На службе зла. Вызываю огонь на себя - Страница 12

– Нужно теперь к товарищам Аллилуевым. Туда и Иосиф направится всенепременно. Если его не арестуют.

– С чего бы, Владимир Ильич? Даже если его и задержат, то на улице. Хоть и военное положение, комендантского часа нет. Приказа хватать всех большевиков подряд – тоже. Хуже с парнями, которых Гиль после нас высадил. Не нравится мне та перестрелка.

– Революция не забудет товарищей, отдавших за нее жизнь.

Хорошо, что из-за полумрака Ульянов не видел взгляда, который Никольский бросил на лысого демагога. Вслух пришлось говорить совсем не то, что вертелось в голове.

– Аллилуевы живут на левом берегу, на Рождественке. Слишком далеко и опасно. Я знаю другую квартиру, где можно отсидеться до утра. Затем найду транспорт и доставлю вас к Сталину.

Они пробирались проулками, переулками и проходными дворами, держась стен и теней. Светлая петроградская ночь насмехалась над их попытками двигаться скрытно. Ульянов поднял воротник и натянул на самые уши картуз Никольского, но все равно остался весьма узнаваемым.

Обошлось без происшествий. Днем Ленин нацепил бороду веником, рясу, крест и в боевом наряде православного батюшки благополучно проехался на извозчике до Рождественского округа. По пути спросил Владимира Павловича:

– Архизабавно получается, вы не находите? Жандарм спасает большевика.

– Бывший жандарм спасает бывшего помещика, сына статского советника и внука еврейского лавочника.

– Не передергивайте, батенька. Поместье давно продано.

– Жандармские погоны тоже давно сняты. Мы оба из «бывших», Владимир Ильич.

– Позвольте полюбопытствовать, откуда такие подробности про мою семью?

– Ну, дедушка Сруль-Израэль Бланк в досье Александра Ульянова фигурировал. Так что готовьтесь – когда станете во главе России, ваши враги непременно русским напомнят, какого происхождения их вождь.

– После победы пролетарской революции нации уравняются.

– А тысячелетний антисемитизм вы устраните за три дня.

– Увидите, уже при нашей жизни Россию ждут решительные перемены к лучшему. Вы в силу своей профессии смотрите на ситуацию узко и не понимаете перспектив. Откровенно мне вас жаль.

Сталин и Зиновьев извелись ожиданием, приплясывая от беспокойства. Здесь вождь лишился не только накладной, но и родной рыжеватой бороденки вместе с усами. Униформа священнослужителя уступила место потрепанной рабочей одежде, лысину прикрыл парик. Зиновьев также принарядился.

Никольский ожидал, что провал восстания и переход на нелегальное положение обескуражит большевиков. Ничуть не бывало. Они взахлеб обсуждали главное достижение – привлечение к демонстрации на своей стороне до полумиллиона человек в одном только Питере. Сотни погибших и не менее тысячи раненых упоминались вскользь, как использованный расходный материал. А подпольная деятельность, секретность и конспирация им настолько привычны по царским временам, что революционеры чувствовали себя как рыба в воде.

9 июля Ленин и Зиновьев в сопровождении Сталина, Аллилуева и Никольского совершенно открыто отправились на Приморский вокзал, а дальше вместе с Емельяновым добирались до деревни Разлив, избрав своей резиденцией обыкновенный шалаш. Пожалуй, ссылка в Шушенском кажется курортом по сравнению с шалашовым существованием, злорадно подумал генерал, который предпочел вернуться в Петроград. Благодаря демаршу к Чернову он теперь настолько известен в эсеровских кругах, что присутствием в Разливе привлек бы ненужное внимание.

Несмотря на разгром штаб-квартиры ЦК в особняке Кшесинской и уничтожение редакции «Правды», практически все члены большевистского Центрального комитета остались в столице на легальном или полулегальном положении. Объявив РСДРП(б) вне закона, временные правители распорядились арестовать лишь Ульянова с Зиновьевым. Последний, в девичестве – Герш Апфельбаум, выглядел далеко не самой яркой фигурой событий 4 июля. К тому же он выступал последовательным противником ленинского апрельского курса на немедленный захват власти. Чем не угодил властям именно Зиновьев, трудно понять.

