На задворках галактики (СИ) - Страница 113

Слева и справа застрочили родные 'Вурды'. Где-то рядом разносился грозный рык лейтенанта. А в глубине обороны русских вновь начали рваться тяжёлые снаряды.

Полк пошёл в атаку. Короткими перебежками, простреливая опасные проёмы окон и такие же опасные завалы. Падали и орали раненые, падали и молчали убитые. Капрал бежал, что было сил. Запрыгнул в воронку и отпихнул чьи-то окоченевшие останки. Впереди в некогда белом, а теперь закопчённом и облупленном доме щёлкали вражеские винтовки. Через дорогу из жёлтого дома короткими бил пулемёт. Пулемётчик часто менял позиции, достать его пока не удавалось. Кто-то из отделения умудрился добросить гранату в окно ближайшего дома. После взрыва были слышны жуткие вопли, но русские винтовки не заткнулись. Капрал заметил на миг показавшуюся на втором этаже фигуру и выстрелил. Попал. Глянул назад и поймал одобрительный взгляд Шейна. И тогда скомандовал всем в дом.

Ралф нарвался на пулю в упор. Капрал прострелил русскому пехотинцу живот, а Вилиам добил его штыком. Двое напоролись на фугас на лестничной клетке. Первого разорвало в клочья, второго выбросило прямо на Вилиама. Тот судорожно отпихнул от себя безногое тело и выдал, что Мейрс ещё при жизни прыгать любил и теперь без ног мёртвым прыгает. Вдруг Вилиам закатился истерическим смехом, но кулаки Шейна привёл его в чувство. Шейн и ещё двое очистили две квартиры, в каждой оставив по мёртвому врагу. Потом он дал знак замереть. Подошёл к куче битого бетона и начал разминировать растяжку. Чудом, наверное, никто во время беготни её не зацепил. А Шейн вот заметил и разминировал, вот что значит ветеран.

Наверх сунуться было невозможно. Пролёт простреливался насквозь, да и взобраться можно было только по завалу из бывших ступенек и вываленных блоков. Очистили нижний этаж другого подъезда, потеряв одного раненым. Там тоже путь наверх был закрыт. Была бы пушка, можно было б на прямой наводке по второму этажу пройтись. Но пушки не было, полковая батарея стояла на краю города.

Через полчаса заявился сам капитан Джерс, с ним отделение огнемётчиков. У каждого огнеупорная маска и перчатки, за спинами ранцы с двумя баллонами, в которых напалм и сжатый воздух в пропорциях 2/3:1/3. Хороший огнемёт этот N-4, в баллонах по десять литров, электропусковое устройство, бьют на полсотни метров. И весит снаряжённым 27 килограмм, так что можно и побегать.

Огнемётчики готовились не долго. Под прикрытием огня винтовок и дробовика Шейна дали вверх две коптящие струи. На втором этаже завопили. Капрал бросился к развороченным ступеням и забросал проёмы гранатами. Идти дальше не стал, напалм ещё не выгорел. С другим подъездом разобрались тем же способом, да оставшиеся огнемётчики с улицы по окнам прошлись.

– Капрал! – позвал капитан.

Джерс уложил капрала рядом с собой у самой дыры в стене и показал наружу рукой.

– Видишь сгоревший русский танк? Бери отделение и к нему. Там осмотритесь и ползком к вон тому БТРу. За ним укроетесь и поддержите штурм вон того жёлтого здания. Всё ясно?

– Так точно, мой капитан! Капрал прикинул путь к развороченному БТРу и решился спросить:

– Нас прикроют, мой капитан?

– Естественно. Сейчас пулемётная команда подтянется и выдвигайтесь.

Куда делся их взводный лейтенант капрал спрашивать не рискнул. А потом Вилиам шепнул, что взводного в ногу ранило и теперь его санитары в тыл тащат.

К сгоревшему танку доползли под прикрытием пулемётов. Капрал долго пережидал, решаясь на перебежку. До БТРа, старого полугусеничного 'Оскара', было метров сорок. И метры эти простреливаются насквозь, укрыться негде. У корпуса танка ожидало его команды отделение. Точнее то, что от него осталось. Верный себе Шейн позаимствовал у обгоревшего трупа русского танкиста ППК. Рожок оказался полон, все тридцать 9-мм патронов на месте. А Вилиам попытался исследовать мёртвого мехвода, торчавшего из люка у башни. Но быстро сполз обратно, едва удержавшись от рвоты. Это только верхняя часть танкиста была целой, ноги сгорели и в нос Вилиаму ударила вонь горелого мяса. И может быть в танке ещё кто-то остался.

