На свободное место - Страница 27

— Да, да, — подтверждаю я. — Помню. Еще он сказал, что как мы с Чумой того, так они и каждого кончат, если сунется. Они!

— Вот, — кивает Кузьмич. — Что-то не похоже это на обычную квартирную кражу, пусть даже самую крупную.

— Но Чума и Леха все же ее совершили, — убежденно замечаю я. — И убитый Семанский на той квартире бывал.

— Все так, — вздыхает Кузьмич. — Все так. И потому кражей этой нам придется заняться. Но… как говорится, три пишем, а один в уме. Или даже наоборот, милые мои.

— Федор Кузьмич, — спрашивает Денисов, — а что, из Южноморска пока ничего не поступало на наш запрос?

— Нет пока. Сегодня напомним, — отвечает Кузьмич.

— Может, у них что-нибудь есть и на этого Гвимара Ивановича? — продолжает Валя. — Тоже хорошо бы запросить.

— Дело, — соглашается Кузьмич. — Вы пока действуйте, милые мои. К вечеру авось тут уже новости будут ждать. А может, и сами чего добудете. Это еще важнее.

Мы выходим в коридор и все как по команде закуриваем, кроме Вали Денисова. В кабинете Кузьмича мы по-прежнему ни одной сигареты не выкуриваем. При этом замечаем, что и сам Кузьмич закуривать стал гораздо реже.

У меня в комнате мы с Петей Шухминым делим работу, и мне кажется, что я беру на себя более трудную часть — то, что сказал Кузьмич насчет хозяев ограбленной квартиры, а также двора, особенно двора, и странных событий, которые там происходили. А Шухмину достается не такое уж сложное дело, по нашим понятиям — встретиться со всеми четырьмя водителями машин, которые в день ограбления квартиры покойного академика Брюханова побывали во дворе этого дома, и выяснить, не видел ли кто-нибудь из них некую пятую машину в том дворе и кто в ней сидел, что на ней привезли или увезли и что это вообще за машина была. Ну, и вообще, что эти четверо водителей заметили в том дворе и кого заметили. Вот, собственно, все, что от Шухмина требуется. Список этих машин, с номерами, фамилиями водителей и наименованием организаций, кому эти машины принадлежат, мы взяли у Паши. Словом, самое простое задание получает Шухмин. Но если бы я только знал, чем оно для него кончится…

Итак, в списке было четыре машины, все легковые «Волги» «двадцатьчетверки», все учрежденческие, вернее, три из них, четвертая была такси. Все четверо водителей ровным счетом никакого отношения не имели к ограблению квартиры, ребята из группы Паши Мещерякова установили это абсолютно точно. И потому разговаривать с ними можно было вполне откровенно и рассчитывать на их помощь тоже было можно. Так заверил нас Паша, и так оказалось на самом деле, с некоторыми поправками, однако.

…Петя Шухмин отправился выполнять полученное задание.

Первый из водителей, Владимир Павлович Храмов, которого Петя застал дома по случаю полученного им отгула за какие-то переработанные дни, оказался человеком немолодым и хмурым. Одет он был по-домашнему, в старых брюках и шлепанцах.

Узнав, что Шухмин из милиции, Владимир Павлович нахмурился еще больше и через силу пригласил его раздеться и пройти в комнату. Там на чисто прибранном столе лежали очки и развернутая газета. В маленькой квартире никого больше не оказалось.

Выслушав Петю, Храмов почесал за ухом и мрачно изрек:

— Я, между прочим, там галок не считал. По делу приехал.

— По какому же делу? — спросил Петя с единственной целью хоть немного «разговорить» своего собеседника.

— Велено было профессора Томилина Валерия Алексеевича на совещание привезти, для доклада. В путевке все отмечено, можете проверить, если желаете.

— Не желаем, — весело ответил Петя. — Желаем узнать другое: вы долго товарища профессора ждали там, во дворе?

— Кто его знает. Ну, минут, может, двадцать, полчаса.

— Кого видели за это время в том дворе, кто проходил, не помните?

— Всякие проходили. Разве запомнишь.

— Ну, все-таки. Хоть кого-нибудь запомнили? — настаивал Петя.

— Да никого я не запомнил. А так, знаешь, лепить я не привык. Отвечай потом. Ведь затаскаете, что, я не знаю?

