На острие ножа - Страница 45

Сидя где-то возле границы и ожидая смерти, я выслушал рассказ Рокки и впервые в жизни понял, что чувствуют нелегальные иммигранты. Правда, сейчас нас с ним везли в обратную сторону: не туда, а оттуда, не в США, а в Мексику. И все же было о чем задуматься.

Многие жители Лос-Анджелеса недовольны большим наплывом иммигрантов, которые живут без документов. Школы и больницы переполнены людьми, которые не говорят по-английски. Либералы требуют, чтобы иммигрантам дали право голоса, консерваторы хотят их выгнать, но никто не желает видеть их самих. В городе уже вспыхивают межрасовые столкновения…

Несмотря на то что Братано родился в Городе ангелов, он — коррупционер. Несмотря на то что Рокки родился в Мексике, он честный человек. Разумеется, в государственном масштабе смена власти в каком-то крошечном городке ни на чем не отразится, но, если я выживу, мне будет о чем подумать.

— Мама говорила: красивые цветы часто растут на сырых, темных болотах, — продолжал Рокки. — Она обещала: в Америке мы расцветем сами и будем способствовать процветанию своей новой родины. Она мыла полы в чужих домах. Я разносил газеты, продавал журналы, после школы работал на рынке, но мы выжили. В восемьдесят первом прошла амнистия для нелегалов, под которую попали и мы. Через два года я получил американское гражданство. Это был самый счастливый миг в моей жизни!

Через час за нами пришли. Мэнни Авила убедился, что мы по-прежнему в наручниках, а потом развернул нас к себе лицом.

Сначала он заговорил с Рокки:

— Ты все проиграл и ничего не приобрел.

— Нет, это у тебя сейчас ничего нет, хотя награбил ты много, — ответил Рокки.

Нас пинками погнали на другую половину склада. Молодой татуированный парень на погрузчике передвигал с места на место коробки с консервами. Почему-то он снимал со штабеля только по одной коробке зараз и ставил совсем рядом с прежним местом.

За действиями своего приятеля наблюдали другие «чокнутые». Смысл странных действий парня я понял лишь после того, как он переставил последнюю коробку. Под ней оказался люк; я увидел лестницу, ведущую в длинный туннель. Его освещали лампы дневного света под потолком.

Мэнни Авила достал из кармана мобильник и тихо сказал:

— За дело, ребята!

Через несколько минут кто-то поднял из туннеля деревянный ящик — судя по всему, тяжелый. Стоящие наверху «чокнутые» осторожно поставили его на деревянную подставку. Всего снизу передали еще семь таких ящиков — сколоченных из сосновых досок, примерно метр двадцать на метр. По краям доски были стянуты металлическими скобами. Сбоку я увидел надписи на русском языке и едва удержался, чтобы не присвистнуть. Столько «Калашниковых» сотой серии агент Лав в жизни не видела!

Восемь ящиков поставили друг на друга. Судя по размерам, в каждом из них умещалось шесть автоматов. Из туннеля по лесенке поднялись четыре человека, которых я не видел раньше. Интересно, как им удалось перетащить тяжеленные ящики?

— Давайте их вниз! — приказал Мэнни Авила, отпихивая Рокки от ящика, к которому тот прислонился.

Меня толкнули вперед, Рокки спускался следом. Деревянная лестница спускалась под землю метров на пять-шесть. Вдаль уходил бетонированный, отлично освещенный туннель. Посередине тянулись рельсы, на которых стояла вагонетка. Теперь понятно, как они доставляют из конца в конец тяжелые ящики с оружием!

— Идите! — скомандовал Мэнни.

Двое гангстеров зашли вперед, двое остались позади нас. Под их охраной мы зашагали по туннелю. Мэнни Авила остался у лестницы и смотрел нам вслед.

Туннель сужался и спускался вниз; по моим подсчетам, наклон составлял десять-пятнадцать градусов. Метров через пятьсот я понял: скорее всего, мы находимся в десяти метрах под землей, покинули пределы Калексико и направляемся в сторону Мехикали, где нас, вне всякого сомнения, убьют.

В туннеле стало сыро; чем дальше мы шли, тем больше хлюпала земля у нас под ногами. В самом глубоком месте пришлось брести почти по щиколотку в мутной воде. Потом туннель пошел вверх — видимо, мы уже перебрались на мексиканскую сторону.