Выдохнув, капрал дал команду и бросился к БТРу. Добежать успели почти все. Последним бросился Вилиам. Пуля бросила на землю на полпути. Ревя от боли и страха, он начал ползти обратно. Остальные беспомощно смотрели, как его расстреливали словно в тире. Вот пуля попала в руку, отчего Вилиам стал кататься по земле. Вот следующая чвакнула в ногу. Последняя милосердная оборвала его жизнь.

У разбитого БТРа была опознавательная эмблема 100-го моторизованного полка Велгонской Народной Армии и тактический значок первого батальона. Вокруг скрюченные тела мотопехотинцев, видимо их мгновенно всех и положили. К БТРу подползли ещё несколько солдат из третьей роты. Все рядовые и капрал принял их под своё начало.

Начинало темнеть. Вскоре стали бить русские миномёты. Ужасно воя на излёте, мины начали вспахивать всё вокруг, перемешивая с землёй и битым кирпичом тела живых и мёртвых. Взрывы были повсюду, капралу казалось, что следующая мина непременно угодит прямо в него. Или коварные осколки вскроют его беззащитную плоть как только что это сделали с одним из солдат.

Но вот миномёты замолчали. В небе заново разыгрался воздушный бой. А по окнам и пробоинам жёлтого дома начали работать 12,7-мм 2LMT. 'Жнецы', как их называли русские дикари. Капрал и остальные начали бить по дому из винтовок. Верные RV-30 опустошали магазин за магазином, пока к зданию бежали штурмующие группы. Патронов было много, о них капрал не беспокоился. Не стрелял только Шейн, его гладкостволка сейчас была бесполезна, а тратить патроны от трофейного пистолета-пулемёта, он не хотел. ППК пригодится ему потом при очистке дома. Этого или другого. Пусть пока 'Жнецы' работают.

Капрал огляделся. Вокруг штурмовали и другие дома. Штурмовали во всём квартале. Звуки боя доносились и из соседних улиц. Всё так же уносились куда-то вглубь русских позиций тяжёлые снаряды, в небе продолжался непонятный воздушный бой. Капрал скомандовал продвижение короткими перебежками к жёлтому зданию. Сидеть на приколе у БТРа не хотелось, да и в штурме помочь бы надо. Он сколотил из отделения и примкнувших бойцов новую штрумгруппу, разбив её на двойки и тройки.

Внутри дома рвались гранаты и бахали, трещали выстрелы. Первый этаж уже успели зачистить. Кажется, была рукопашная. Мёртвых здесь было много. Вповалку. И почему-то велгонцев больше.

Бой шёл за второй этаж. По пути капрал наткнулся на взятого на штыки русского в нелепой чёрной шапке. Потом порезанных солдат, кажется, из четвёртой роты. В проёме прямо на выбитой двери лежал заколотый премьер-лейтенант в окровавленной саблей в руке. Рядом стонал капрал Флавер, с которым довелось оканчивать одну и ту же учебку. Служить их отправили в один батальон, но виделись они редко. У Флавера не было обоих кистей и скоро он умрёт от потери крови, если срочно не помочь. Капрал не успел распорядиться о помощи, как Шейн пристрелил Флавера, пробубнив о последнем милосердии. Капрал чуть самого Шейна не застрелил в спину, но одумался. Слишком много свидетелей вокруг. Ну ничего, потом с гадом расчёт будет.

Они залегли по центру этажа, держа круговую оборону. Левое и правое крыло дома осталось за русской пехотой. Все попытки выкурить противника ни к чему не привели, только раненых добавилось. Так и лежали, время от времени обмениваясь выстрелами. Гранаты у всех кончились. Очень скоро стемнело. В сумерках к дому попыталась прорваться помощь. Снаружи поднялась жуткая стрельба и никто не пришёл. Наверное, если бы не станковые пулемёты, периодически бьющие по крыльям здания, русские взяли бы их в штыки.

Самым жутким страхом для капрала ночью стал соблазн поспать. Он и Шейн ревностно следили, чтоб никто не уснул и это, не смотря на сильную усталость, удалось. Так и лежал капрал, ожидая утра и надеясь на подмогу. Вспоминал родной город, чёткие коробки аккуратных домов, идеально распланированные улицы, детский приют, друзей, считал до ста и обратно, да каждые четверть часа делал перекличку.