— Да что вы, Владимир Павлович! Зачем мне вас таскать? — взмолился Петя. — Мне бы только ниточку какую-нибудь, чтобы ухватиться. Ведь как раз в это время четыре, а то и пять чемоданов вынесли с крадеными вещами, представляете? И непременно в машину должны были погрузить.

— Не видел, не видел, — замотал лысой головой Храмов. — Никаких таких чемоданов не видел. Я вон газету читал, — он кивнул на лежавшую перед ним газету.

— Не может быть, чтобы вы ничего не видели, — сердито возразил Шухмин.

— Вы просто не хотите помочь. В чем дело, Владимир Павлович? Вы же честный человек.

— Честный, — с достоинством согласился Храмов. — Вот уже пятьдесят два стукнуло, а я за всю жизнь не только под судом, но и в свидетелях никогда не был. И не желаю. Нервы беречь надо, еще в «Здоровье» писали. Они на всю жизнь одни, не восстанавливаются.

— Так ведь и я не ради себя стараюсь.

— У вас работа такая. У меня вот тоже, слава богу, работенка нервов требует. Ведь каждый норовит под колеса сунуться. Тут во нервы как дрожат. А мне до пенсии еще восемь лет трубить.

— Да разве нужны нервы, чтобы сказать, что вы во дворе видели? Тут совесть нужна, а не нервы, — начал закипать Шухмин.

— Как же тут без нервов? А если они на суд придут?

— Кто придет?

— Да эти, которые, значит, с чемоданами перли?

— Их приведут. Они не сами придут. И вы-то тут при чем? Вас же на суде не будет.

— Вытащите. Что, я не знаю? Вам слово скажешь…

— Ну, хватит, Владимир Павлович, — прервал его Петя. — Не хотите помочь, не надо. Больше я уговаривать вас не буду.

— Так я же со всей душой, — спохватившись, торопливо произнес Храмов, видимо встревоженный какими-то злыми нотками в голосе Пети.

— А если со всей душой, то давайте рассуждать по-другому, — с новым запасом терпения сказал Петя. — В котором часу вы приехали за профессором?

— Я-то?

— Ну да. Вы.

— Не помню уже.

— Владимир Павлович! — укоризненно произнес Петя. — Вспомните, пожалуйста.

Храмов вздохнул.

— В девять тридцать…

— Так. И стояли минут двадцать — тридцать. Прекрасно.

— И чемоданов никто не нес, — напомнил Храмов.

— Тоже прекрасно. А там, посередине двора, детскую площадку помните? Там еще с краю здоровенное дерево кривое растет.

— Ну, помню.

— Там ребятишки играли?

— Ну, играли. Что с того?

— И на здоровье. Их трое было?

— Двое. Пацаны. Вот такие, — Храмов поднял руку невысоко над полом.

— Одни гуляли?

— С бабкой. В очках. Книгу читала. Носа не оторвала.

— А к бабке этой никто не подходил?

— Другая бабка, — усмехнулся Храмов, чувствуя себя в полной безопасности за этими бабками. — Рядом села. Воротник у ней рыжий, пушистый, головы не видно. Ну, и пошла тары-бары.

— Вы уехали, а они все болтали?

— Ясное дело, если уже языками зацепились.

— А кто еще заходил во двор?

— Ну зашел один. У меня спрашивает: «Ты с комбината? За Виктором…» — «Нет, говорю». Он и отошел.

— Совсем ушел? — насторожившись, спросил Петя.

— Да нет, на скамеечку сел. Видно, ждать решил.

Это был первый важный факт, на который Петя натолкнулся.

— А какой из себя мужик тот?

— Не мужик. Парень. Ну, обыкновенный. Какой еще?

Петя достал из кармана несколько фотографий и протянул их Храмову.

— Взгляните, тут его нет?

— Да не запомнил я его, — с деланным равнодушием отмахнулся Храмов. — Всего минуту и видел-то.

— Владимир Павлович! — снова укоризненно произнес Петя. — Поймите, наконец. Не для себя же стараюсь. Завтра с вами чего случится, ведь тоже искать буду.

— Ох… — вздохнул Храмов и взял в руки фотографии.

С минуту он всматривался по очереди в каждую из них, потом вернул Пете и с облегчением объявил:

— Нету тут его, точно говорю.

— А как он был одет?

— Пальтишко такое темное, кепочка, шарф пушистый, зеленый.

— И сидел, пока вы не уехали?