На реке Байдамтал - Страница 3

Конечно, Айнагуль и не думала сразу же ехать туда. Да и Нурбек не мог ей этого предложить. Надо было сначала обосноваться, получить квартиру, а потом только заводить речь о женитьбе.

Провожая Нурбека, Айнагуль подарила ему свою фотокарточку:

— Езжай, Нурбек, — сказала она, обидчиво надув губки. — Знаю, если тебе что вздумается, тебя не разубедишь! Только если не понравится там, не мучь себя, возвращайся, я буду ждать… И не думай, что о тебе будут говорить на заводе, это не важно… Работа всегда найдется… Да, на всякий случай: в районе, куда ты едешь, работает мой дядя, вот его адрес. Не стыдись, обращайся к нему, он во всем поможет…

Но, оказывается, Айнагуль дала неправильный адрес. Ее дядя работал в соседнем районе, за южным перевалом. Нурбек узнал об этом позже, расспросив местных жителей.

С каждым днем совхоз рос на глазах, отстраивался, и Нурбек все нетерпеливее мечтал о том дне, когда они с Айнагуль соединят свои судьбы.

Весна в горах порой заставляет долго ждать себя, но когда появляется, то идет быстро.

Внизу, в долинах, уже зеленеют всходы, молодые деревья прочно встают на ноги, и распустившаяся листва начинает отбрасывать тень. Тогда весна сдает свои дела лету, а сама, подобрав ярко-зеленый, цветистый подол, волочащийся по земле, несется в горы.

В горной зоне весна имеет свои законы и свои неповторимые прелести.

С утра валит снегопад, после обеда проглянет солнышко, зашевелятся, поплывут, испарятся снега, расцветут, цветы-однодневки, а к вечеру земля уже подсохнет. За ночь в реках и ручьях намерзнет лед. А на другое утро глянешь с вершины и дух захватывает, до чего чистая и неохватная взорам весна стоит в горах. Небо чистое, голубое, ни пятнышка. Земля, как молоденькая девушка в новом наряде, — зеленая, умытая росой, и, кажется, застенчиво смеется… И если крикнешь, то голос твой будет долго слышаться — в высотной дали над грядами гор, в чистом воздухе он летит далеко-далеко… Никакие снега, туманы, дожди и ветры не в силах сдержать весну, она, как зеленый пожар, полыхает с горы на гору, с вершины на вершину, все выше и выше, под самые вечные льды.

Люди везде стараются пораньше управиться с весенним севом, а в горах особенно — здесь чуть только пропустишь сроки, посевы не вызревают, и ночные морозы побьют их…

…Нурбек приехал на самый дальний участок совхоза в урочище «Чон-Сай» к вечеру. Еще не слезая с мотоцикла, он увидел на косогоре бездействующий трактор. Нурбек досадливо сплюнул, заглушил мотоцикл и побежал к трактору. Издали, задыхаясь, он раздраженно закричал;

— Эй, ты почему стоишь! Опять поломали трактор? Молодой тракторист Жумаш поспешно притоптал папиросу.

— Трактор в исправности! — как бы оправдываясь, ответил он. — Да только здесь опасно, агай[1].

— Что? — Нурбек кинулся к нему, чуть ли не с кулаками. — Ты в своем уме?

— Э-э… товарищ механик, понимаете…

— Да говори ты толком! Сколько времени трактор стоит? Отвечай!

— С час…

Нурбек рубанул воздух кулаком:

— Кто вам разрешил? Кто? Какой дурак?

— Говорят, трактор опрокинется. Работать опасно!

— Куда опрокинется? Ты что болтаешь? Подошел бригадир. Нурбек гневным взглядом смерил Трофимова с головы до ног и раздраженно дернул головой:

— Никогда не ожидал от вас этого! За простой трактора будете отвечать на партбюро!..

Большой широкотелый Трофимов по привычке степенно потрогал щетинистые усы и кивнул, как бы вполне во всем соглашаясь:

— Трактор мы вынуждены были остановить, товарищ механик, — медлительным басом проговорил он. — Ждали, думали вы или агроном подъедет, посоветоваться… Машину вести рельеф не позволяет, уклон большой… Посмотрите, уж очень крутой косогор… Трактор может сорваться, и людей угробим! Вы вот заметьте, под каким наклоном стоит машина!..

Нурбек присел, прикинул на глазок угол откоса и небрежно махнул рукой:

— Излишние осторожности! Это не колесный трактор, гусеничный идет не по таким склонам и никогда не опрокидывается!