Гиль разбил машину о брошенную среди переулка повозку, но сумел выбраться пешком. Ленинского двойника контрразведчики застрелили при задержании. Павел Васильевич Юрченков бросил оружие и отделался арестом на неопределенный срок – смертная казнь в демократической Российской республике официально не применялась.

Никольский отметился о прибытии у Свердлова и отправился к Шауфенбаху. В просторной квартире на Фонтанке царили пустота и чистота. Телефон молчал, а марсианин неторопливо изучал газеты в кабинете. Больше никого там не было.

– Ульянов в безопасности, но не у дел. Большевики проиграли, – без предисловия начал Владимир Павлович. – Во время мятежа погибло свыше трехсот человек. Я ранил из «Маузера» офицера, с которым был знаком до революции – достойнейший человек. 6 июля германская армия начала наступление. Наши войска дивизиями бегут от немецких батальонов. За какую сторону играете, герр Александер?

Шауфенбах отодвинул газеты.

– Хотите сказать, что ленинцы не оправдали моих надежд и прогнозов. Частично вы правы. Но и эсеры не выдержали экзамен, причем повели себя глупо и нерешительно. Им помогай, не помогай – все одно.

– Не соглашусь. Восстание они подавили, Петроград удержали.

– И что? В сознании масс пролитая на улицах кровь на совести Временного правительства и эсеро-меньшевистского ВЦИК. Большевики набрали очков. Знают, что могут при желании поднять на акцию протеста полмиллиона только в Петроградской губернии.

– А смысл? Их загнали в подполье, как крыс.

– Нормальное состояние для радикальной оппозиционной партии.

– То есть вы полагаете, что будущее за большевиками, а не эсерами?

– С большей степенью вероятности, чем в марте. Судите сами, Владимир Павлович. Керенский подтолкнул армию к попытке наступления, которая с треском провалилась. Снял с фронта казачьи части и самокатный полк, на улицах Петрограда солдаты стреляли в русских же солдат и матросов. Браво. 4 июля даже идиоты поняли, что демонстрации переросли в попытку государственного переворота. Но только 7 июля издан приказ об аресте Ульянова и Зиновьева. Свердлов, Сталин, Луначарский – вне претензий.

– Да, решительности недостает. Но именно здесь мы могли бы помочь. Устранить большевистскую верхушку, – Никольский подумал, что Ульянова он казнил бы собственноручно, невзирая на отвращение к смертоубийству.

– Не спешите лить кровь, господин жандарм. Лучше посмотрите, как умеренные распорядились мнимой победой. Керенский сместил Львова, осталось лишь четыре министра, представляющих буржуазные партии. То есть эсеры с меньшевиками оттолкнули от себя правых. Дальше – больше. Петросовет и ВЦИК практически утратили значение. Эсерам не нравится, что там представлены другие партии, включая большевиков. Тем самым Керенский и Чернов утратили видимость народной поддержки, которую получали через Советы. Тут или-или. Для игры в демократию нужна представительная власть, при диктатуре давить оппозицию, не оглядываясь на сантименты. У них решения половинчатые. Керенский пытается быть немного беременным, частично – целкой.

Никольский впервые услышал от неэмоционального Шауфенбаха столь резкие и грубые выражения. Похоже, российская действительность доконала даже инопланетянина.

– От имени Временного правительства наш политический гений подписывает договор с Украинской радой о малороссийской автономии. Понимаете, что это значит? Если столицу с трудом контролируют, о какой власти можно говорить по отношению к «автономии». Финский сейм объявил о «неотъемлемых правах» финского народа и запретил Временному правительству вмешательство во внутренние дела. Правительство приняло плевок лицом, утерлось и не вякнуло. Территория начала дробиться.

В начале разговора Никольский то стоял напротив стола, то расхаживал по кабинету, пытаясь хоть в движении разогнать черноту, скопившуюся в душе. Теперь он сел на стул и попробовал найти аргументы против большевиков.