На тихой улице - Страница 11

Мне хочется обсудить с ним визит Коры, ее приглашение зайти как-нибудь с Эйвери, но я молчу, потому что это невозможно. Пусть даже я и фантазирую, как создам маленький безопасный уголок в границах переулка и начну хоть с кем-то общаться, если уж не могу выйти в мир, как нормальный человек. Здесь же замкнутое пространство. Безопасно. Но я слишком устала для такого разговора. Лицо, похоже, опухло от слез, и я не справлюсь с таким разговором, только не сегодня.

После ужина отвожу Эйвери в сквер за домом и качаю ее на детских качелях. Даже не оглядываясь на дом, я знаю, что после случившегося Лукас будет время от времени посматривать в окно, проверяя, все ли в порядке. Но я никогда не подвергну опасности Эйвери, так что в этом нет необходимости.

Я вижу подростков у пруда. Они проделывают трюки на скейтбордах и пьют что-то из банок, обернутых бумажными пакетами. Лукас всегда твердит, что парк превратился в место для тусовки наркоманов и нужно быть осторожнее, но я никогда не видела здесь ничего подобного. Щурю глаза от косых лучей солнца и пытаюсь разглядеть, чем занимаются подростки, и тут один из них направляется ко мне. Я невольно бросаю взгляд в сторону дома, чтобы проверить, там ли Лукас. Когда парень подходит ближе, я останавливаю качели и встаю перед Эйвери. Он старше, чем я думала: лет семнадцать или восемнадцать. С одной стороны голова выбрита, а с другой волосы спускаются на глаз.

– Здрасте, можно задать вам вопрос?

– Нет, – сурово отвечаю я, беру Эйвери и сажаю ее в коляску.

– Да ладно! – Он по-ребячески усмехается. – Даже спросить ни о чем нельзя?

– Ты что-то продаешь?

– А вы хотели бы? – ухмыляется он.

– Только те, кто что-то продают, говорят незнакомцам: «Можно задать вам вопрос?» Например, парень из киоска в торговом центре, который продает солнцезащитные очки, или тот, что стоит перед супермаркетом и спрашивает, кто ваш телефонный провайдер. Я не собираюсь покупать диски вашей группы, но все равно спасибо.

– Капе-ец… У богатой дамочки свои причуды. Не-а, я ничего не продаю. – Он вытаскивает из кармана шортов крохотный пакетик с травкой, только на мгновение, чтобы я увидела.

– И с чего ты решил, что можешь вот так подойти, причем когда я с ребенком, и попытаться продать мне травку? Совсем сбрендил?

– Цыпочки вроде вас – мои лучшие клиентки. А для вас сегодня вообще бесплатно. Только один раз.

Парень озирается и протягивает ладонь с пакетиком. Я стою, положив руку на бедро, и на его лице отражается нетерпение. Он осторожен, осматривает окрестности – нет ли где копов или зевак.

Я хочу взять эту травку. Она мне нужна. Но вдруг Лукас сейчас смотрит? Как я это объясню? Да еще в присутствии Эйвери. Я не могу. Не могу ее взять.

– Сунь мне в карман, – быстро шепчу я.

– Что-что?

– Сунь мне в карман! – рявкаю я.

Парень смеется и острит, что знал, как мне нравится травка, но выполняет просьбу. После чего я возмущенно поднимаю руки и отхожу подальше. На всякий случай, вдруг Лукас смотрит. Выглядит так, будто меня принудили, даже напали. Понимаю, это немного слишком, но так надо.

Парень снова ухмыляется, подмигивает и уходит, сказав, что мы еще увидимся. Сую пакетик в лифчик и быстро иду домой, а сердце колотится в груди.

Это может многое изменить. Может изменить все.

Пейдж сидит за компьютером в темном кабинете наверху и просматривает видеозапись с камеры наблюдения за домом Холмонов. Время от времени останавливает запись и увеличивает изображение, желая убедиться, что ничего не пропустила, хотя ничего примечательного там нет. Холмон производит впечатление скользкого типа, который тайком выпроваживает любовницу через заднюю дверь, пока ни о чем не подозревающая бедняжка Кора входит в парадную после заседания книжного клуба, слегка навеселе и болтая о своих впечатлениях. Она даже не заметит, как он застегивает брюки и приглаживает волосы.

