На земле живых (СИ) - Страница 7

   Между тем, не дожидаясь его ответа, Фенриц вложил ему в руки книгу с описанием практикуемых церемоний и, заметив на прощание, что они, подлинные патриции, должны отличаться от плебеев высотой духа и пренебрежением к общепринятой морали, откланялся.

   Морис долго смотрел ему вслед. Из задумчивости его вывела неожиданно появившаяся в портале Эстель ди Фьезоле. Луч сентябрьского солнца играл прядями её белокурых волос, окрашивая их в удивительный золотисто-розовый цвет. Заглянув в вырез её платья, Невер глубоко вздохнул. О, женщина, мой гроб, мой рок... Его прямой и вожделеющий взгляд смутил и задел её. Она с невысказанным укором жалобно взглянула на него, и неожиданно для самого себя Невер почувствовал себя неловко. Он улыбнулся, - галантно и мягко, словно извиняясь, и низко поклонился. Губы Эстель чуть дрогнули в ответной улыбке. Их немой диалог продолжался считанные мгновения. Глядя вслед удаляющейся девушке, Морис де Невер запретил себе с ней всякие любовные шалости. Он думал об Эстель как о весьма милой крошке и улыбался.

  Но, вспомнив о книге, которую всунул ему в руки Нергал, снова помрачнел.

   Фолиант Фенрица содержал удручающую смесь самой вздорной глупости с отъявленной мерзостью. Ничего тамплиерского Невер в нём не нашёл. Клубок сатанизма, нимфомании и сатириаза. Читая, Морис временами ощущал необычное и болезненное плотское возбуждение, то и дело сменявшееся отвращением. Иступлённый сумбур вакханалий и неистовство оргий отталкивали не столько его тело, сколько душу. Он не был вульгарен - и не выносил вульгарность. Неброская гармония лунных ночей и летних закатов, трепетные стихотворные строки и мелодичные такты итальянских ариозо волновали его не меньше бело-розовых, лучащихся теплом женских тел. При этом ему казалось омерзительным выставлять напоказ то, что, по его убеждению, должно быть тайной. Тайной спальни и тайной души. Кощунственные, сатанинские пассажи в книге тоже раздражали. Если не веришь в Бога, это ещё не повод кадить дьяволу. Он устал и разнервничался, сам не понимая - почему. Увидел на трюмо небольшой сафьяновый томик Готье, забытый Эммануэлем. Открыл.

  Sur une gamme chromatique,

  Le sein de perles ruisselant,

  La Venus de l ′Adriatique

  Sort de l'eau son corps rose et blanc...

  Les domes sur l'azur des ondes,

  Suivamt la phrase au pur contour,

  S'enflent comme des gorges rondes

  Que souleve un soupir d'amour.

  L' esquif aborde et me depose,

  Jetant son amarre au pilier,

  Devant une fasade rose,

  Sur le marbre d'un escalier...

  Изгиб лагун извивом раковины -

  жемчужная метаморфоза:

  как перл, Венера Адриатики

  сияет телом бело-розовым.

  Колеблются в водах лазурных,

  трепещут в контуре неровном

  вершины куполов округлых,

  как девы грудь в пылу любовном.

  Ладья, пристав у колоннады,

  сиреневые волны вспенит.

  К дворцовым розовым фасадам

  по мраморным иду ступеням...

  Чарующая красота стихов волной омыла его душу. Эммануэль часто читал эти строки. При воспоминании об Эммануэле Морис почувствовал прилив теплой нежности и одновременно отвращение к себе. Господи, что он делает? С досадой захлопнув толстый фолиант и отбросив его на тахту, де Невер нервно встал и прошёлся по комнате.

  На следующий день он вернул книгу Нергалу, сказав, что прочитанное его не увлекло, и отказался посещать их сатанинские сборища. Нергал смерил его злым взглядом, но ничего не сказал. Невер постарался забыть этот неприятный инцидент и сатанинскую книгу, но некоторые строки и сцены из прочитанного глубоко врезались ему в память и часто вспоминались, вызывая саднящее телесное возбуждение.

   Между тем не только студенты Меровинга узнавали друг друга. Преподаватели университета тоже знакомились со студентами - и не могли скрыть удивления. Такого курса ещё не было, отметили несколько недель спустя после начала учебного года в деканате факультета. Студенты как на подбор. Свободное мышление, яркие дарования.

