На публику - Страница 18

— Нет.

— Если вам что-нибудь неясно, подойдите и спросите. Вам что-нибудь неясно, Конни?

— Нет.

— Если вам что-нибудь неясно, подойдите сюда и спросите: я вам объясню.

В это время появился Дугал и прошелся вприпрыжку по всей конторе без перегородок; он подскакивал и резвился так, будто под ногами у него не зеленый пластик, а райская лужайка.

— Доброе утро, девочки.

— Подумаешь, какое начальство явилось, — сказала Дикси.

Конни выдвинула ящичек, где у нее хранилось зеркальце, посмотрелась в него и поправила волосы.

Дугал присел возле Мерл Кавердейл.

— Лично вас, — сказала она, протягивая ему листок бумаги, — спрашивала по телефону какая-то леди. Будьте так добры позвонить по этому номеру.

Он взглянул на бумажку, сунул ее в карман и сказал:

— Да, это от моих нанимателей.

Мерл издала грудной смешок особого свойства.

— Нанимателей — как прекрасно вы их называете. И много их у вас?

— Пока два, — сказал Дугал. — Глядишь, будет и три. Мистер Уидин у себя?

— Да, и он интересовался вами.

Дугал вскочил и пошел к мистеру Уидину: тот сидел в одном из стеклянных кабинетов, примыкавших к машинописному бюро.

— Мистер Дуглас, — сказал мистер Уидин, — я хочу задать вам один вопрос личного свойства. Что именно вы имеете в виду под кругозором?

— Под кругозором?

— Вот-вот, под кругозором; это меня очень интересует.

— В каком, простите, смысле — в буквальном ли, то есть в оптическом, или в фигуральном, в смысле расширения общей способности к восприятию?

— Друс выражает претензию, что, мол, нашему отделу не хватает кругозора. Я подумал, что вполне может быть, вы с ним имели одну из ваших затяжных бесед?

— Мистер Уидин, — сказал Дугал, — не надо так дрожать. Расслабьте мышцы. — Из его кармана появилась квадратная серебряная бонбоньерочка с двумя отделениями. Дугал открыл обе крышечки. В одном отделении было несколько белых таблеточек. Другое было заполнено желтенькими. Дугал предложил бонбоньерку мистеру Уидину. — Примите две белые таблеточки — и вы успокоитесь, примите одну желтенькую — и вас охватит приятное возбуждение.

— Я не нуждаюсь в ваших пилюлях. Я только хочу знать...

— Желтенькие настроят вас на сексуальный лад. Беленькие успокоят ваши чувства и направят их в нужное русло. Но, конечно, одними таблетками вы не обойдетесь.

— Вы хотите сесть на мое место? Вы этого добиваетесь?

— Нет, — сказал Дугал.

— Потому что если вы этого хотите, то сделайте одолжение. Мне надоело служить в такой фирме, где начальство только и слушает, что бредни разных молодых вертунов. У меня уже была история с Мерл Кавердейл. Она нашептывала Друсу, будто я не умею налаживать отношения. Она нашептывала Друсу, будто моя девчонка Конни докладывает мне обо всем, что делается в бюро. Она...

— Мисс Кавердейл — девушка чувствительная. Вроде окапи, знаете. Пишется О-К-А-П-И. Помесь всех зверей. Очень редкое, очень нервное животное. Вы должны с этим считаться.

— А теперь явились вы и намекаете Друсу, что нам тут не хватает кругозора. А Друс вызывает меня, и я по его лицу вижу, что ему опять что-то взбрело в голову. Кругозор ему, видите ли, понадобился. Посоветуйтесь-ка, говорит, о том, о сем с нашим специалистом-гуманитарником. Я говорю: да он хоть бы раз на работу пришел, этот ваш специалист-гуманитарник. Чепуха, говорит, Уидин, мы с мистером Дугласом имели ряд долгих собеседований. Смотрите лучше, говорит, какие у него манеры, как он чудесно общается с работницами. Как же, говорю, общается — все больше по ночам в парке. И вам, говорит он, Уидин, не стыдно опускаться до таких намеков. Прикажете, говорю, считать совпадением, что с тех пор, как к нам поступил мистер Дуглас, кривая прогулов возросла на восемь процентов и продолжает расти? Сначала все и должно, говорит, идти хуже и хуже, а уж потом само собой лучше сделается. Вот был бы у вас, Уидин, говорит он, хоть какой-нибудь кругозор, так вы бы себе это уяснили. Изучайте, говорит, Дугласа, наблюдайте его методы.