А Финн хорош, не может не признать Пейдж. На этой неделе она каждый день поджидала его на парковке у офиса и следила за ним после работы. Три вечера он шел прямо домой. Однажды отправился в шикарный стейк-хаус, но его проводили в зарезервированный отдельный зал, и после этого она ничего не видела. Ну что за человек снимает отдельный зал в ресторане? Конечно, Финн мог бы сказать, что обхаживает важных клиентов и нужно иметь возможность слышать друг друга – именно так он наверняка это и объяснил. Возможно, все было вполне невинно, но не факт. И никак не выяснить.

А позавчера вечером после работы он пошел не домой, а в бар. Может, с коллегами или клиентами. Пейдж наблюдала за ним в бинокль, поставив машину на дальней стороне парковки. С ними была симпатичная брюнетка в обтягивающей юбке. Пейдж сняла ее на свой новый «Никон-D850», купленный специально для этой цели. В общем, пока все довольно разочаровывающе.

Внезапно Пейдж замечает в кадре кое-что странное и отматывает назад, наклонившись поближе, чтобы рассмотреть движение у мусорных баков. Проклятый енот, и только. Она так поглощена работой, что не слышит шаги на лестнице и не замечает стоящую в дверном проеме фигуру, пока не осознает, как кто-то дышит. Пейдж в ужасе разворачивает кресло и вскакивает, хватаясь за сердце.

– Черт возьми, Грант! Ты испугал меня до жути!

Но Грант не отвечает. Он стоит с кучей коробок для еды на вынос и заглядывает Пейдж за спину, смотря на экран.

– Ой, только не надо нравоучений, – просит она, прежде чем Грант успевает открыть рот. – Если б год назад я записывала на камеру соседей, мы бы не оказались в такой ситуации. И вообще, что ты здесь делаешь?

– Спагетти путтанеска [7], – отвечает он, с невинным видом поднимая пакет.

Они едят внизу, на темной кухне, под звуки программы новостей, едва доносящиеся из гостиной. Пейдж обычно включает телевизор фоном, чтобы составлял компанию.

– Ну как? – с надеждой спрашивает Грант.

– Отлично. Как всегда, отлично.

– Это для благотворительного приема завтра вечером. Я нашел хорошие анчоусы. Можешь определить марку? – спрашивает он.

– «Мартель»?

– «Мартель»? Думаешь, они мартелевские? Нет, «Дельфино». Банка в четыре раза дешевле, а попробуй найди разницу.

Пейдж знает, что это анчоусы «Дельфино», но она любит подзадорить мужа. Ей до сих пор нравится, что он так увлечен своей готовкой. Пейдж улыбается, и Грант понимает: она шутит. Она предлагает мужу вино, но он отказывается, и она ставит чайник.

– Правда отлично, – повторяет Пейдж, сжимая его плечо, когда достает из шкафчика две кружки.

Поев, они сидят на террасе в креслах-качалках. Кристофер запрыгивает Гранту на колени, и тот поглаживает старого пса по голове, прихлебывая чай. Стоит безветренный вечер, в квартале тихо. Пейдж наливает себе в чай капельку джина и укутывает ноги пледом.

– Будь осторожна, – вдруг ни с того ни с сего говорит Грант.

– С чем? – огрызается Пейдж.

– С этой мерзкой слежкой, которой ты занимаешься, вот с чем.

– Мерзкой слежкой? – с презрением повторяет она.

Грант не реагирует, и Пейдж просто отмахивается от его замечания и фыркает.

– Я помню Калеба в последний вечер, – произносит Пейдж. – Помнишь, как в прошлом году он поздно вернулся с какой-то вечеринки и смеялся, потому что увидел Финна Холмона в стоящей на улице машине и тому делали минет? – спрашивает Пейдж.

– Что-то я такого не припоминаю, – отвечает Грант с коротким смешком.

– Может, ты был в ресторане, но Калеб сказал, что люди, которые давно женаты, ничем подобным уже не занимаются.

– Я же говорил ему, что молодежь просто уверена, будто старики не занимаются сексом, а Коре к тому же всего тридцать девять.

– Он утверждал, что это была не Кора. А когда я спросила, откуда он это взял, он просто ответил: «Уж поверь», – и пошел спать. Ему это показалось забавным.

– Ладно, – сказал Грант, не понимая, к чему клонит жена.