На Муромской дороге - Страница 6

– Эх, – обвел горестным оком опустевший стол Портсигаров. – Такое событие, а обмыть нечем. Всё выжрали сволочи. – Завтра обмоем шампанским, – обнадёжил Коля. – Ноу, – упрямо затряс головой Гонолупенко. – Водка, иес. – Пьяный, а соображает, – восхитился Портсигаров. – Готовь водку, Коля.

На улице выяснилась интересная подробность, пропал «Мерседес» дорогого гостя. «Мерседеса», разумеется, никакого не было даже в проекте, но Гонолупенко до того вошёл в роль Стингера, что устроил форменный скандал.

– Вот сволочь народ, – посочувствовал пострадавшей звезде Портсигаров. – Всю обедню нам могут испортить. Из наших шоуменов кто-то не удержался. Ну, никакой гордости у людей, так и сдохнут щипачами.

– Может, просто ошиблись, дверцей, – заступился за подельников Коля. – Какого цвета была машина?

– Белый «Мерседес» – притворно вздохнул Балабанов. – Сделаем, – утешил его Коля. – Завтра к утру подадим белый. Где Стингер остановился?

– «Интернациональ», – бабахнул Балабанов первое же пришедшее на ум название к большому неудовольствию Гонолупенко.

– Отелишко-то не ахти, – покачал головой Портсигаров. – По ошибке это он, – исправил свой промах Балабанов. – Стингер ведь вообще не в нашу столицу летел, а в той столице «Интернациональ»– хоромы. Самолёт его террористы перехватили и к нам завернули. А он, по-моему, не знает, в какой стране находится. Он нас то ли за шведов держит, то ли за финнов. Он ведь мир-то не видел. Порхает по планете из отеля в отель.

– За всю планету не скажу, – хмыкнул Портсигаров. – Но Россию мы твоему Стингеру покажем. Да так покажем, что он нас больше никогда ни с кем не перепутает.

В этот момент охамевшая толпа мужиков с фотоаппаратами и микрофонами насела на Гонолупенко. Все требовали от Стингера какого-то эксклюзива. Что такое зксклюзив Балабанов понятия не имел, зато точно знал, что у Гонолупенко его нет и быть не может.

– Никс фирштейн, – твёрдо стоял на своём сержант, не желавший отдавать эксклюзив кому ни попадя.

– Братки, – пришёл на помощь гостю Портсигаров, – там водка на столах осталась и мировой закусон. Кто проголодался, прошу отведать.

Хамоватые мужики бросили Гонолупенко и бросились в распахнутые двери. Балабанов перевёл дух. Гонолупенко пересчитал пуговицы на пиджаке. Двух не хватало. Пропала и цепь. Имущество было казённое, а потому сержант сильно расстроился.

– Сматываться надо, – сказал Коля Балабанову. – Водку-то всю выжрали. Сейчас эти глоты вернутся и отыграются на нас.

– Вы уходите налево и сбейте их со следа, – сказал капитан. – А мы со Стингером проскочим дворами. А завтра встретимся у отеля.

Опасность, видимо, действительно была нешуточной, поскольку Коля с Портсигаровым рванули с места со скоростью спринтеров, а вслед им уже неслись проклятия обманутых журналюг.

Гонолупенко потянул Балабанова за рукав и первым скользнул в ближайший переулок. Скорость сержант развил приличную, и капитан, плохо ориентировавшийся в городских джунглях да ещё в темноте, с трудом за ним поспевал. Погоня, кажется, отстала. Гонолупенко притормозил и прислушался.

– Ушли, – вздохнул он, наконец, облегчённо.

Балабанов вытер пот со лба. Вместе с потом улетучился и хмель. Водка неведомого Сосновского оказалась слишком слабым напитком для закалённого в таёжной глуши человека.

– Может, они её разбавляют? – предположил капитан. – От Бамута Абрамовича всего можно ожидать, – легко согласился Гонолупенко, тоже не выглядевший захмелевшим.

Балабанов осмотрелся вокруг и поежился. Ночной город нравился ему ещё меньше, чем дневной. Тесные столичные дворики, через которые вёл капитана Гонолупенко, таили в себе неясную до конца опасность. С виду вроде бы обычные дома загадочно подмигивали многочисленными голубоватыми глазами-окнами. А главное, кругом не было ни одной живой души, если не считать Гонолупенко, и капитану показалось, что это неспроста. Вдруг над головой Балабанова раздался душераздирающий крик, потом зазвучали выстрелы, и, наконец, послышался хруст костей и чавканье невидимого зверя. Капитан в ужасе зашарил рукой подмышкой в поисках пистолета.

