На полпути с обрыва (сборник) - Страница 103

— Нет, вы не могли видеть! И прекратите этот бред! Вы мне мешаете. — Чему я мешаю?

— Осмотру. Неужели вам не известно, что сегодня же вы возвращаетесь в свой мир, что является гуманитарной акцией нового правительства? — Гуманной акцией, — поправила его Кора. — А у нас говорят — гуманитарной! — возмутился доктор.

Сейчас я доведу его до белого каления, и он откажется делать мне укол, подумала Кора. Но это сделать было не так просто.

— Закатайте рукав платья, — попросил доктор. — Мне надо смерить ваше артериальное давление. — Не надо, — сказала Кора.

— Вы мне мешаете работать!

— А Миша Гофман умирал в соседнем отсеке. Вы потом осматривали его труп? — Что вы говорите! Вы сошли с ума! — Среди ваших пациентов сегодня был Михаил

Гофман?

— Михаил Гофман скончался от лихорадки несколько дней назад. Вел его не я, а доктор Блай.

— Вот именно. Который умудрился погибнуть раньше, чем его пациент.

— Орват, я вас отказываюсь осматривать! — Я могу идти? — На все четыре стороны! — Доктор был разозлен и растерян.

Кора, почувствовав немыслимое облегчение, вышла в коридор и там столкнулась с полковником Рай-Райи. — А вы что делаете? — спросил он. — Почему одна? — Я была на процедуре у доктора Крелия, — сказала Кора, — он сделал мне укол и отпустил. — Да? — Полковник был настроен недоверчиво. — Тогда идите…

Кора пошла вверх по лестнице, чувствуя взгляд полковника.

— Орват, стоять! — приказал полковник. Кора, словно ожидала этого окрика, кинулась наверх. Полковник громко засмеялся.

Наверху лестницы стояла медсестра в грязном мясницком фартуке.

— А не скажете ли вы мне, девушка, — полковник уже подошел к ней и положил длиннопалую руку на плечо, больно стиснув его, — а не покажете ли вы мне место укола? — В руку, — сказала Кора. — Место покажи! Кора промедлила менее секунды. Полковник кинул взгляд на чистый сгиб в локте и сказал: — Так я и думал.

— Так же, как ей!

— Она — исключение. Но я пытался поймать ее. — Вижу, как пытался. — Что вы делаете? Вы не имеете права… Кора обернулась на негромкие выстрелы. Пули вбивали доктора в стену, посыпались стекла стеклянного шкафа с лекарствами. Доктор все не хотел умирать — он пытался подняться, вокруг было много крови, Коре стало дурно, и она побежала из комнаты — ей только казалось, что побежала, она вывалилась в коридор, и тут ее вырвало. Потом, пряча за пояс пистолет, вышел полковник и сказал ей так, словно речь шла о посадке рассады:

— Он все сделал. Все равно пришлось бы его убирать. Мы не можем оставить свидетелей, не имеем права перед историей.

По знаку полковника медсестра спустилась по лесенке в подвал, взяла Кору за локоть и потащила ее наверх.

Доктор Крелий, словно почувствовав неладное, приоткрыл дверь и высунулся. — В чем дело? — спросил он. — В чем дело? — Вы забыли сделать укол этой молодой особе? — Как я мог, — разыграл возмущение доктор, — если она убежала от меня. Я как раз шел вызвать стражу. — Так сделайте укол!

— Госпожа Орват, добро пожаловать, — запел доктор. Голос ему не повиновался, дрожал… — нам надо сделать профилактический укол, дайте мне вашу прелестную ручку.

Он уже был не сизолицым, а темным, как грозовая туча — сейчас лопнет от страха.

— Нет! — стала биться Кора, — спохватилась, ожила — но опоздала, потому что полковник был готов к такой ее реакции.

— Ты знала! — закричал он. — Ты знала, признайся? — Я ничего не знала!

Полковник навалился на Кору, прижав ее всем телом к столу. От полковника пахло чесноком и потом. Доктор набирал шприц и бормотал: — Вы только крепче держите, крепче… я могу иглу сломать.

— Не уйдет, — отвечал полковник. — Ломай иглу! Ему доставляло удовольствие прижимать Кору к столу, а ей не хватало воздуха… она почувствовала иглу — она чувствовала, как яд распространяется по ее телу, она сдалась… она была готова умереть… — Ну вот и все, — сказал доктор. — Вот и ладушки. — Жалко отпускать тебя, — сказал полковник. — Но надо. Придется искать другую. Он отошел в угол комнаты.

