На землях рассвета (СИ) - Страница 18

У Найко закружилась голова. На миг он даже потерял ощущение реальности. Он видел Малау сотни раз, в детстве - казалось, в другой его жизни, и его фантазии и сны столь густо заплели воспоминания, что они казались ему уже иллюзией - вдруг наяву обретшей плоть.

Вайми потянул его за руку. Они пересекли пустой, безлюдный парк. Здесь всё было старым и тронутым временем, но не обветшалым, очень знакомым, уютным: скамейки, выступавшие из земли камни, утоптанные тропинки...

Миновав раздвижные двери из стекла, они вошли в холл. Из него вел сразу десяток лестниц - пять вверх и пять вниз. Возле них стоял ярко освещенный стол дежурного, но он, почему-то, был пуст.

Найко прислушался. Не доносилось ни звука - лишь бесконечное жужжание длинных ламп. Казалось, здесь кроме них двоих никого нет, и по его коже поползли крупные мурашки. Это ощущение усилилось, когда они поднялись на третий этаж, и пошли в неосвещенный торец длинного пустого коридора, где темнело множество распахнутых дверей. Шагов через сто Вайми свернул в просторную, очень мягко освещенную комнату. В ней уютно устроилось несколько красивых молодых людей - парней и девушек, - босых и прекрасно ухоженных, с гладким золотистым загаром. Их изящная, легкая одежда подчеркивала все достоинства стройных гибких тел, но вниманием Найко завладел только один юноша. Он сразу узнал Охэйо: это сочетание черных, блестящих волос, ярко-зеленых глаз и очень светлой кожи трудно было забыть.

Но Хеннат, как и он сам, стал взрослым: пальца на два выше Найко, отлично сложенным парнем, и то, что в детстве было лишь намечено, стало четким: широкий лоб, высокие скулы, крупный рот говорили о хорошей породе. Косо поставленные, длинные глаза живо блестели; прямые, очень густые волосы тяжелой массой падали на спину. Его черную, длинную одежду, расшитую фрактальными узорами из серебра, стягивал серебряный же узорчатый пояс; на нем висел кинжал с серебряной рукояткой. Серебряными были и браслеты на запястьях и щиколотках очень ровных босых ног. Охэйо повернулся к нему, - и его лицо расплылось в ослепительной улыбке.

Сны и кошмары

Хониар, 200 лет до Зеркала Мира,

Первая Реальность.

1.

После визита в храм предков Лэйми проспал весь день и большую часть ночи, и проснулся внезапно, - казалось, его толкнули. Девушка, с которой он разговаривал во сне, исчезла, и он по опыту знал, что она не вернется, даже сумей он вновь заснуть. Жалко. Разговор был такой интересный, хотя о чем - Лэйми никак не мог вспомнить...

Неопределенная, смутная тревога, смешанная с радостью, заставила его одним рывком вскочить, внимательно осматриваясь. Он, наконец, понял, что его разбудило, - это была мертвая, ватная тишина. Как в гробу.

Не обращая внимания на странности мира, Лэйми старательно, до хруста, потянулся, потом надел плавки и тяжелые джинсы из толстого, темно-синего вельвета. Туго затянув ремень, он подошел к открытому окну.

На юго-западе сплошной стеной, словно исполинский горный хребет, стояли тяжелые, свинцово-серебристые облака, рельефные и неподвижные, как на картине - ни порыва ветра, ни зарницы. Синевато-серое небо над ними тоже казалось свинцовым, дома поселка темнели сплошной смутной массой без единого огня. Даже воздух снаружи был тяжелым, влажным, мертвым, словно в затхлой комнате. И тишина... Лэйми начал охватывать неопределенный, но сильный страх.

Недовольно мотнув головой, он вышел в коридор. Здесь было почти совершенно темно, лишь из-за приоткрытых дверей падали призрачные полосы света. Ему было как-то слишком легко - щекочущее, томное чувство, словно он вот-вот взлетит. Не в силах сопротивляться ему, Лэйми подпрыгнул вверх... и не упал. Его словно подхватила невидимая рука. Он сохранил ощущение тяжести, но, в то же время, она уже не имела над ним власти. И эта сила подчинялась ему, - он попытался подняться повыше... и возмущенно вскрикнул, ударившись о потолок. Несмотря на боль, его охватил вдруг сумасшедший восторг. Он перевернулся в воздухе, и, словно рыба, скользнул вдоль коридора. Стоило ему захотеть, - и он спрыгнул на пол, громко врезавшись в него босыми ногами. Ещё одно мысленное усилие - и он вновь беззвучно всплыл в воздух.

