На моих условиях (СИ) - Страница 37

- Нетипичный выбор для девушки твоего круга. Почему ты выбрала эту профессию?

Я рассеянно пожимаю плечами.

- Хотела изменить мир? - отвечаю с немного грустной улыбкой. - Я учусь на кафедре дошкольной педагогики и психологии. В этом возрасте мы взрослые еще можем направлять детей в русло созидания, а не разрушения. Если я смогу изменить жизнь хотя бы одного ребенка, который попал в трудную ситуацию, - значит, все не напрасно.

Максим с минуту молчит, да и я тоже не знаю, что сказать. Даже не ожидала, что выпалю все это. Отец всегда считал профессию дошкольного психолога недостойной для дочери министра, так что я привыкла не говорить об этом.

- Знаешь, Влада, - говорит Максим, наконец. - Ты меня сейчас по-настоящему поразила.

- Считаешь, что я глупая? - иронично интересуюсь я. - Не стесняйся, отец тоже так говорит.

- Считаю, что ты великолепная, - он смотрит на меня абсолютно серьезно, в зеленых глазах - ни следа насмешки или презрения. Напротив, я вижу там восхищение. - А твой отец просто дурак. Доедай и пойдем спать. Ты выглядишь усталой, да и мне завтра рано вставать - меня ждут в офисе. За время моей командировки много дел накопилось.

Я послушно доедаю бутерброд и отодвигаю тарелку. Максим быстро ставит посуду в посудомоечную машину и берет меня за руку. И когда наши пальцы переплетаются, я вдруг понимаю, что на глазах выступают слезы. На этот раз не слезы печали, обиды или злости - это слезы благодарности.

Глава 37

Максим

- Максим Игоревич, ваш кофе, - моя помощница Людмила ставит на стол кружку, от которой все еще поднимается пар, и деликатно отходит. - Еще что-то нужно?

- Спасибо, нет, - я качаю головой. - Иди домой. Отчет до понедельника подождет.

- Хорошо, - на ее лице вспыхивает улыбка, а резкий выдох выдает явное облегчение. - Спасибо вам. И хороший выходных.

Когда помощница выходит за дверь, я делаю глоток кофе и откидываю голову на спинку кресла. На самом деле, мне тоже пора идти: останавливает лишь то, что за рабочую неделю в Москве дел у меня существенно не убавилось, да и Влада вряд ли дома - она предупредила, что после университета должна встретиться с подругой, которая вернулась из заграничного отдыха.

При мысли о Владе я невольно улыбаюсь. Путь ее появления в моей жизни иначе как безумным не назовешь, но спустя несколько недель я даже не представляю каково это - быть без нее. Каждый день она умудряется удивлять меня - своей искренностью, глубиной, ценностями. Тем, как откликается на мое присутствие, как ее тело идеально подходит моему. Я не новичок в сексе и знаю в нем толк, но с ней он за гранью простого удовольствия. Это как жгучая необходимость и одержимость, которая приводит к сумасшедшей разрядке, после которой жажда не уменьшается - наоборот, хочется еще.

Тихий стук в дверь заставляет меня опустить кружку на стол и выпрямится в кресле. Я удивленно вскидываю брови, когда в дверях кабинета появляется отец.

- Задерживаешься, - говорит он строго, но тут же смягчает тон улыбкой.

- Ты тоже, - замечаю я.

- Я на встрече был и ноутбук заехал забрать, чтобы не приезжать в выходные. А у тебя какая причина?

- Влады нет дома, - признаюсь я. - Решил, что могу закрыть некоторые рабочие вопросы в тишине вечернего офиса.

- Аааа, Влада, - отец снисходительно усмехается и опускается в кресло. - Та самая, которую ты собирался через месяц после женитьбы отпустить.

- Это вряд ли, - коротко замечаю я.

Наверное, я с самого начала знал, что не откажусь от нее, просто тогда было проще убедить себя в обратном - слишком сильными и противоречивыми были эмоции от наших с ней встреч, а я к такому просто не был готов.

- Мама ждет вас в гости. Все уши мне прожужжала, что ты вернулся из Салехарда, а домой не приезжаешь.

- Я знаю, пап, я разговаривал с ней сегодня. Может быть, завтра с утра заедем, но я не обещаю. С Владой надо обсудить. Если нет - в воскресенье.

