не верил тому, что слышит сочувствие в шелесте за спиной.

— Здесь кто-то есть.

Вика смотрела перед собой. Взгляд её становился отстранённым и плавающим.

— Не бойся, родная.

Дар закрыл жену от незваной гостьи.

— Всё равно заберу, — шелест, словно извинялся.

Сердце Дара умирало. В последний раз он смотрел в глаза своему внезапному счастью. На миг орехово-зеленоватые глаза Вики вновь стали осмысленными. Такие знакомые глаза. И тут, он вспомнил…

— Так вот какова цена неустойки.

Дар понял, что всегда любил мёртвого человека.

"Спи, родная. Я, на свою беду, бессмертен. Мне предстоит пережить тебя и затосковать навеки. А пока — ты со мной, и я с тобой. С ума можно сойти от счастья. Ты со мной. Я с тобой. Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придёт конец. Слава безумцам, которые живут себе, как будто они бессмертны, — смерть иной раз отступает от них. Отступает…". (Е.Шварц. Обыкновенное чудо)

Через несколько месяцев после свадьбы она увидела его с новой стороны. До этого, что Вика знала о муже? Что понимала? Как оказалось, он не был до конца честен. В каком-то смысле…

Когда она думала о нём, то ничуть не сомневалась и не тревожилась. Привычный, любимый, домашний… Неизменно ласковый и бесконечно тёплый. За ним было уютно. Все вопросы решались будто сами собой. Он решал всё. Это было естественно для неё. Муж решает, она создаёт вокруг него «дом» и просто дарит любовь.

Можно было решить, что она потеряла себя, растворившись в любимом, но уклад жизни поменялся только внутри, в «их доме». Вика продолжала чувствовать себя свободной и независимой в выборе интересов и занятий. Муж всячески поддерживал увлечения, радовался успехам, подсказывал. Ведь он так много знал и умел сам. Они были друг у друга. Вместе. Иногда она замирала, боясь вспугнуть момент счастья, не понимала, как мужу удаётся оставаться таким невероятным и самым лучшим её другом. Она никогда не боялась…

Друзья мужа, и даже подчинённые, звали его Дар. Он никогда не рассказывал, откуда возникло прозвище. На самом деле его имя звучало иначе, словно каменная твердыня — Пётр.

Вика не вникала в работу Дара. Удивлялась сама себе. Всегда любознательная и пытливая девочка, Вика не интересовалась, чем же занимается этот безумно притягательный человек. Она часто ощущала яркий огонь, горящий внутри мужа, но что-то было закрыто в ней самой, проходило по краю сознания. Все вопросы умирали не заданными. И всё же она догадывалась, кто не даёт оформиться мысли. Дар не хотел, чтобы она прикоснулась к тайне.

— Это происходит каждый год…

Низкий певучий голос обволакивал её. Вика вспомнила, как муж читал ей стихи на странном, но бесконечно прекрасном языке, к которому так подходит именно этот голос. Его голос. На все вопросы он отвечал, что язык мёртв и осколки древности остались в стихах; что народ ушёл, затерявшись во времени и пространстве. Про Время он знал все и носил на теле египетский символ бога Хонсу.

— Каждый год, седьмого августа наблюдатели собираются вместе, — продолжал он, улыбаясь, ловя мысли жены на лету.

Теперь она не могла оторвать взгляда от его губ, размышляя, а придёт ли когда-нибудь время, когда они перестанут волновать её. Вика представила, как тянется к мужу, ощутила сладость поцелуя.

— Ты меня отвлекаешь, — он тихо смеялся.

Лишь с ней он бывал таким открытым и свободным.

— Прости, — Вика не могла не рассмеяться в ответ. — Так что, седьмого числа что-то будет? Почему в твой день рождения?

— Так сложилось, — муж пожал плечами. — Люди ищут повод встретиться, решить некоторые вопросы. Ответственные за регион плачутся друг другу о тяжёлой доле, доказывая мне, как они хорошо работают, — Дар продолжал улыбаться. — Я обычно заезжаю… Куда-нибудь… — он неопределённо повёл плечами. — Они радуются. Всем хорошо. Кроме меня… — лицо разом замерло маской.

+++

Вначале Вика ощутила себя неуютно. Некоторое время дни протекали только рядом с мужем. С ним и его друзьями. По делу в их доме появлялись немногие. Вопросы он решал в других местах. Даже не в офисе или где-то ещё. Это Вика знала точно. Никакого офиса и в помине не было.

Муж уезжал, иногда на несколько дней или неделю. Появлялся в походной одежде, запылённый, плохо выбритый, пахнущей смесью запахов костра, специй и въевшейся грязи. Однажды он вернулся, принеся с собой сочные ароматы цветов и сладких фруктов, женские запахи, которые смутили Вику. От Дара невозможно было скрыть дрожь пальцев, когда она помогала ему с одеждой, кусая губы от ощущения жгучей иглы в сердце.

Она помнила, как он коснулся пальцами её подбородка, заставляя поднять взгляд.

— Никогда, пока мы вместе, — больше ни слова не сказал.

Вика поверила. В его взгляде было нечто такое, что вынуло боль, стёрло все сомнения. А потом он снял рубашку, и она увидела свежий шрам прямо под рёбрами. Новая метка в старую коллекцию. Почему ничего не спросила?

Он увлёк её в спальню, где любил неистово и жарко. И теперь у Вики поджимались пальцы на ногах от воспоминаний.

Питер всегда был с ней, всегда. Она знала. Чувствовала кожей. Как в ту новогоднюю ночь, когда не было их семьи, но они прошли несколько шагов к близости вместе.

+++

Страшно выходить из уюта узкого круга. Вика не знала, что это будет настолько публично, но где-то глубоко внутри ощущала. Наверное, глаза красноречиво сказали всё за неё, потому что муж крепко взял за руку, поделился теплом, страх ушёл.

— Ничего не бойся, Викки. Я рядом. Пошли.

Он открыл дверь машины (терпеть не мог, когда это делал Алекс) и подал ей руку. А потом она увидела его другим…

+++

Зал мог вместить человек сто. Все места были заняты. Алекс прошёл вперёд, как обычно, что-то проверить, везде сунуть нос, точно хитрый лис. И улыбка такая, лисья, по-мальчишески озорная, но предупреждающая. Вика его совсем не боялась, но видела, как другие отводят глаза и стараются отступить назад. Казалось, он никогда не уставал и не отпускал взглядом любого, кто оказывался к Дару ближе дозволенной черты. Впрочем, дальний круг он так же не забывал держать под контролем. Верный Алекс, неизменная тень мужа.