На морских дорогах (СИ) - Страница 38

— Агни Кага — поправил я Иви — И да, не хочу. У нас много дел, а в мире ещё полно мест, где мы ни разу не были.

Тормод разминался в ожидании, когда же уже сможет выйти за дверь, что была перед ним. Каждая деталь в небольшом помещении уже казалось до боли знакомой, хотя он провёл здесь дайте боги пятнадцать минут. Однако молодая и горячая кровь толкали его как можно быстрее начать своё испытание, а звуки из-за толстой дубовой створки лишь будоражили его разум. Боевые кличи, удары, крики боли и свирепой радости. Такова музыка битвы и он до демонов хотел сыграть в ней свою мелодию.

Наконец послышался звук отодвигаемого засова и дверь открылась, а перед северянином предстала неприглядная картина. Круг поединков Берна была покрыта грязью, размокшей на осеннем дожде, в её центре стоял Хьялти Пол Глаза, один из старших и самых жестоких хольдов дружины конунга. Он и так был бы страшен, но обезображенное лицо, покрытое шрамами, самый крупный из которых делил левую глазницу на две равные части, заметно усиливало впечатление. Под его ногами валялся Адан, подвывая и стараясь не дать своим кишкам вывалиться наружу. С этим парнем Тормод не был особенно хорошо знаком, они лишь дежурно общались, ожидая испытания дружинников в длинном доме и вот дождались. Хьялти тем временем взмахнул ногой, вырубив несчастного ударом по голове, покрытой узором, что им утром нанёс вирдман. Кажется его шея согнулась при этом сильнее, чем положено природой.

— Заткнись! Оттащите эту падаль псам — раздался раздражённый голос старого воина, пока два триелла ухватили Адана или же уже его труп за руки и потащили по грязи к одной из дверей с арены. Взгляд же Хьялти наткнулся на Тормода, а из его рта вылетели слова — А ну сюда, свежее мясо!

Первой его мыслью было попытаться ретироваться. Перед ним старший хольд, а он лишь молодой воин, исход их боя предсказуем донельзя. Однако он никогда не показывал спину опасности, не стал убегать и в этот раз. Вокруг круга на трибунах дружинники, что следили за ним и его испытанием. Пусть никто из них никогда не скажет, что в Каллесонах из Ландсби иссякла отвага или что Йоран вырастил дерьмового сына. Пусть отступают другие — его вьюрд идти вперёд и встречать врагов свирепым оскалом!

— А ты ещё не притомился, старикан? — насмешливо поинтересовался молодой парень, давя в себе любой намёк на страх.

— Ха — коротко хохотнул он, а затем резко прыгнул вперёд на два десятка шагов.

Тормоду пришлось быстро уходить в сторону от его топора, поворачивая щит так, чтобы удар стал скользящим. Прямой развалил бы деревянную преграду из оружейной конунга, уж слишком враг силён. Однако и парирование не прошло даром, не дав претенденту в дренги контратаковать. Вместо этого он вновь вынужден был надеяться на щит, что с трудом выдержал новый удар. Но теперь ему хотя бы дали мгновение передышки и он им воспользовался, попытавшись достать своим топором ногу Хьялти. Неудачно.

Тот просто убрал конечность назад, а сам двинул щитом, отбрасывая Тормода. Затем последовал удар топором, который всё таки развалили уже его щит на две неравные части. Йорансон попытался воспользоваться призрачным шансом, сбросив бесполезное дерево с руки и тут же атакую, но успел лишь ударить по подставленному умбону. Спустя мгновение топор хольда прорубил его руку до кости, разбрызгав кровь, а следующий выпад развалил его живот, как Адану, заставив кишки вываливаться. Хьялти сбил его на землю небрежным, но сильным ударом щита, а затем пошёл вперёд, поигрывая оружием со словами:

— Ещё один кусок дерьма.

