На Вавилон - Страница 3
Вокруг этой башни, на некотором расстоянии, расположились военные машины.
Кармайкл почувствовал, как у него начинает кружиться голова, и понял, что эта штука не что иное, как корабль инопланетян.
Они вынырнули из ночной тьмы с запада, проплыв, словно огромный метеор, над Окснардом и Камарильо, скользнули к западной части долины Сан-Фернандо и, пламенем поцеловав траву, оставили за собой длинный пылающий след.
Потом корабль мягко опустился, погасив вспыхнувший пожар на аккуратной площадке вокруг себя, и оттуда, отправляясь на осмотр Лос-Анджелеса, вывалили бог знает какие чудища, которых, видимо, совершенно не заботило, что огонь пошел дальше. В том, что, решив наконец высадиться в открытую, НЛО опустился около Лос-Анджелеса, не было ничего удивительного. Может быть, они выбрали этот город, потому что очень часто видели его по телевидению. Разве не пишут во всех фантастических рассказах, что инопланетяне постоянно следят за нашими телепередачами? Они видели Лос-Анджелес в каждой второй передаче и, возможно, решили, что это столица всего мира, идеальное место для посадки. Ладно, приземлились они тут, но почему эти паразиты выбрали самый пик сезона пожаров?
Кармайкл снова подумал о Синди, о том, как она постоянно восторгалась по поводу всех этих инопланетян и НЛО, о тех книгах, что она читала, о ее идеях и о том, как она смотрела на звезды однажды ночью, когда они поставили палатку в каньоне Кинге и разговорились о существах, которые, должно быть, живут там, среди звезд… «Я так хочу их увидеть, – сказала она. – Хочу узнать их и понять, о чем они думают.» В Лос-Анджелесе всегда было полно чокнутых, которые мечтали прокатиться на летающей тарелке или утверждали, будто им это уже удалось, но когда Синди говорила подобное, ее слова совсем не казались Кармайклу безумием. Как большинство жителей Лос-Анджелеса, она обожала все экзотическое и странное, но Кармайкл знал, что это безумное разложение, господствующее здесь, не коснулось ее души, что она осталась чиста перед напором здешнего неудержимого стремления к сверхъестественному и иррациональному, за которое он так ненавидел Лос-Анджелес. Если она обратила свое воображение к звездам, то от восхищения, а не от безумия. Это просто часть ее натуры любознательность, потребность в том, что лежит за пределами ее жизненного опыта, необходимость познать непознанное. Кармайкл верил в инопланетян не больше, чем, например, в сказочных фей, но в тот раз, чтобы подыграть ей, он сказал: «Надеюсь, что твое желание исполнится». А теперь инопланетяне действительно здесь. Он представил себе, как она стоит у огороженной зоны, неотрывно глядя на корабль сияющими глазами, и пожалел, что не может быть рядом, не может ощутить бьющегося в ней восторга, ее радости, удивления, очарованности…
Однако надо заниматься делом. Развернув самолет к западу, Кармайкл снизился насколько мог над краем пожарища и ударил по кнопке сброса. За самолетом тут же потянулось огромное расползающееся красное облако: густая смесь сульфата аммония и воды с добавкой малинового красителя, позволяющего определять с воздуха, где земля уже обработана. Пламегаситель прилипал ко всему подряд и долгое время позволял сохранять влажность.
Быстро опорожнив свои четыре пятисотгаллонных бака, Кармайкл направился обратно в Ван-Найс на заправку. От напряжения задергалось веко, в щели старого самолета проникал запах мокрой обгорелой земли. Уже почти полдень, а он за эту ночь не сомкнул глаз. В аэропорту приготовили для пилотов кофе, сандвичи и какие-то мексиканские закуски. Пока наземная служба заполняла баки, Кармайкл снова попытался дозвониться Синди, но ни дома, ни в студии никто не отвечал. Он позвонил в выставочный зал, и один из работавших там парней сказал, что она этим утром не появлялась.
– Если она объявится, передай, что я занят на тушении пожара у Чатсуэрта, работаю из Ван-Найс и буду дома, как только здесь станет поспокойнее, – попросил Кармайкл. – Скажи еще, что я соскучился. И еще скажи, что, если я встречу инопланетянина, непременно передам от нее большой привет. Понял? Обязательно так и скажи.
В противоположном конце зала он увидел толпу, собравшуюся вокруг переносного телевизора, и протолкался сквозь нее как раз вовремя, чтобы услышать слова диктора: «По-прежнему не подают пока никаких признаков жизни хозяева космических аппаратов, опустившихся близ Сан-Гейбриела и в округе Оранж. Зато вот такую ужасающую картину наблюдали сегодня утром между девятью и десятью часами ошарашенные жители окрестностей Портер-Ранч». На экране появились две цилиндрические фигуры, немного похожие на осьминогов, шагающих на кончиках щупалец. Они неторопливо передвигались по автостоянке вдоль торгового центра, поглядывая по сторонам огромными тарельчатыми глазами желтого цвета. Около тысячи зрителей наблюдали за ними с довольно значительного расстояния, причем на лицах их читалось одновременно и отвращение, и неудержимое стремление подойти поближе. Время от времени существа останавливались и прикасались друг к другу лбами, видимо, в каком-то акте общения. Двигались инопланетяне почти грациозно, но Кармайкл заметил, что ростом они выше фонарных столбов – двенадцать футов, может быть, пятнадцать. Кожа лилового цвета, словно выделанная, с рядами светящихся оранжевых пятен по бокам.
Камера дала ближний план, затем вдруг затряслась и накренилась как раз в тот момент, когда из груди одного пришельца вылетел длинный гибкий язык и метнулся в толпу. Некоторое время камера показывала только небо, потом Кармайкл увидел, как этот язык, обмотавшись вокруг пояса, поднял в воздух девчонку лет четырнадцати с испуганным выражением лица и перебросил ее, словно экземпляр для коллекции, в длинный зеленый мешок. «Группы гигантских существ бродили по городу в течение почти целого часа, продолжал диктор. – Нам сообщили, что число заложников, захваченных ими до возвращения на корабль, составляет от двадцати до тридцати человек. Тем временем в окрестностях всех точек приземления продолжается отчаянная борьба с огнем в условиях непрекращающегося ветра и…» Кармайкл покачал головой. Лос-Анджелес. Вот такие люди тут и живут: они лезут прямо под ноги к инопланетянам и позволяют сцапать себя, словно мухи.