На углу, у Патриарших... - Страница 4

— Никогда, — сказала Наташа и взглянула на Никольского с некоторой робостью.

— Наташенька у нас искусствовед, — представил ее Тарасов. — В музее работает. Специалист по малым голландцам. Не то что, Серега, мы с тобой — валенки.

— Очень приятно, — кивнул Сергей девушке.

— Мне тоже, — застенчиво улыбнулась в ответ Наташа.

Выглядела она лет на двадцать пять, а одета так гармонично, с таким изысканным вкусом, что ее предельно недорогой наряд смотрелся ничуть не хуже роскошного «прикида» Тарасова. Умело наложенная косметика — хоть тоже дешевенькая — великолепно оттеняла неброскую, но чистую красоту точеного лица Наташи. И бижутерия была к месту и к лицу.

— А в каких же ты чинах, Сережа? — спросил Алексей.

— Мой чин господин д'Артаньян получил тридцать лет спустя, — хмыкнул Никольский, кривясь. Он то ли над собой иронизировал, то ли над отважным недотепой-мушкетером… А может, и над собеседником: забыл он, что ли, характер Сергея? Разве с таким характером в больших чинах ходят?

Тарасов поморщил лоб.

— Это какой же?

— Капитан, — подсказала ему Наташа.

«Она точно не содержанка Лешкина, — думал между тем Никольский, исподтишка любуясь девушкой. — И не любовница: не так держатся на людях любовники, даже если стараются скрыть свою связь… Значит, просто знакомая. И явно не млеет от внимания к себе столь „отпадно упакованного“ кавалера, как Тарасов… А вдруг и у тебя есть шансы, мент!» — мысленно подмигнул себе Сергей.

— Ты серьезно? Все еще капитан? — недоуменно уставился Тарасов на Никольского. И, спохватившись, добавил. — Хотя, с другой стороны, все путем. Старший опер. Тоже кое-что… — Он вздохнул. — Как жена?

— Развелись…

Сергей заметил, что глаза Наташи посветлели при этих словах. Девушка тотчас подавила свою радость, но глаза ее продолжали сиять. «Есть! — подумал Никольский радостно. — Тебе сегодня ломовая удача прет, мент! Смотри, не упусти!»

Тарасову между тем стало совсем трудно продолжать разговор.

— Круто… — пробормотал он, смущенный полным, по его мнению, жизненным крахом старинного знакомца: и общественным крахом, и личным… На фоне собственного благополучия Алексей чувствовал себя чуть ли не виноватым перед Сергеем. И не знал, что сказать.

— А ты чем занимаешься, Алеша? — пришел ему на помощь Никольский.

— Да так, на вольных хлебах. Консультирую помаленьку. — Он обвел глазами импозантную тусовку, толпившуюся у подъезда. — Всю вот эту шпану…

Рядом остановился сверкающий лимузин. Все дверцы его разом распахнулись, выскочили люди с нештатской выправкой. Следом за ними не без труда выбрался на тротуар плотный мужик с каменным начальническим лицом.

Тарасов слегка поклонился ему.

Мужчина нахмурился и, сопровождаемый свитой, проследовал в особняк.

— Кто это? — тихо осведомилась Наташа.

— Мое начальство, — ответил Никольский с чуть пренебрежительной гримаской.

Тарасов уточнил:

— Генерал Колесников, Павел Николаевич. Гроза преступного мира.

— А почему он так на нас посмотрел? — спросила девушка. — Как будто мы тоже преступники.

— Не на вас, а на меня, — объяснил Никольский. — Мой вид позорит органы внутренних дел.

— Чушь какая! — воскликнула Наташа. — Очень даже симпатичный вид! Ваш генерал ничего не понимает! Вы расстроились?

— Много чести! — усмехнулся Никольский. — Не впервой…

— Ну и порядки у вас в милиции! — Девушка обернулась к Тарасову за поддержкой. — Как вам это нравится, Алеша?

— Мне не нравится, что вы влюбились друг в друга с первого взгляда, — заявил Тарасов с шутливо-покровительственной миной. — Я чувствую себя лишним.

Все трое рассмеялись, будто слова Алексея были всего лишь шуткой. Но Сергей и Наташа быстро переглянулись. Между ними словно искра проскочила — та самая искра, из которой может потом разгореться большое пламя…

А гости все прибывали и прибывали к празднично освещенному особняку.

Никольский сидел на лестнице в парадном давно поставленного на реконструкцию, но до сих пор не реконструируемого дома и ждал, покуривая. Темновато было здесь, но в свете уличного фонаря, через круглое лестничное окно Сергей мог видеть пространство перед подъездом.