Тормод отлично понял, что это конец. Но однако сдаваться и покорно встречать смерть, как баран на бойне он не собирался. Вместо этого парень дождался момента, выдернул левой, сгибающийся рукой боевой нож из ножен на поясе и с отчаянным криком попытался вонзить его в ногу дружинника. Однако лишь отсрочил смерть, первый взмах топора рассёк его конечность, а второй прилетел в голову… заставляя наконец проснуться.

— Ррр, опять этот суртуров сон — раздражённо прошептал Тормод себе под нос, лёжа под гребной скамьёй.

Вскоре после того, как его брат ушёл на своём драккаре, молодой северянин был признан Эриком готовым к испытанию. Они отправились в Берн, где около двух недель он жил в длинном доме, предназначенном для соискателей. Все молодые парни там старались ровно общаться, никто не забывал, что они тут конкуренты, но однако скоро могут стать братьями по оружию. Но несколько эксцессов всё таки случилось, замкнутое пространство вообще способствует росту напряжённости в коллективе. Любителей почесать кулаки тогда просто разогнали по углам дружинники, ничего не сказав, но в день испытания их выгнали с двора конунга. Это не закрывало им путь на дороге воинов, но однако максимум тех, кто не может держать себя в руках — это дружина какого-нибудь ярла. Хирдман конунга должен себя контролировать. А ещё не отступать даже тогда, когда видит свою смерть.

В этом и оказался главный смысл испытания. Чтобы начать чесать кулаки о таких же соискателей нужна лишь драчливость, а любовь к схваткам самим по себе — это ещё не показатель смелости. Тормоду стало понятно, почему все дружинники молчат о испытании, там убивают будущих дренгов. К счастью лишь метафорически, опытные хольды не наносят смертельных или калечащих ран, а вирдманы стоят за дверьми наготове, но ощущения от этого не менее яркие. Однако ему хватило силы воли и твёрдости характера, чтобы преодолеть и это, теперь он точно знал, что не отступит даже перед ликом смерти, не опозорит свой род и войдёт в Вальхаллу с высоко поднятой головой. Это давало надежду, что ему всё таки удастся превзойти брата.

Тормод любил Альвгейра, как и положено относиться к столь близкому родичу, но однако не мог ему не завидовать. Суртур уж с его магическим талантом, сильные воины не раз и не два убивали сильных вирдманов. Другой разговор, что он к йотуновым двадцати годам обзавёлся свои драккаром, причём зачарованным так, что хоть стой, хоть падай! Ему даже не помешал тот факт, что по воле Великого Конунга он изгнанник. Что сказать, голова у остроухого всегда соображала хорошо, свою неудачу он сумел превратить в величайший успех, на котором судя по всему не планировал останавливаться. А Тормод не собирался долго плестись позади ушастого родственника.

Всю зиму и часть весны он натурально рвал жили, пытаясь всё и везде успевать. Упражнения с оружием? Он был в числе лучших, уступая лишь Бьёрну Рагнарсону, но тот был сыном ярла, у него были лучшие учителя из возможных, да и сам парень был на диво силён и ловок от природы. Уже то, что он не сильно ему проигрывал было достижением. Навигация? И тут Тормод опять был впереди почти всех. А ещё умел весьма неплохо читать и писать, что было статусными навыками, которыми мало кто владел на достойном уровне, если вообще владел. Не удивительно, что он быстро завоевал авторитет, старые дружинники выделяли его, а дренги следовали за ним. Собственно условный хирд молодёжи, в составе которого их гоняли почти всю зиму, разделился на две неравные части, причём за Тормода стояло больше людей, чем за Бьёрна. Свой в доску сын кузнеца пришёлся парням куда как более по душе, чем отпрыск ярла, в котором порой проскакивала откровенная надменность.

Однако вскоре их всё равно разделили, отправив на разные драккары дружины. Но опять же по всем признаком старшие хольды принимали решения взвешенно и каждый попадал куда надо. В частности сын ярла угодил на корабль форинга, правой руки их вождя. А вот Тормод стал дренгом на борту драккара конунга. Выдающееся достижение, тем более что на подобных кораблях обычно бывают одни ветераны. Вероятно их обоих признали перспективными для дальнейшего обучения.