- День рождения отмечать будешь?

- Алекс Ди Анджело предложил мне в его ресторане собраться, - отвечаю я. - Так, без размаха, буквально десять человек будет.

- Знаю я твои «без размаха», - добродушно ворчит отец. - Ладно, я поеду домой. Мама ждет.

Я киваю и встаю, чтобы проводить отца, но тут он вдруг останавливается.

- А я что заходил-то? - говорит он, бросая на стол журнал, который до этого все время держал свернутым в трубочку в руке. -  Девчонки на ресепшне разглядывали.

Я непонимающие вскидываю брови, мельком взглянув на глянцевую обложку, и ожидаю продолжения:

- Влада, конечно, молодая и красивая, и, по большому счету, ничего криминального во всем этом нет, но ты бы следил за этим в будущем. Вряд ли для твоей деловой репутации полезно, что жена практически голышом снимается для журналов.

Хмуро взглянув на отца, я беру журнал в руки и с поганым предчувствием, сдавившим грудь, веером пролистываю от начала до конца.

- Страница сто девятнадцать, - подсказывает папа.

Когда я открываю нужную страницу, внутри неумолимо закипает бешенство.

На глянцевом развороте, без сомнения,  сфотографирована Влада. На ней черный шелковый пеньюар, сползший с одного плеча и открывающий глубокое декольте сорочки. Под тонкой тыканью откровенно проступают очертания сосков, молочная кожа эффектно контрастирует с черным кружевом. Светлые волосы собраны в беспорядочный узел, но несколько прядей падают на шею, придавая обращу беззащитность. Но главное здесь - выражение ее лица - одновременно порочное и невинное. Ощущение такое, словно ее застали врасплох - мечтательные глаза широко распахнуты, мягкие губы приоткрылись, словно в ожидании, а тонкие пальцы в удивлении касаются шеи. Примерно так она выглядела позавчера после ночи безудержного секса со мной, когда ранним утром готовила нам омлет, а я зашел в кухню после душа и невольно напугал ее.

От мысли, что что-то подобное могло быть у нее с другим, что кто-то еще мог видеть ее такой, пусть всего лишь на съемочной площадке, разум затмевает безотчетная жажда крови.

Оценив Владу в мельчайших подробностях, мой взгляд цепляется за имя фотографа, крупно напечатанное под названием съемки. Константин Фролов. У меня рефлекторно сжимаются кулаки. Я перелистывают страницу, потом еще одну. Влада стоит, лежит, сидит, она сфотографирована со спины и анфас, и пусть больше ни на одной из фотографий нет ее лица, я точно знаю, что это она. Это ее хрупкие плечи с россыпью мелких родинок в форме буквы W, которые я целовал сегодня на рассвете. Ее тонкие пальцы с аккуратным маникюром, на которых должно быть, но отсутствует обручальное кольцо. Ее волосы с естественного выгоревшими на солнце прядями.

- Не знал? - отец деликатно покашливает.

- Не знал, - подтверждаю я.

- Влада может просто не подумала...

- Я узнаю, о чем она думала, - отрезаю я.

- Сынок, не кипятись только.

- Пап, - единственного слова оказывается достаточно, чтобы он тактично замолчал, кивнул и вышел.

Бросив последний взгляд на раскрытый журнал, я в сердцах кидаю его в ящик стола, сдергиваю со спинки стула пиджак и покидаю кабинет, испытывая стойкое желание убивать.

***

Несмотря на назойливость Лики, одного у нее не отнять - если я обращаюсь к ней с просьбой, она всегда рада услужить, пусть даже она все еще не смирилась с окончательностью нашего разрыва. Поэтому уже через десять минут я точно знаю, где искать Фролова.

Мудак ужинает в «Тройке» в компании тощей брюнетки, очевидно претендующей на главную роль в его очередной съемке. Отмахнувшись от администратора, которая без умолку трещит, называя меня по имени, я иду прямо к его столику.

- Выйдем поговорим? - предлагаю я, остановившись возле его стола.

Он лениво откидывается на спинку стула.

- Я уже разговариваю, - насмешливо приподняв брови, он кивком указывает на свою собеседницу.

- Ну, это твой выбор, - цежу я, наклоняясь и одним быстрым движением хватая его за толстовку на груди.