Где-то на полпути Рокки споткнулся и налетел на меня, толкнув на идущего впереди охранника. Тот развернулся и принялся меня наказывать. Следующие несколько секунд мне пришлось плохо. Очень трудно уклоняться от ударов, когда руки скованы за спиной… Под конец он врезал мне прямо в лоб. Не знал, наверное, что лобная кость очень прочная. Послышался хруст — он рассадил костяшку и завопил от боли. Рокки толкнули на землю рядом со мной, несколько секунд мы с ним пролежали на рельсах узкоколейки спина к спине.

Неожиданно что-то кольнуло меня в спину. Я пошевелил скованными руками, стараясь отодвинуть неприятный предмет, и меня кольнуло снова — в левую ладонь. Какого черта Рокки меня колет?

Наконец до меня дошло. Каким-то образом ему удалось подобрать что-то с земли. Я схватил острый предмет и, вырвав у него, крепко зажал в кулаке. Оказывается, Рокки ухитрился раздобыть большой гвоздь — наверное, вытащил его из ящика с автоматами, пока стоял прислонившись к нему спиной.

Нас грубо поставили на ноги. Парень с разбитой костяшкой стоял передо мной, баюкая раненую руку и мрачно зыркая на меня. Распалившись, он взял в здоровую руку пистолет и врезал мне плашмя по голове.

— Сволочь! Сукин сын! — заорал он по-испански и снова ударил меня.

От удара я упал на одно колено, думая: главное — не потерять сознание. Голова кружилась, меня трясло.

— Слабак! — закричал он и плюнул в меня.

Потом нас с Рокки снова пинками погнали вперед.

На этом конце туннель освещался хуже. За несколько минут мне удалось постепенно взять себя в руки.

Несмотря на то что примерно через каждые пять метров в стенках виднелись вентиляционные отверстия, в туннеле было влажно и смрадно. Рыли подземный ход явно не дилетанты.

Мне уже доводилось бывать в подземных ходах, которыми, как правило, в нашу страну доставляли наркотики. Чаще всего такие туннели прокладывались наспех, кое-как: стены кривые, а сами туннели напоминали лабиринты, петляли то вправо, то влево. Видимо, горе-строители осознавали, что роют не туда, и приходилось круто менять направление, чтобы встретиться с теми, кто копал с противоположной стороны. Подземный ход, по которому вели нас, строили на совесть. Прямой, как стрела, с укрепленными сводами… Видимо, прокладывали его по плану.

Наконец мы добрались до второго выхода и снова очутились у лестницы. Нас с Рокки остановили. Идущий впереди парень снял трубку телефонного аппарата, висящего на стене у подножия лестницы.

— Это Рамон. Заключенные со мной.

Выслушав ответ, Рамон повесил трубку, поднялся наверх и толкнул обитую металлическими полосами деревянную дверь.

Нас вывели в какой-то коридор с ковровой дорожкой на полу. На полпути Рамон открыл еще одну дверь и щелкнул выключателем. Нас втолкнули в помещение, похожее на большую прачечную: вдоль стен стояли большие стиральные и сушильные машины. Посреди комнаты стояли два длинных стола; ножки, как я заметил, были привинчены к вваренным в пол металлическим пластинам. Вдоль одной стены тянулись фарфоровые раковины.

Напарник Рамона держал нас под дулом пистолета. Тем временем Рамон снял с меня наручники и тут же надел на правую руку, приковав к металлической настенной консоли, на которой была закреплена большая сушилка. На проволоке сушилось несколько странных квадратных ковриков с мексиканским орнаментом. Рокки приковали к такой же сушилке напротив.

Четверо охранников обыскали нас и забрали все, что лежало у нас в карманах. Одному из них приглянулся мой ремень с серебряной пряжкой. Он расстегнул его и снял, лишив меня жучка. Потом они вышли и заперли за собой дверь. Поскольку я не сомневался, что они стоят за дверью снаружи, я заговорил тихо:

— Там, в туннеле, мне показалось, что ты хочешь меня убить.

— Ты же сам просил найти гвоздь. Давай, приятель, действуй, освобождай нас!