На острие истории (СИ) - Страница 36

– Нет уж. Передовицу перечитывай! Я тебе не верю! – а вот в последнюю фразу уже я позволил себе не поверить.

Мы почти дошли к искомому скверу, слева от нас была видна старинная церковь, в довольно запущенном состоянии. Так это же Храм Живоначальной Троицы в Листах!

– Маргарита! А ведь мы проходим мимо одного из самых старинных храмов Москвы. Троица в Листах, кажется так… начало семнадцатого века, как минимум. Ее недавно закрыли, а вот уже в каком состоянии… да…

– И года не прошло. – отозвалась Маргарита.

Задумавшись, мы дошли до сквера, где мне была вручена газета, передовицу которой я пересказал без запинок и ошибок – дословно!

Вот, за этим бурным свиданием забыл о себе рассказать. Таким насыщенным день оказался. Меня звали Андрей Толоконников. В результате эксперимента я оказался в теле командира 44-й стрелковой дивизии, комбрига Андрея Ивановича Виноградова. В ТОЙ истории в сражении на Раатской дороге мою дивизию рассекли по частям, окружили и из этого окружения вышло менее половины ее списочного состава, а меня с комиссаром дивизии[74] (точнее, начальником ее политуправления) и начальником штаба расстреляли перед строем красноармейцев этой самой 44-й дивизии. Пришлось крутиться. В итоге на Раатской дороге финнов разбил, стал командовать Отдельным корпусом, взял Оулу, получил по итогам войны комдива, да еще и орден Боевого Красного Знамени на грудь прилетел. Вот только в конце церемонии награждения отозвал меня к себе для разговора самый известный исторический персонаж в пенсне. Ну да, это я про себя, в мыслях, такой храбрый. Попробовал бы реально такое из себя где-то выдавить… Не любя в эти времена острецов и наглых хитрованов. Так что держи свою ерническую сущность про себя и не высовывайся! Ну а мне Лаврентий Павлович провел краткий курс по поводу того, как засыпаются попаданцы.

Думаете, я к Сталину попал? Фигушки! Но уже то, что мной заинтересовался сам Берия, говорило о том, что фигурка моя и Самого могла заинтересовать. Вообще есть несколько парадоксов, которые меня всегда в литературе про попаданцев смущали… Кратко они изложены в известной триединой лемме: перепеть песни Высоцкого, ввести промежуточный патрон и поставить командирскую башенку на тридцатьчетверку. Из необязательной, но стандартной программы попаданца: стать личным советником товарища Сталина, обаять его дочку, привести страну к мировому господству… Насчет мирового господства в любом его виде даже заморачиваться не буду – глупость несусветная. Все-таки попаданец-реалист, а не как-то в рифму… Малолетками не балуюсь и извращенцем себя не считаю. Раздавать советы товарищу Сталину? Ага, три раза Ага! Темпоральный шок – это состояние попаданца, оказавшегося в точке вброса, но это еще и состояние человека, выяснившего его попаданческую сущность. Только это называют обратным темпоральным шоком. Кроме того, первые лица государства особой доверчивостью не страдают. Тем более Иосиф Виссарионович. Дельное предложение – это да, Сталин обладал уникальным умением для руководителя. Он умел и любил учиться. Он никогда не признавал своих ошибок, но и на них учился! Что он оставил после себя? Государство с атомной бомбой, выжившее и победившее в самой страшной войне. И множество книг с собственноручными пометками на страницах, которые делал для себя, не для потомков! Но наивный быстровер был бы давно отстранен от руководства государством, причем самым радикальным способом! Сразу после революции руководство большевиков было такая банка с пауками! Но я не об этом. Рассчитывать, что И.В.Сталин все бросит и станет внимать моим мудрым советом с открытым от восхищения ртом не приходится. Так что дополнительная программа попаданца накрылась медным тазом.