Кора поднялась. Ее шатало. Она стояла, держась рукой за угол стола.

— Вы скольких обработали? — спросил деловито полковник. — Была седьмая. — И всем сделали укол? — Разумеется, полковник.

На этот раз Кору привели в столовую барака. Там она увидела взбешенного капитана Покревского, с синяком под глазом и поцарапанной щекой, в дополнение к шраму. Капитан метался по комнате.

— Они увели ее! Но я до них доберусь. — Ни до кого вы уже не доберетесь, — говорил ему инженер.

Нинеля тоже была здесь, но вот Журбы не оказалось. Его, оказывается, тоже увели на «подготовку». — Тебя обследовали? — спросила Нинеля. — Обследовали. — И укол делали?

Что делать? Вот он, момент, в который надо решить — говорить ли правду или нет. Кора еще не успела открыть рот, как Покревский спросил ее: — А что, если правда каждый вернется к себе, в свое время? Я больше Парру не увижу? — Боюсь, что дело еще хуже, чем вы полагаете, — сказала Кора.

— Куда уж хуже, — произнес инженер. — Вы знаете, что Миша Гофман умер? — спросила Кора.

— Ты откуда знаешь? — спросила Нинеля. — Я знаю. Я видела его. — Я его мало знала, — сказала Нинеля. — Болел, что ли?

— Ему сделали такой же укол, как и нам. — Какой еще укол? — спросил Покревский. — Какой сделали всем.

— И мне тоже, — сказал инженер. — И мне. Это противостолбнячная сыворотка, — сказала Нинеля.

— Это страшный вирус, — сказала Кора. — Мы с вами стали оружием. Оружием этих генералов, которые хотят заразить Землю, — мы умрем, умрут миллиарды человек, а они потом захватят наши города.

— Ну, это ты слишком! — возмутилась Нинеля. — Чего ты на людей напраслину наводишь. Я хорошо знакома с полковником, можешь мне поверить, что он мне такие нежные слова говорил… такие слова. Неужели он скрыл бы от меня такую вещь?

— Твой полковник только что застрелил доктора Крелия, чтобы тот не проговорился… — Своего застрелил? — Для него нет своих.

— Слушай, Кора, — рассердилась Нинеля, и ее бюст взволнованно вздымался. — Ты кончай нам мозги затуманивать. Я не знаю, в чем твоя выгода и перед кем ты выслуживаешься, но я на любом суде подтвержу, что ничего, кроме хорошего, от местных товарищей не ощущала и в первый же момент они отправили меня на родину.

Покревский подождал, пока Нинеля кончит филиппику, и спросил:

— Они в самом деле рассчитывают захватить Землю? — Обескровить, — сказала Кора. — Уничтожить как можно больше людей, дезорганизовать, чтобы мы не могли сопротивляться.

— Кто такие мы? — Профессор так и пришел с закатанным рукавом, без пиджака. Он прижимал к сгибу локтя ветку.

— Люди. Кто вам сделал укол? — спросила Кора. — Неизвестный мне доктор. В административном здании. Сначала они возили меня в виллу «Радуга», они предлагали мне работать дальше над переброской войск на Землю. Им нужно расширить окно, но они не надеются на моего друга Гарбуза. Он в плохом физическом состоянии, у него стенокардия…

Никто, кроме Коры, полностью не вник в смысл слов профессора. Но Коре было ясно, что профессор Калнин отказался сотрудничать и потому стал одним из смертников.

— Профессор, — обратился к Калнину инженер Той. — Кора сказала, что вам ввели вирус, который смертельно опасен. Это так? — К сожалению, это именно так. — Вранье — закричала Нинеля. Она на самом деле теперь уже испугалась и, крича, как бы колдовала, шаманила, чтобы ее страхи не сбылись.

— Значит, все равно помирать, — сказал Покревский. — Так я бежал от смерти, даже думал, что любовь встретил…

— Еще не все потеряно, — сказала Кора. — В моем времени, а Всеволод Николаевич подтвердит, — она показала на инженера Тоя, — можно произвести оживление практически мертвых людей. Вы не представляете, какая у нас медицина.

— Какая бы ни была, — сказал профессор Калнин, — у нее есть свои пределы.

— Поэтому я и сказала всем о том, что с нами случилось. И у меня есть совет.

— Я знаю, — сказал Покревский, — покончить с собой здесь, и тогда им некого будет посылать. Я согласен.