На темной стороне Луны - Страница 6

И тут Тура вдруг впервые подумал о Большом Корейце – огромном молодом мужике, безнадежно смелом и бесконечно хитром, в которого, разорвав кровеносные сосуды, нервы и мышцы, всадили несколько часов назад заряд свинца.

– О-о-о!.. – вырвалось у него громко. – О-у-о!..

И стон этот был страшен, как хрип подраненного тигра.

– Вам плохо, устоз? – обернулся к нему Алик, на сердце у которого было легко: всеми правдами и неправдами он решил сохранить новый двигатель, ни в коем случае не отдавать Мубекирмонтажу.

– Давай-давай, – очнувшись от воспоминаний о Паке, как от обморока, сказал Тура. – Гони во всю мочь…

Сообщение о стрельбе в «Чиройли» поступило одновременно двум райотделам, граничащим вдоль автомобильной дороги. Третье, чуть запоздав, попало в райотдел соседней области, граница с которой проходила неподалеку. Поэтому на месте происшествия оказались сразу несколько оперативных групп и столько же машин «скорой помощи».

Тура еще издали увидел сиренево-синюю мигающую круговерть тревожных огней – обочины шоссе были заняты машинами с номерными знаками Мубека. Колонна, в которой двигалась «Волга» Халматова, шла между ними в узком коридоре, заполненном запахами горячего железа, краски, бензина. Водители снижали скорость, чтобы все лучше увидеть и запомнить, не обращая внимания на нетерпеливые окрики и энергичные отмашки инспекторов госавтоинспекции.

– Проезжайте! Проезжайте, не задерживайте!.. – крикнул один из инспекторов Type, заметив, что его шофер собирается припарковаться. – А-а… – Узнав Туру, он махнул рукой.

– Сюда, – показал Халматов, не обращая внимания на инспектора.

Машину удалось поставить только в самом конце стоянки, над прудом. Напротив, под деревом, Халматов увидел машину Пака. «Москвич» стоял у самой обочины. Все места кругом были заняты транспортом, сбоку, рядом, стояла патрульная машина ГАИ.

«…Пак не поставил бы машину бочком, если бы место это рядом было свободным, – сразу заметил Халматов. – Патрульная машина стоит на месте другой, рядом с которой припарковался Пак. Та машина ушла…»

Стараясь подавить невольное чувство вины за то, что он, начальник розыска области, приехал на место преступления последним, Тура двинулся к залитым зноем мосткам. Мутный пруд пузырился, казалось, вот-вот закипит.

В кафе было тихо. Осмотр места происшествия уже закончился. Тура сразу это понял. Зря, выходит, так напрягал Алик свой мотор от электрогенератора. За центральным столиком против раздачи начальник следственного отделения дописывал протокол.

– Тура Халматович…

К нему подошел начальник райотдела Равшан Гапуров – Чингизид, как его иногда называли за глаза, – тяжелый, без шеи, медлительный, слегка косивший черным красивым глазом. От этого у Гапурова был всегда сонный вид – прекрасный камуфляж для деятельного, властно-резкого, очень умного милиционера. Тура всегда помнил об этом – когда-то они котировались оба на должность начальника областного уголовного розыска. Тогда Эргашев предпочел Туру. Оба об этом никогда не забывали, хотя и не соперничали открыто.

Халматов перебил его:

– Пак жив?

– Жив. Генерал добился вертолета, их сразу отправили, – обстоятельно, как всегда, принялся объяснять Гапуров. – Но парень этот, с Корейцем который был, – тот сразу умер. Личность пока не установлена. А Пак сейчас в Мубеке, в областной больнице. Там старший оперуполномоченный из министерства. Если Пак придет в себя, он с ним пошепчется…

– Как его состояние?

– Очень тяжелое, – вздохнул Равшан.

– А ранений?

– Одно. Но опасное для жизни – в грудь. У того, кто убит, два ранения.

– Гильзы нашли? Из чего он стрелял? – допытывался Тура.