Сначала Никольский услышал бойкое и мастерское насвистывание «Чаттануги», а потом увидел знакомый силуэт мужчины, входившего в парадное.

— Я здесь, Василич. — Улыбающийся, добрый на вид человек без возраста — и сорок можно дать, и пятьдесят — присел на ступеньку рядом с Никольским. — По делу позвал или просто по мне соскучился?

— Ну, во-первых, соскучился, а во-вторых, разговор есть, — Никольский говорил с нажимом, желая внушить собеседнику серьезность предстоящего разговора.

— : Мы же позавчера встречались, — несколько удивился тот.

— Значит, за два дня ты так ничего и не узнал интересного, Стас?

— Обижаешь, Василич! — Стас хихикнул.

— Живописуй! — сказал Сергей.

— Витька Резников, твой сосед с верхнего этажа, сегодня к вечеру приволок домой тротиловую шашку и две гранаты «Ф-1», — затараторил Стае. — Я говорил, что он с крутыми связался, а ты не верил. Теперь, Василич, прямо под бомбой живешь. Гляди, взлетишь к небесам, как ангел.

— Вот же сучонок Витька! — зло огорчился Никольский. — Еще что?

— Хватит с тебя.

— Слушай, Стас, я тут Нинку встретил. Сказала, глаз у нее дурной… — Сергей заинтересованно заглянул в лицо собеседнику. — Правда дурной, не слыхал чего?

— Стерва она баба, Нинка, — кивнул Стас, якобы ответив на вопрос Никольского, но смысл ответа так и остался туманен.

— Напророчила она мне… — поморщился Сергей. — Хотя, похоже, что ошиблась! — добавил он и довольно улыбнулся.

— Ты о чем? — удивился осведомитель.

— Да так, болтаю… — Никольский отвел глаза. — Очень она ошиблась! — вновь воодушевился он. — Но выглядит прилично, — продолжал уже деловито. — Разбогатела?

— Точно, — подтвердил Стае. — В последнее время прикинулась как надо, с «Кавказа» на «Амаретто» перешла, меня угощала.

— Никак на работу пошла? — удивился Сергей.

— Ее работа — ханку жрать да на спине лежать, — бросил Стас пренебрежительно.

— Тогда откуда деньги? — не отставал Никольский.

— Деньги законные, — успокоил его Стас. — Она приезжему бизнесмену комнату сдает.

— А что за бизнесмен? — наседал Сергей.

— Откуда-то из Сибири, говорят.

— Ты его видел?

— Один раз случайно. В подъезде столкнулись.

— Узнать сможешь?

— Глаз-алмаз, Василич. На всю жизнь срисовал! — похвастался секретный сотрудник милиции, ощущая себя сейчас не иначе как Штирлицем.

Никольский достал из кармана фотографию и осветил ее фонарем.

— Этот?

— Этот. Только сейчас получше выглядит.

— Цены тебе нет, Стас, — сказал Никольский, выключил фонарь и спрятал фотографию.

— Цена-то есть. Но не дают ее, настоящую-то… — Он хитро ухмыльнулся: мол, недовоздаете вы мне, граждане начальники, за мои заслуги, недовоздаете… — Кстати, Василич, хотел я завтра шары покатать, а с деньгами…

Никольский достал тощую пачку, отсчитал три купюры и протянул Стасу:

— На. Расписку потом напишешь.

— А ты говоришь, цены нет. Вот и вся моя цена, — меланхолически резюмировал Стас, пряча деньги.

В дежурке все было как обычно: Митрофанов отбрехивался по телефону, Черныш сидел в углу, а из «аквариума» пьяный голос очень громко, но со скверной дикцией сообщал, что он племянник Президента и что вся эта ментовка завтра будет стоять перед ним раком.

— Чем порадуешь, Сашок? — спросил Никольский Митрофанова.

— Это у вас, как в американском кино, трупы крадут, а у нас нормально: две драки. Одна у Дома журналистов, другая бытовуха, — доложил дежурный. — Да, наверху тебя Котов из МУРа ждет.

— Черныш, — негромко позвал Сергей. Черныш встал. — Ты мою квартиру знаешь?

— Так точно, — хрипло доложил засидевшийся Черныш.

— Бери наряд, все как надо: бронежилеты, автоматы — и в квартиру прямо надо мной. Там живет Резников Виктор Константинович. У него тротиловая шашка и две гранаты «Ф-1».