  - Великолепные проверочные результаты! - восклицал преподаватель английского языка и литературы профессор Уильямс. - Работа Гиллеля Хамала выше всяких похвал, этот мальчик мыслит как истинный философ! Он излагает выводы, к которым я пришел в пятьдесят, а ведь он ещё так юн! Сочинение Августа фон Мормо выдает зрелый ум, прекрасно рассуждает и Генрих Виллигут, что особенно удивительно, ведь он - сирота из приюта Ленажа. Кто оплатил его обучение?

  Этого никто не знал. Уильямса поддержал его коллега, историк, профессор Франсуа Ланери. Да, этот курс удивителен. Фенриц фон Нергал обнаружил поразительные знания по палеографии, очень начитан и умён Морис де Невер, Сиррах Риммон вдумчив и рассудителен, Гиллель Хамал просто удивляет знаниями.

  Профессора Триандофилиди потряс Бенедикт Митгарт. Его работа по греческой грамматике тянет на курсовую! Профессор Вольфганг Пфайфер похвалил Мормо, Нергала и Хамала. Совершенное знание немецкого. Хамал тонко чувствует и литературу. Нет вопроса, на который он не мог бы ответить. Просто изумительно.

   В Меровинге лишь второй год стали практиковать смешанное обучение - и подумать только! Ни одна из девушек не отстаёт от юношей. Все прекрасно успевают.

  Разговор был прерван прибывшим в этом году с блестящими рекомендациями профессором Рафаэлем Вальяно, преподавателем латыни, появившемся в деканате по окончании своих лекций. У него тоже поинтересовались, не правда ли, прекрасный курс? Подняв на коллег странные, аметистовые глаза, преподаватель латыни сдержанно заметил, что может, пожалуй, выделить из общей массы Эммануэля Ригеля.

  Куратор факультета Эфраим Вил загадочно улыбался и ничего не говорил.

  Глава 3. Сакральное распутство.

  'Elles deviennent le Diable: debiles, timorees, vaillantes a des heures exceptionelles,

  saglantes sans cesse, lacrymantes, caressantes, aves des bras qui ignorеnt les lois ...'

  J. Bois, 'Le satanisme et la magie'

  'Они, женщины - становятся Дьяволом: слабые, оробелые, дерзостные в исключительный час,

  бесконечно кровоточащие, плачущие, ласкающие, с руками, не ведающими правил...'

  Ж. Буа, 'Сатанизм и магия'

  ...Над расходящимися амфитеатром скамьями огромной колизееобразной аудитории стоял тихий гул, подобный жужжанию насекомых в летнюю ночь. Монотонно бормотал что-то профессор Ланери. Часть студентов, замерев в задумчивых позах, подперев головы руками, просто спали. Мормо делился с Риммоном путаными подробностями вчерашней попойки, Фенриц Нергал внимательно изучал какой-то ветхий манускрипт, глядя на страницы через огромную лупу, а рыжая Лили фон Нирах, устроившись внизу у бокового прохода, исподлобья оглядывала сидящих. Взгляд её зелёных глаз медленно блуждал по лицам сокурсников, осторожно передвигаясь от длинноносого Митгарта до роскошно одетого Мормо. Он, чуть задержавшись на лице смуглого Сирраха Риммона, переполз на читавшего Нергала, потом передвинулся с дремлющего невзрачного Генриха Виллигута на задумчивого Гиллеля Хамала. На секунду задержался на Эммануэле Ригеле, и, наконец, остановившись на красавце Морисе де Невере, вспыхнул и погас.

  Стоило ей опустить глаза, как прямо в неё уперся недоумевающий и пристальный взгляд Гиллеля Хамала. Длинными пальцами, унизанными перстнями, он нервно потёр виски. Облизнул пересохшие губы. В глазах еврея застыло выражение настороженного испуга.

  ...Вечером, в тёмном узком портале, ведущем из библиотеки к жилому корпусу, Морис де Невер замедлил шаги. Ветер под вечер стих, полная луна мягко сияла в просвете клубящихся облаков, тишину нарушали только трели ночных цикад.

  Медленно спустившись по лестнице, он остановился перед дверью своей спальни и прислушался. На ступенях послышались чьи-то легкие шаги, и через несколько мгновений де Невер увидел приближавшуюся к нему Лили. Плоть уже несколько дней тяготила его, и волнующие, похотливые движения девушки мгновенно зажгли кровь. Если он что-то понимал в этом, а он понимал, - в глазах Лили были призыв и обещание. Он улыбнулся, и Лили обнажила зубы в улыбке. Быстрым движением он обхватил её. Тело Лили начало мягко пульсировать. Поняв, что попусту теряет время, он торопливо пропихнул её к себе, увлёк в спальню и повалил на постель.