Лэйми улыбнулся, удивленный, что его улыбка не осветила темноты. Значит, Охэйо не соврал - то, что он называл Внутренней Энергией, пробудилось и в нем. Теперь он сможет летать... а потом, возможно, обретет и иные мифические способности, но пока ему хватало и Дара Полета. Более чем.

Он скользнул к двери спальни и толкнул её. Открытое окно манило его. Сердце Лэйми на миг замерло, затем он рванулся вперед. Прохладный, невесомый воздух сразу стал упругим, обтекая его полунагое тело. Радость полной свободы, власть над пространством, дикий страх перед тем, что новообретенная способность исчезнет, и он полетит вниз, необъяснимая уверенность в том, что этого не случится, - всё это сливалось в его душе в чувство, которое Лэйми не мог назвать иначе, чем абсолютным счастьем.

Он стремительно помчался вверх, всё набирая скорость, пока холод и давление в ушах не остановили его. Земля простерлась внизу темным ковром с редкими искрами огней. Невесомой туманностью рыжеватого света над смутным горизонтом севера застыла заря, пронизанная синими линиями безмерно далеких облаков.

Лэйми обернулся. Отсюда свинцово-бледная стена туч смотрелась ещё более впечатляюще. В ней было что-то неестественное, тревожное. Внезапно он понял, - её основание спускалось до самой земли. Лэйми не хотелось лететь к ней, и он не стал себя заставлять. Бездумно помчался к заре, но на высоте, в пустоте, ему было всё же неуютно. Он скользнул к земле, нырнув в слой более теплого воздуха, потом повернул на восток, к искристой россыпи города, спустился ещё ниже, так, что мягкие верхушки деревьев порой чиркали по его животу. Тут, между кронами, было совсем тепло, словно под одеялом.

На окраине Лэйми снова взмыл вверх. С высоты в пятьсот метров город казался ему тщательно отделанным, почти темным макетом. Под ним лежал уже городской парк, и юноша спустился пониже. Аллеи были пусты, рассеянный, слабый свет фонарей, казалось, падал из воздуха.

Лэйми скользнул вниз, аккуратно стал босыми ногами на холодный асфальт, и, обхватив голые плечи, осмотрелся. Ему было довольно неуютно, - он вспомнил, что от дома его отделяет уже километров пятнадцать. Сообразив, что пролетел их за десять минут, он тихо рассмеялся, побежал во весь дух, потом с радостным воплем нырнул в воздух, промчавшись над самыми кронами.

На сей раз, Лэйми взлетел сразу на полмили. Потом, заметив таинственно-глубокую синеву реки, по гигантской дуге скользнул вниз, бездумно врезался в упругую, холодную воду. Нырнул глубже, в абсолютный мрак, пока не коснулся ладонями мягкого песка. Его ребра заныли под давлением толкавшей его, текущей массы. Юноша рванулся вверх, пользуясь силой, что была мощнее его мускулов, в облаке брызг вырвался в воздух, весь мокрый, задыхающийся, смеющийся.

Теперь ему стало холодно, но сила, горевшая в нем огнем, отозвалась на дрожь мощной волной жара. Лэйми ощутил, как вспыхнули уши, и вновь рассмеялся. Ему хотелось сделать что-нибудь невозможное, запретное...

Нетерпеливо блуждающий взгляд упал на далекие крыши дворца Председателя. Совсем недавно он уже побывал в нем, но вот осмотреть всё он не смел и надеяться. Зато теперь...

Лэйми поплыл к центру города. Держась на высоте в пятьдесят метров, он беззвучно скользил над полными сумрака провалами дворов. Восторг и страх вспыхнули в нем с новой силой. Это настолько походило на сон, что он даже боялся поверить... и, в то же время, напор холодного воздуха неоспоримо убеждал его, что это - реальность.

Под ним не было ни людей, ни машин. Ни огонька, все окна темны. Казалось, весь город принадлежит только ему. Непонятно отчего, он был уверен, что все люди, кроме него, в этот предрассветный час спят, - и это тревожило и восхищало его одновременно.