На острие ножа - Страница 12

— Познакомься с моим новым напарником — он раньше служил в ПУЛА. Шейн Скалли, это Мариана Браун. Ее муж сейчас в Ираке.

Алонсо снова подмигнул; насколько я понял, он намекал на то, что спит с этой соломенной вдовушкой.

— Рад познакомиться, — сказал я.

— Мариана вертит здесь всеми как хочет, — пояснил Алонсо. — Армандо у себя?

Мариана нажала кнопку на телефоне:

— К вам сержант Белл, сэр!

Через несколько секунд из-за двери за спиной Марианы показался очень смуглый жабообразный коротышка средних лет. С черными сальными волосами, зачесанными назад, с лицом изрытым оспинами.

— Ничего не вышло, — буркнул Армандо без всякого вступления.

— Значит, надави на Кэла или Гордона — все ведь от них идет.

— Не выгораживай их, они подонки! И потом, меня не волнует, кто виноват. Твоя задача — сделать так, чтобы я получал свою долю!

Алонсо решил сменить тему и утихомирить жабообразного коротышку:

— Познакомься с Шейном, моим новым напарником!

Армандо покосился на меня и снова обратился к Алонсо:

— Ты понял? Чтобы кидалова больше не было!

— Я поговорю с ними, выясню, что произошло.

Армандо развернулся ко мне:

— Вы очень нас всех обяжете, если не будете забывать, как у нас здесь обстоят дела. Вот у Алонсо иногда случаются провалы в памяти! — Армандо хлопнул Белла по плечу, его жест показался мне не вполне дружеским. — В общем, сегодня до конца дня я должен получить свое. Позаботься!

Не попрощавшись, жабообразный Армандо скрылся за дверью позади Марианы. Та сидела, уткнувшись в компьютер, притворяясь, что не видела, как Армандо унизил Алонсо.

Мы вышли на улицу и вернулись к машине.

— Подумаешь, важная шишка, заседает в городском совете Флитвуда… Уж слишком он о себе возомнил. Пора его остудить немножко, — проворчал Белл, спуская пар. — Давай десять-восемь.

Я взял рацию:

— Говорит Девятый. Десять-восемь, готовы к работе. Мы в Северном парке во Флитвуде.

Диспетчер отозвалась быстро:

— Вас понял, Девятый. Подключаю Флитвуд.

Я выключил рацию и покосился на Алонсо. Унижение, пережитое в здании флитвудской городской администрации, не давало ему покоя. Ведя машину, он мрачно хмурился. Мы направились назад, в Хейвен-Парк. По пути я заметил огромный предвыборный плакат, на котором позировал мексиканец, боксер среднего веса Рокки Чакон. Он стоял лицом к камере, расставив ноги в классической боксерской стойке, выставив руки в перчатках. Под фотографией по-испански и по-английски было написано: «Голосуйте за чемпиона! Рокки Чакона — в мэры Хейвен-Парка!»

— Что это? — спросил я, ткнув в плакат пальцем.

Белл покосился на плакат и пробурчал:

— Это наша большая головная боль. С ним надо разбираться, причем быстро.

С минуту он ехал молча, а потом заговорил:

— Ты ведь слыхал о нем, да? Когда он еще выступал… Хуан Чакон по кличке Рокки. У него еще другая кличка была, Альборотадор.

— Альборотадор… Буян, верно? — Алонсо кивнул, и я продолжал: — Ну да, я его помню. Он очень недолго продержался чемпионом в среднем весе. А родом из какого-то грязного маленького городишка в Нижней Калифорнии.

— Сейчас он живет здесь. Получил американское гражданство. Вместе с мамашей открыл грязную забегаловку под названием «Мама касита» — «Мамин домик». Для мексикашек он настоящий герой, они все гордятся тем, как он здорово выступал на ринге. Сейчас баллотируется в мэры, обещает провести реформы. Если верить последнему опросу, проведенному «Хейвен-Парк курьер», у него есть все шансы на победу.

— А я думал, у Сесила Братано здесь все схвачено.

— Так и есть, но тебе надо понять, что в нашем городишке почти все нелегалы, а значит, голосовать эти козлы не имеют права. Во всем Хейвен-Парке только две тысячи зарегистрированных избирателей. Чтобы победить на выборах, много не надо. На этого Рокки Чакона никто и внимания не обращал. Реформатор хренов! Собирается, видите ли, покончить с незаконной эвакуацией и взятками! И вдруг раз — и он уже лидирует в предвыборных опросах! В общем, Рокки придется убедить снять свою кандидатуру. Либо пусть катится отсюда куда подальше. Кстати, поработать с ним тоже придется нам. Рокки не робкого десятка и пока сопротивляется.