— Я тут как раз кой до чего докопался, — сказал Дугал. — Оказывается, у нас возле парка рядом расположены пять кладбищ общей площадью в одну квадратную милю. Посчитайте: Новое Кэмберуэльское, Старое Кэмберуэльское — это, правда, набито до отказа. Но есть ведь еще Нанхедское, Дептфордское и Льюишем-Грин. А знаете ли вы, что Нанхедское водохранилище вмещает девяносто один миллион литров? Между прочим, поначалу Мендельсон назвал свою «Весеннюю песню» «Кэмберуэлл-Грин». Да, мир тесен.

Мистер Уидин закрыл лицо руками и расплакался.

Дугал сказал:

— Вы больной человек, мистер Уидин, а я не выношу болезней. Это мой роковой недостаток. Но я захватил с собой расческу. Хотите, я вас немножко причешу?

— Вы ненормальный, — сказал мистер Уидин.

— На свете нет ни одного вполне нормального человека, — сказал Дугал. — Нельзя быть чересчур нормальным, а то вы невесть куда угодите.

Мистер Уидин высморкался и заорал на Дугала:

— В моем возрасте я ни за что не найду хорошего места в другой фирме. Всюду и так много охотников на место заведующего отделом кадров. Если вы меня выживете отсюда, мистер Дуглас, то мне придется понизиться в должности. А у меня на руках жена и дети. Нет никаких сил работать с Друсом. И нет никакой возможности уйти отсюда. Я иной раз просто боюсь дойти до нервного потрясения.

— Ничего страшного, потрясетесь, — сказал Дугал. — Вот если человек небоскреб, то трястись опасно. А вы всего-навсего маленькая миленькая дачка.

— У нас нет своего дома, мы снимаем квартиру, — успел вставить мистер Уидин.

— А знаете ли вы, — сказал Дугал, — что вся полиция с нашего участка раскапывает подземный ход, который начинается у них во дворе и ведет до самого Нанхеда? А не мешало бы вам иной раз поразмыслить о подземных ходах. Да знаете ли вы, что Боадицею вконец разгромили и добили в аллеях нашего парка? А она была великой и могутной воительницей. Послушайтесь-ка мистера Друса и перенимайте мои методы, мистер Уидин. Могу давать вам уроки по десять шиллингов шесть пенсов за час.

Мистер Уидин встал и размахнулся, но ударить не смог: стены кабинета были почти целиком из стекла, и он чувствовал, что на них с Дугалом смотрят со всех сторон.

В субботу утром Дугал сидел в обшитом панелями холле мисс Фрайерн и набирал номер с листка бумаги, который вручила ему накануне Мерл Кавердейл.

— Мисс Чизмен, пожалуйста, — сказал Дугал.

— Ее сейчас нет, — сказал голос из-за реки. — Что ей передать, кто звонил?

— Мистер Дугал-Дуглас, — сказал Дугал, — пишется через черточку. — Передайте мисс Чизмен, что я буду дома все утро.

Потом он позвонил Джинни.

— Хэлло, как здоровье? — сказал он.

— У меня суп на плите. Я тебе перезвоню.

Мисс Фрайерн гладила в кухне. Она сказала Дугалу:

— Хамфри собирался слазить сегодня под вечер на крышу. Там что-то скрипит. Не может быть, чтоб шифер отстал, это, наверно, в шкафу рассохлась какая-нибудь балка.

— Забавно, — сказал Дугал, — что она скрипит только по ночам. Откуда-то раздается: «Скрип-пип!» — Он подпрыгнул так, что посуда загремела в сушилке.

— Надо думать, что балка скрипит от холода, — сказала мисс Фрайерн.

Зазвонил телефон. Дугал бросился в холл. Однако это была не Джинни.

— Дуг, дорогой, — сказала Мария Чизмен из-за реки.

— А, это вы, Чиз.

— Но, право же, мы должны придерживаться фактов, — сказала мисс Чизмен. — Все, что у вас рассказано о моем детстве в Пекхэме, это же неправда, я выросла в Стретхэме.

— Нельзя нарушать закон о клевете в печати, — сказал Дугал. — Десяток-другой сверстников вашей стретхэмской юности еще живы. Если вы хотите правдиво описать свою жизнь, то забудьте, что вы росли в Стретхэме.

— Но, Дуг, дорогой, вот тот кусок, где я у вас рассказываю, как я выступала вместе с Гарольдом Ллойдом и Фордом Стерлингом в театре Голден Доумз в Кэмберуэлле, — это же все неправда, дорогой. Я действительно выступала в одном ревю с Фэтти Арбаклем, но это было в Саут Шилдс.