А теперь по главной попаданческой программе: командирская башенка на тридцатьчетверке. Опять три раза Ага! Тридцатьчетверка еще не запущена в производство, сейчас проходят свои испытания под Харьковом два первых его экземпляра (№ 1 и № 2). Танк в сорок первом был сырым, но даже в сыром виде очень помог сдержать в первый, самый страшный год войны, немецкий блицкриг. Несомненно, и то, что это был самый технологичный танк того времени. И эта его башня была результатом вынужденного компромисса. Под новую башню еще нет орудия Ф-34 (в девичестве Ф-32), в 76мм, которую потом устанавливали на тридцатьчетверку. Башня проектировалась под орудие Л-11 тоже в 76 мм, но недостаточно мощное. Еще не готова и литая башня, которую ставили на танк в конце 40-го года. Так куда ставить командирскую башенку? Пока что некуда. А вот постараться сделать так, чтобы Михаил Ильич Кошкин, гениальный танковый конструктор остался жив, это надо постараться. Еще не знаю как, но уверен, что придумаю. Так и командирская башенка появится на танке. Без моей подсказки и участия. По поводу промежуточного патрона все еще проще. И упирается это проще в экономику и ресурсы нашей необъятной Родины. При том кошмарном количестве патронов и снарядов, которые сжирала война, введение нового патрона – эта та роскошь, о необходимости которого я задумывался долго и к окончательному выводу не пришел. Война сжирает боеприпасы вагонами, оказаться в ситуации патронного и снарядного голода – смерти подобно. Первая мировая война показала это наглядно. Был парадокс: на складах царской армии было огромное количество снарядов, а в войсках их не было. Закупали снаряды у союзников. Проблема была простой. Снаряды хранились в разобранном виде. Надо было снарядить гильзы порохом, боевой частью и отправить в войска. А людей для этого не было. А в тыловых частях масса народу протирали задницы и на фронт не рвались! И кто-то будет говорить о великолепной царской армии, терпевшей поражение за поражением? Потом великий создатель пушек Василий Гаврилович Грабин предлагал начать проектировать дивизионную пушку калибром 85 или 90 мм, но вынужден был создавать свой ЗИС-3 калибром 76мм, потому что на складах оставались огромные запасы боеприпасов именно этого калибра, это орудие спокойно потребляло снаряды как нового образца, так и старого, еще дореволюционного. А теперь представьте: уговариваю И.В.Сталина в необходимости промежуточного патрона, строятся или перестраиваются линии на патронных заводах, начинается производство патронов, оружие к ним начинают выпускать, сложностей смертельных и непреодолимых нет. АК можно и сейчас создать. А потом войска будут на постоянном подсосе из-за отсутствия достаточного количества боеприпасов? А еще имейте в виду привычный армейский бардак! Ага… реалист я, а не тот, другой, который фантаст. Мой любимый штамп для попаданцев – песни Высоцкого. А тут что? Классные песни! А про культурологический шок ничего не слышали? Это вариант темпорального шока: при попадании произведения искусства из более высокого времени в более раннее, восприниматься на ура оно не будет. В голливудских попаданческих комедиях про средневековье я всегда ржал над тем, как герои начинали лабать рок, а все там падали в обморок от восхищения и принимались отплясывать! Три раза Агха! Вы послушайте средневековую музыку. Там и намека нет на полифонию, не говоря о роке! Для них это будет адская какофония! Так что "лабающего" рок там или побьют, или сожгут на костре, как сатаниста, играющего адскую музыку – так отправляйся в ад и там ее слушай! Никакого перевоспитания – просто устранение неправильных шумовых помех. Или если во времена Леонардо да Винчи я постараюсь всучить флорентийскому герцогу «Черный квадрат», так этот квадрат мне на голову оденут, если потом буду жив, буду вспоминать эту попытку долго на турецкой галере, именуемой «каторгой». Стихи Высоцкого? Да, классные! Одна из вершин русской поэзии. Но! Чтобы такие стихи появились должно было появиться два поколения: поколение детей войны, которые сами не воевали, но хорошо знали про войну, пусть и больше в плане рефлексии, представляя себя на войне, но очень хорошо представляя, ЧТО ТАКОЕ есть война. И появится поколение, родившихся после войны и не видевшей войну, тогда появятся те, кто готов эту рефлексию правильно художественно воспринять. И стихи не будут казаться безумными артефактами. Могут сдержанно похвалить – и не более того. Во всяком случае нам так это объясняли. Я только чуток добавил от себя. Но немного добавил, додумал, люблю я это дело – подумать на досуге о чем-то высоком…