Гапуров тяжело отдувался. Как оказавшемуся старшим по должности и званию среди прибывших, ему пришлось возглавлять розыск по горячим следам, взять под контроль первоначальные мероприятия. Не дожидаясь приезда Туры, он ввел в действие систему поиска, переход на усиленный вариант несения службы личного состава региона, закрытие дорог, досмотр общественного и личного транспорта. Информация за его подписью легла и на стол министра, к вящему неудовольствию прибывшего всего на несколько минут позже заместителя начальника Мубекского областного управления Назраткулова.

Теперь, с появлением Халматова, в соответствии с неписаными правилами службы, Равшан подчеркнуто-скромно, но с достоинством освобождал центральное место, отходил слегка в сторону, на второй план.

– Преступник стрелял из «макарова». Нашли две гильзы. Я направил их с нарочным в Ташкент – пусть проверят по гильзотеке. Может, когда-нибудь проходили по какому-то делу.

– Третьей нет?

– Пока нет. Может, в пруду.

– Если не обнаружит металлоискатель, нужно подумать, как спустить воду.

– Вы правы.

Они подошли к поваленному столу в углу, где все произошло. Всюду здесь виднелись следы крови, кровавые ватные тампоны.

На соседнем столе лежали лепешка, несколько шампуров с шашлыком – увядшие, заветренные куски неаппетитного мяса на шпажке.

– Это преступника, – сказал Гапуров. – На тарелке не осталось отпечатков. Пак сидел здесь… – Он показал на валяющийся в углу стул.

– А второй?

– Тот, что скончался? Напротив… – Равшан, может быть, ввел бы Туру в курс событий обстоятельнее, но он и сам знал мало.

– Как этот парень оказался с Паком? Вместе приехали? – допытывался Тура.

– Нет. Свидетели слышали, как он спросил Корейца: «У вас не занято?» Пак сидел один.

– Что он здесь делал? Неизвестно? – пристреливал вопросами ситуацию Тура.

– Пока нет…

– Пак сказал дежурному, что едет в «Чиройли»?

– Нет. Предупредил только, что будет примерно часа через три.

– Саида еще ничего не знает?

– Нет. Мы решили, лучше ей пока не говорить.

У входа показалось несколько офицеров. Халматов увидел заместителя начальника управления полковника Назраткулова, желчно-худого, со скучным невыразительным лицом. Тура заметил брошенный на него недовольный взгляд. Отвернулся снова к Равшану.

– А что свидетели?

– Опознать не могут. – Гапуров помолчал. – Правда, мы говорили с ними только накоротке…

– А повар? Официантка?

– Придорожное кафе! Мне кажется, боятся говорить.

По-видимому, он был прав.

– Преступник был на машине?

– Скорее всего. Но точно никто не знает.

– А погибший?

– Без машины. Видимо, с попутной, кто-то подвез. Не знаем даже, откуда он ехал, куда. В Мубек? Из Мубека?

«Что делал Пак в кафе? – снова подумал Халматов. – Он оставался за начальника розыска. Что его привело сюда? Почему никому не сказал, даже дежурному?»

Тура отошел. Напротив входа молоденький оперуполномоченный[3] его отдела, почти мальчик, родственник Гапурова – Алишер писал рапорт: он побеседовал с шашлычником – теперь выписывал из блокнота сообщенные ему приметы преступника. Рядом, на газете, лежали вещи. Халматов подошел к столу. Бумажник и удостоверение Пака, авторучка. Тура открыл бумажник – из-под слюдяной обложки на него взглянула фотография Саиды.

На вмонтированном в авторучку табло скакали цифры, отмерявшие секунды, однообразно-беззвучно мигали они. Что-то безжизненное, пугающее было в этом безмолвном непрекращающемся течении времени. Тура привык, что часы тикали.

– Чье это? – Халматов показал на спортивную сумку. – Убитого?

– Да, устоз. Ничего особенного нет. – Алишер, вчерашний стажер, называл его не по-уставному, как и другие его ученики. Он достал из сумки импортные солнцезащитные очки, большую металлическую расческу, положил перед Турой. – Еще бутылка грузинского коньяка «KB»… – Алишер поставил на стол непочатую бутылку. – Готовился что-то отметить, а не пришлось. Да! Деньги, триста рублей. Рублями!..

Тура почувствовал, как постепенно к нему возвращается сознание своего старшинства. И ответственности.

– Позвони дежурному. Пусть передаст, чтобы труп в морге дактилоскопировали. Может, погибший был судим.