Алонсо опустил светозащитный козырек и притормозил, мы повернули на бульвар Линкольна. Потом он свернул направо, в закоулок под названием Флауэр-авеню, и остановился напротив маленького, свежеокрашенного мексиканского ресторана под вывеской «Мама касита». Перед рестораном активно велись дорожные работы. Экскаватор взрыл асфальт и с ревом ездил туда-сюда, взметая тучи пыли и перегораживая крохотную стоянку перед заведением.

— Дорожные работы — наших рук дело, — улыбнулся Алонсо. — Их начали по распоряжению мэра Братано. На следующей неделе вскроют весь тротуар и почти всю проезжую часть. Пусть наш герой и его мамаша торгуют своими тако в огромном пыльном котловане! Раз он такой тупой, что не понимает намеков, пусть разоряется!

— Думаешь, немного пыли и шума сгонят его с места? — усомнился я.

— Может, и нет, но мы ведь одними дорожными работами не ограничимся… Пошли, сейчас я тебе покажу, чем мы займемся. Мое личное изобретение! — Алонсо ухмыльнулся.

Мы снова сели в машину и, проехав несколько кварталов, очутились на Пятьдесят восьмой, перед торговым центром. Посреди огромной витрины висел предвыборный плакат с портретом Рокки — точно такой же, какой мы видели по дороге. Рокки позировал голый по пояс, в боксерской стойке. И надпись та же самая, «Рокки Чакона — в мэры Хейвен-Парка!». Белл выхватил у меня рацию:

— Говорит Девятый. Мы у торгового центра на углу Пятьдесят восьмой и Флауэр. Вышлите два эвакуатора, а если получится, то и больше. Здесь целая куча незарегистрированных транспортных средств. Мы ждем на месте.

— Вас понял, Девятый. Ждите, сейчас подгоним эвакуаторы в торговый центр на углу Пятьдесят восьмой и Флауэр, — сказала диспетчер.

Алонсо дал отбой.

— Иди за мной. Сейчас покажу, как это делается.

Мы вышли из машины и побрели на стоянку.

Алонсо внимательно осматривал все машины и, если замечал на какой-нибудь наклейку с призывом «Чакона — в мэры», сразу же выписывал штрафную квитанцию.

— За что ты их штрафуешь? — удивился я. — Стоят вроде как положено, и номерные знаки с виду нормальные…

— Вот у этого задний габаритный фонарь не работает, — ответил Белл, разбивая фонарь дубинкой. — А с такой неисправностью, сам знаешь, эксплуатация транспортного средства запрещена. Так что отправится на спецстоянку!

Вдруг я вспомнил:

— Сегодня «Мигалка» закрыта по случаю Пятого мая. Как же они приедут?

— Они только штрафстоянку заперли, а сами не закрываются никогда. Жадные! Даже на Пасху работают!

И тут из своего предвыборного штаба выбежал сам Чакон. Росту в нем было всего где-то метр семьдесят, не больше, вес — килограмма семьдесят два, по моим прикидкам. Лет ему на вид было около сорока; на его грубоватом, довольно красивом лице сразу бросался в глаза сломанный нос. Судя по всему, он до сих пор пребывал в неплохой форме.

— Что вы делаете? Я только что видел, как вы разбили фару вон на той машине! — закричал он на Алонсо. — Вы занимаетесь этим уже неделю!

— Прошу вас, успокойтесь, пожалуйста, — преувеличенно вежливо ответил Алонсо. — Вернитесь внутрь. Это вас не касается.

Следом за Рокки на стоянку высыпали члены его предвыборного штаба, но они просто молча стояли и смотрели, как Алонсо бьет фары и зеркала заднего вида на их машинах и выписывает штрафные квитанции. Рокки Чакон оказался человеком мужественным — настоящим мачо. Я сразу понял, что он не привык сносить оскорбления.

— Вы полицейские. Вы не имеете права так поступать! То, что вы делаете, — противозаконно! — сказал он дрожащим от ярости голосом.

— А мы здесь сами представляем закон. — Белл разбил еще одну фару, выписал очередную штрафную квитанцию и нагло ухмыльнулся. — Ездить на машине с разбитым зеркалом или тормозными огнями противозаконно, — нравоучительным тоном продолжал он. — А поскольку эксплуатировать данные транспортные средства запрещено, их отбуксируют на спецстоянку. Завтра владельцы могут получить их в фирме «Мигалка». Штрафы они принимают наличными.