– Монстр напал на человека, – безошибочно определил Гонолупенко. – А вон там, слева, банк грабят. А наискосок, вампиры вышли на охоту.

– А милиция? – испуганно спросил Балабанов. – Где милиция? – Ну, ты даёшь, капитан, – удивился Гонолупенко. – А мы с тобой кто?

Балабанов, наконец, нащупал рукоять пистолета и обрёл утерянную било на минуту уверенность:

– Будем брать? – Да кто ж ёго нам отдаст, – махнул рукой Гонолупенко. – Костьми лягут у порога, а вынести ящик не позволят.

– Какой ящик? – спросил ошалевший от воплей, несущихся из распахнутых окон, Балабанов.

– Телевизор. – Ах телевизор, – с облегчением перевёл дух капитан. – А я-то думал… – Ты особенно не расслабляйся, – остерёг его сержант. – В городе у нас шалят не только телевизоры, особенно по ночам.

– Неужели и вампиры есть? – ахнул Балабанов. – Слухи идут разные, – уклончиво вздохнул Гонолупенко. – Инструктора-то не зря по нашу грешную душу прислали.

– А кто прислал? – насторожился капитан. – И почему Инструктор? – Может и не Инструктор, а Инспектор, – поправил Гонолупенко. – Но говорят, что больно он крут и спрос будет чинить жесткий.

– Слышал я сегодня один разговор об Инструкторе.

Гонолупенко с большим интересом внимал пересказу подслушанного Балабановым в туалете диалога между Фидоренко и Хромым. Лица серванта капитан в тёмноте не видел, но если судить по тому, что Гонолупенко замедлил шаги, информация показалась ему важной.

– Хромой-та ещё штучка, – вздохнул Гонолупенко. – Был слушок, что служит он кому-то из самого Низа.

– А кто у нас внизу? – не понял Балабанов. – Канализация? – Бери ещё ниже.

– Скажешь тоже, – покачал головой Балабанов. – На вид вполне приличный старец. – Все они приличные на вид, – гнул своё Гонолупенко. – А нутро у них гнилое.

– Не знаю, – поёжился, не смотря на ночную духоту, Балабанов. – Я ведь по нечистой силе не специалист. Может попа пригласить с крестом и кадилом? Всё-таки нечистая сила, это и по их части.

– Пригласим. Вот найдём все ходы и выходы на Лысую гору и пригласим. – Разоблачат они нас, – засомневался Балабанов. – Ну, какой из тебя Стингер? – Завтра в газетах прочтёшь какой, – хмыкнул сержант. – Подожди, – остановился Балабанов. – Ты куда меня привёл?

– К Марианне, – пояснил Гонолупенко. – Ты же к ней в квартиранты напросился. Заждалась, наверное, ведьма. Завтра по утру жду тебя у «Интернационаля», здесь недалеко.

После Гонолупенковских откровений про всякую нечисть, Балабанову почему-то расхотелось идти к распутной бабенке. И даже не потому, что он рассказам сержанта поверил, а просто предчувствие было нехорошее. И дёрнул же чёрт за язык. Другое дело, что идти Балабанову было некуда, не на вокзале же в самом деле ночевать. К тому же он обещал Инструктору разобраться с Марианной, и тот его намерения одобрил.

Пораскинув умом, капитан пришёл к выводу, что перебросили его в столицу по желанию сухощавого полковника, у которого на сибиряка, похоже, свои виды имелись. Конечно, в божественную природу Инструктора Балабанов не верил, но очень может быть, какие-то очень высокие государственные инстанции озаботились проделками Бамута Абрамовича Сосновского и его дружков и приняли соответствующее решение. Из всего увиденного и услышанного Балабанов заключил, что меры принимать самая пора, если с ними вообще не запоздали. А мы в провинции ещё удивляемся, почему у нас света нет и горючка пропала. Нет, шалишь, уж коли капитана Балабанова сюда прислали, то он офицерской чести не уронит и выведет всех нечистых на святую воду.

На первом этаже в Балабанова дважды выстрелили из пистолета. Шарахнувшись от закрытых дверей, он испуганным соколом взлетел на этаж второй, где его встретили раскатистой автоматной очередью. На третьем этаже кого-то с наслаждением душили, и хрипы жертвы заставили Балабанова ускорить ход. На вопли монстров и хохот вампиров он уже не обращал внимания – притерпелся, однако страстные придыхания на шестом этаже заставили его насторожиться. Придыхания доносились как раз из-за той двери, за которой проживала ведьма Марианна. Заинтересованный Балабанов толкнул незапертую дверь. Страстные вздохи и стоны усилились. Капитану пришло на ум, что он явился не совсем вовремя. На всякий случай Балабанов пару раз кашлянул, обозначая свое присутствие.