На солнце ни облачка - Страница 15

— Послушай, Коля, — сказал Веня очень значительно. — Нам надо с тобой о многом поговорить. У меня твои часы. Ты мне их кинул на пляже и велел взять.

Трубка удивилась:

— Кинул часы? На пляже?

Последовала пауза. Потом Николай сухо сказал:

— Мои часы у меня на руке. Ничего не понимаю. В чем, собственно, дело?

— У тебя часы Casio? — спросил Веня, стараясь, чтобы название фирмы прозвучало как можно значительнее. — На черном пластиковом ремешке?

— Я своих часов никому никогда не кидал, — сказал Николай с заметным раздражением.

Веня набрал в грудь побольше воздуха.

— Коля! Допускаю, что ты меня тогда в темноте не узнал. Но на пляже был я, и я все видел. Свои часы ты бросил мне в тот момент, когда… в общем, ты велел мне их взять. Теперь я все знаю. Из этих часов появляется Инструкция. И я вместе с ним уже был в пирамиде. Он сказал, что раньше работал с тобой.

На этот раз пауза была долгой. Наконец Николай сказал:

— Послушайте, вы в своем уме? Какая пирамида? Кто появляется из часов?

Веня отчаянно брякнул самое последнее, что он мог сказать:

— Коля, я видел, как ты вознесся в небо. Тогда, на пляже в Салоу, вечером в грозу. Инструкция говорил, что юридически это было незаконно. И я рад, что у тебя все обошлось. Может, ты мне по какой-то причине не доверяешь? Что ж, вполне возможно. Но еще раз повторяю: мне все известно. И лучше бы нам встретиться, потому что многого я не понимаю.

Теперь трубка ответила без запинки:

— Бред какой-то! Вам надо лечиться не у стоматолога. Не вижу смысла продолжать разговор.

В трубке послышались частые гудки.

Все-таки Веня был не совсем трезв. Поэтому машинально он набрал номер стоматолога Коли во второй раз, после чего услышал в ответ:

— У меня телефон с определителем номера. Могу вас вычислить и прислать скорую психиатрическую помощь на дом. Вы этого добиваетесь?

Снова раздались частые гудки.

На донышке бутылки еще оставалось немного «Флагмана». Веня вылил остатки водки в стакан и осушил одним махом.

Ясно было, что разговаривать с Николаем бессмысленно. Раз стоматолог не хочет признаваться, что бросил свои часы Вене, значит, не хочет. Вполне возможно, на это у него есть какие-то веские причины.

Тут Вене вдруг пришла другая мысль: есть ведь разговоры, которые называют «не телефонными». Может, в этом все дело?

Полной уверенности в том, что телефонные откровения — тайна двух людей, конечно, ни у кого и ни в какой стране нет. Россия не исключение. Но если так, Коля мог бы хоть намекнуть, что все понял, пригласить, например, в одну из своих клиник, чтобы потом поговорить наедине.

Не намекнул, не пригласил…

И все-таки, если там, в Салоу, злополучный стоматолог унесся в небо, вдобавок уменьшившись в размерах, каким образом сумел вернуться на Землю?

Веня потянулся к пустой бутылке, решив прибраться после нехитрого застолья, и в этот миг снова увидел на столе Инструкцию. Маленький человечек побарабанил пальцами по этикетке и бросил на Веню укоризненный взгляд.

— Опять пьешь?

Вене вдруг стало очень стыдно.

— Сосед пришел, ему грустно было, — сказал он с извиняющимися интонациями. — Да и у меня, говоря по правде, на душе как-то…

— А почему «Флагман»? — осведомился Инструкция.

Веня недоуменно пожал плечами.

— Не знаю, сосед всегда приносит «Флагман».

Инструкция хмыкнул.

— «Флагман» лучше не пей. Если уж пить, то «Посольскую». Или калужский «Кристалл».

Веня воззрился на маленького человечка с безмерным удивлением.

— Ты-то откуда знаешь? Сам, небось, водку не пьешь, раз… бестелесный.

Инструкция вдруг ухмыльнулся.

— Ну, не будь таким категоричным! Мне тоже иногда надо расслабиться. Однако способы у меня совсем другие. Эффект, видимо, примерно тот же, что от водки, но добиваюсь я его не путем пития.