— Я работаю в горах, слава богу, второй десяток лет, Нурбек Алиевич. Всякое бывало! А вы — новый человек. Поверьте мне, нельзя здесь работать, опасно.

Это уже было слишком! Выходит, что Нурбек не знает своего дела?! А тут вдобавок еще Жумаш поддакивает:

— Правильно говорит бригадир. Страшно!

— Если страшно, сидел бы дома, в юрте! — сквозь зубы ответил ему Нурбек. — На целине не нужны трусы! Скажите, товарищ Трофимов, для чего нас сюда послала партия? Как мы выполним задание, если боимся выехать на какую-то горку!

— Нет, товарищ механик, — возразил Трофимов. — Надо делать по-разумному, а не лезть на рожон. Это же серьезное дело!

— Что вы предлагаете? Сидеть сложа руки?

— К чему такие слова, товарищ механик. Когда мы сидели сложа руки? Раз это место неудобное для пахоты, давайте перейдем на другое.

— Спасибо за совет! Выходит, мы должны не пахать, а кочевать с места на место? А подумали вы, что стоит сейчас одна минута? Пока мы будем перебираться на другое место, за это время можно поднять десяток гектаров. К тому же, напомню вам, на все есть план, график и маршруты. Мы не имеем права самовольничать!

— Почему же так, товарищ механик? План можно исправить. Я вам еще раз напоминаю, — на этом косогоре никто не желает водить трактор. Спросите кого угодно! — И Трофимов показал рукой на столпившихся вокруг трактористов. Никто из них не проронил ни слова, но по суровым неприязненным лицам можно было догадаться, что они не одобряют механика.

— Каждому жизнь дорога, — как бы выражая общее мнение трактористов, промолвил Трофимов, — на таких склонах шутить нельзя, товарищ механик!..

— Неправильно! Вы всех приучили к трусости! Я — механик совхоза, и разрешите мне знать, где применять те или иные машины. Я утверждаю, что на этом косогоре можно пахать землю без всяких опасений. И бросьте, пожалуйста, всякие разговоры! Вы — коммунист, товарищ Трофимов, с трудностями надо бороться, а не бежать от них! На вас люди смотрят!..

Трофимов вспыхнул:

— Трудностей на моем веку было больше чем у тебя, молодой человек! — вскипел он, придвигаясь вплотную и едва сдерживая возмущение. Затем бригадир круто повернулся и ушел.

Вслед за Трофимовым стали уходить и другие. Нурбек остался один. Это было сверх его сил, в груди зашевелилась черная обида. Нурбек сорвался с места, догнал Трофимова и схватил за рукав:

— Я вам приказываю! Немедленно заводить трактор!

Трофимов молча смерил взглядом Нурбека с головы до ног, молча стряхнул его руку и пошел дальше.

…Уже давно перевалило за полночь. Высоко в горах, между скал, опустились на ночлег облака. Они переплелись между собой, скучились и теперь лежат тихо, не шевелясь. Вокруг тишина и покой. Далеко-далеко внизу чуть слышно гудят тракторы. В бригаде все спят. Только Нурбеку не до сна. Горькая, невыносимая обида жжет сердце. Он ложится то на один, то на другой бок, украдкой вздыхает и что-то бормочет. Да, Трофимов его сегодня опозорил, опозорил при всем народе! «Нет, с этим нельзя смириться! Во что бы то ни стало надо доказать свою правоту, только так можно восстановить авторитет!»

Нурбек осторожно встал и бесшумно вышел из палатки. Огляделся — никого нет. Воровато пригибаясь, он отбежал в сторону и скрылся в тени под обрывом.

Через некоторое время на косогоре, возле трактора, раза два мигнул карманный фонарик. И вдруг среди ночной тиши затарахтела пулеметная дробь: «Та-та-та-та!» — это заработал заведенный трактор. Через секунду, как бы спохватившись, что заревел слишком громко, трактор перешел на малые обороты и загудел умеренно, приглушенно.

Вспыхнули фары, и одновременно машина тронулась с места. Сжимая рычаги управления, Нурбек напряженно всматривался вперед. Трактор пошел вдоль склона.

«Да, техника подвластна человеку, надо только уметь управлять ею, и она пойдет туда, куда укажет рука человека! А для этого надо быть смелым, решительным и твердым! Вот наглядный пример — Нурбек ведет трактор там, где другие не осмелились!»