Испытующе посмотрев на Веню, маленький человечек добавил:

— Не исключено, когда мы с тобой сработаемся, случится нам и вместе расслабляться. Ты своим способом, я своим. Но «Флагман» больше не пей. Знаю, потому что я любознателен и изучаю все, что меня окружает.

Веня взял пустую бутылку и унес на кухню, чтобы бросить в мусорное ведро. Вслед ему донеслось:

— А сыр надо тонко резать. Тонко, как только возможно.

Вдруг испугавшись, что Инструкция опять может столь же стремительно, как появился, исчезнуть, Веня бросился обратно в комнату. Но маленький человечек оставался на столе. Теперь, сокрушенно покачивая головой, он взирал на неаккуратно взрезанную банку сайры.

Стоя в дверях, Веня очень тихо сказал:

— Может, ты мне наконец объяснишь, что происходит?

— А что происходит? — небрежно поинтересовался Инструкция.

Веня сделал широкий жест, словно обводя руками сразу все вокруг.

— Ну, эти пирамиды, расположенные неизвестно где. Люки возле книжного магазина, заклинания, клавиши, которые я должен нажимать. Зачем это все?

— Ты лучше об этом не думай, — столь же небрежно посоветовал Инструкция. — Делай свое дело и все. Привыкнешь постепенно.

— А что я должен делать? — вырвался у Вени отчаянный вопрос.

Инструкция широко улыбнулся:

— Колеблюр торсин! Я-то думал, ты уже все понял! Дел у тебя немного: всего-то следить за фигурками на экране и поправлять строй, если что-то не так. Строй всегда должен быть ровным.

— Зачем? — спросил Веня.

Инструкция улыбнулся еще шире.

— Чтобы на солнце не было ни облачка. В глубине экрана.

Веня сжал виски ладонями.

— Кому это нужно? — спросил он.

— Кому нужно, тому и нужно! — отрезал Инструкция. — Оставь эту свою привычку размышлять и принимай все как есть. Разве трудно раз в несколько дней заглянуть в пирамиду и поправить строй? Да и то, поправлять надо не всегда, только если строй нарушился. У вас подобная необременительная работа, насколько я знаю, называется синекурой. Тебе скоро многие завидовать начнут!

Осознав, что истины вновь не добиться, Веня сделал глубокий вздох и перевел разговор на другую тему. Тем более, тема была. Однако уверенности, что ему удастся прояснить ситуацию хотя бы здесь, у Вени опять-таки не было.

— Я Николаю позвонил, — сказал Веня значительно. — И застал его дома. Николай вернулся.

— Так и должно быть, — ответствовал Инструкция равнодушно. — Как же иначе?

Веня покрутил головой, собираясь с мыслями.

— Значит, он должен был вернуться обязательно? — вопросил он с безграничным удивлением.

— Вот и вернулся, раз ты с ним говорил.

— Тогда объясни, — вскричал Веня, — почему он делает вид, что никаких часов мне не бросал и вообще меня не помнит?

Инструкция ответил:

— Потому что Николай ничего не знает. И тебя он тоже не знает.

Веня воззрился на Инструкцию широко раскрытыми глазами.

— Но он же вернулся!

— Конечно, вернулся, — подтвердил Инструкция. — Отчасти.

— Как это можно отчасти вернуться? — вскричал Веня, чувствуя, что в его голове происходит что-то не то. — Я ведь говорил с Николаем? С тем самым, с которым пил пиво в Салоу, и который улетел в небо? На моих глазах. Улетел, как ты говорил, незаконно.

— Конечно, незаконно. И, конечно, ты говорил по телефону с Николаем, — согласился Инструкция. — С тем самым, с которым в Салоу ты пил пиво.

— Тогда почему… — начал Веня, но был оборван на полуслове.

— Послушай, — молвил Инструкция с заметным раздражением. — Колеблюр торсин! Мне твои вопросы начинают надоедать. В последний раз повторяю: поменьше думай. Все идет, колеблюр торсин, как надо! В следующий раз встретимся, когда тебе придет пора работать. До свидания, колеблюр торсин!

Веня успел выкрикнуть:

— А что будет, если я откажусь выравнивать строй?

— Как же ты можешь отказаться? — искренне удивился маленький человечек. — Ведь это в твоих собственных интересах.

— В моих? — изумился Веня.

Ответа он не получил. Легкий вихрь пронесся со стола к Вениным часам, исчез в них, и Веня остался один.