На крючке (ЛП) - Страница 2

— Сохраняй спокойствие и продолжай в том же духе, да? — Она улыбнулась. — Это так по-британски.

— Ну, я же британец, — сказал он, приподнимая воображаемый цилиндр. — Причём до мозга костей, дорогая.

Она смотрела, как он вальсирует, направляясь в свой кабинет вниз по лестнице. Стейси почувствовала лёгкое покалывание от восхищения.

— Прекрати, — отругала она себя... а затем решила бросить на него ещё один взгляд напоследок.

Он ждал в конце коридора и улыбнулся, поймав её взгляд.

«Чёрт возьми», — подумала она и быстро зарылась в картотеку. На романтический мораторий есть серьёзная причина. И ей совершенно не нужно, чтобы этот сексуальный англичанин, игрок с большой буквы, разрушил её тщательно выстроенную оборону.

Час спустя, печатая код, Родни всё ещё думал о словесной перепалке со Стейси. В данный момент он ждал нового проекта, но почти все издательства закрылись на праздники, так что он просто убивал время. Телефон рядом с ним ожил. Увидев номер, он улыбнулся.

— Привет, мам. Забавно, но я только что тебя вспоминал.

— Какая я тебе «мам»? — резко отрезала его мать, вдовствующая герцогиня Сент-Чарльз. — Я до сих пор грущу, что ты не приехал на Рождество.

— Прости, но погода была нелётная. Кроме того, нам поставили позднюю дату релиза, сроки горели.

— Ты же прекрасно знаешь, что я ничего в этом не понимаю. — Она тяжело вздохнула. — Ты там уже три года, Родни. Ещё не нарезвился?

Он почувствовал, как напряглись мышцы. Значит, снова этот разговор.

— Это моя работа, мама.

— Твоя работа. Ты понимаешь, как ужасно это звучит. Так по-плебейски.

— Ну, ну. Только не балуйся классовой борьбой, — сказал он, надеясь перехватить инициативу.

— Ты — герцог Сент-Чарльз, граф Лоумширский[2], английский пэр, — ответила она, всё более распаляясь. — Ты мог бы купить эту маленькую компанию раз двадцать, но вместо этого сидишь у них на цепи как верный пёс. Всё Рождество! — Она замолчала на секунду. — Твой отец в гробу бы перевернулся.

Родни потёр шею. Как и Джейкоб Марли[3], его отец словно призрак посещал его на Рождество несмотря на то, что покинул этот свет почти двенадцать лет назад.

— Мама, неужели мы должны снова ходить по кругу? Разве мы не исчерпали эту тему?

— Ты — герцог, — повторила она. — Ты не молодеешь, и, бог знает, я тоже. В какой момент ты успокоишься и начнёшь выполнять свои обязанности?

— Какие обязанности? — возразил он, понизив голос и захлопнув дверь. — Я забочусь о семейных инвестициях. Гарантирую, что мои сёстры обеспечены. Работа у меня не скандальная. Большинство пэров работают.

— На приличных должностях, — возразила его мать. — Они не потеют в джинсах и футболках над дурацкими игрушками!

— Тогда мне искренне жаль этих бедолаг, — сказал он сквозь стиснутые зубы. — Эти «дурацкие игрушки» — моя страсть. Мне нравится над ними работать.

— Ты говоришь как ребёнок. Ведёшь себя инфантильно. Так у тебя никогда не будет детей.

— У всех моих трёх сестёр есть дети, — ответил он. — И если тебе вдруг резко захотелось понянчить внуков, я не сомневаюсь, что добрый визит к ним исполнит твои желания.

— Ты прекрасно знаешь, что только ты можешь родить наследника титула!

— Мне двадцать восемь, — сказал он, вспоминая замечание Стейси. — Времени ещё предостаточно.

— Может случится что угодно. Ты ведь не можешь знать, сколько тебе отведено, — произнесла она гробовым тоном, и он понял, что она намекает на отца, который неожиданно скончался от обширного инфаркта по дороге домой из банка.

— Я могу вернуться в Англию, — сказал он, стараясь её успокоить. — Но сейчас мне столь многому нужно научиться, столь многое сделать. Здесь, в Америке.

— Как полагаю, ты всё ещё бегаешь за юбками, — фыркнула она. — И не одна из них не подходит на роль жены и матери твоих детей, должна добавить.

Он задержал дыхание и мысленно сосчитал до десяти.

— Я не собираюсь это обсуждать.

Мать замолчала и чуть слышно вздохнула, так как они зашли в привычный тупик.

— Наверное, я о слишком многом спрашиваю, но ты приедешь на Новый год?

Он подумывал приехать, но в нынешнем настроении понимал, что совершенно этого не хочет.

— Не могу. Но постараюсь навестить тебя через месяц.

— Хорошо. — Она снова вздохнула, тихо и сдержанно. — Прости за ссору. Но это очень важно.

— Я знаю, мама. Поцелуй за меня девочек, — сказал он и повесил трубку, положив мобильный на стол.

Она ничего не понимала. Он оплакивал своего отца, хотя они никогда не были близки. И хоть он и с матерью не так близок, он испытывал к ней большую привязанность. Он знал, как её огорчает его жизнь в Америке. Явная угроза наследию, которое она с таким трудом старалась сохранить.

Но он не шутил. Игры были его жизнью. Они стали для него спасением в школе-интернате. Именно благодаря массовым онлайн-играм он подружился с Феззой. Изучил компьютерную инженерию и программирование, когда большинство его товарищей посвятили жизнь праву или финансам. Вот так он получил работу здесь, в «ЗП».

Он столько всего сделал, чтобы так далеко зайти. Он мог бы веселиться на Ибице или кататься на лыжах в Альпах, как его богатый и безрассудный кузен Джерард. Но даже несмотря на то, что ему приходилось «жить без привычных удобств», здесь он всё ещё был счастливее, чем где-либо ещё.

В дверь постучали, точнее, её слегка пнули. Он озадаченно встал и открыл её.

На пороге стояла Стейси с подносом.

— Ты звонил, — ухмыльнулась она и поставила поднос на его пустой стол. — Просил чашечку чая, забыл?

На подносе стояли чайник, чашка с блюдцем, ситечко, маленький кувшин молока и сахарница.

— Как предпочитаешь? — спросила она, широко улыбаясь.

Он ошеломлённо ответил:

— Э-э, с молоком и одной ложкой сахара. Спасибо.

Она налила молоко, затем добавила чай, искусно убрав листья, как только они послужили своей цели. Затем размешала одну ложку сахара.

— Надеюсь, он соответствует стандартам, — сказала Стейси. — Я давненько этого не делала.

Он сделал глоток и застонал.

— О боже! Ты понятия не имеешь, как давно я не пил приличного чая. Ты кудесница.

— Это меньшее, что я могла для тебя сделать. Спасибо за сегодняшнее утро.

— Нет, это большее, — сказал он, испытывая искреннюю благодарность. — Я настаиваю. Я должен отплатить за услугу. Что я могу для тебя сделать?

Она посмотрела на него, и на долю секунды на её лице отразился голод, достаточно сильный, чтобы напугать его — и пробудить ответное желание.

Он был более чем готов предоставить ей любую оплату, какую она потребует, если взгляд на её лице на что-то намекал. На самом деле, он умолял о такой возможности.

Она тут же надела маску — Родни подозревал, что она искусно прячется в раковину.

— Мораторий, — произнесла она скорее грустно, чем непреклонно. — Но я дам знать, когда мне в следующий раз понадобится помыть машину.

Дерзко улыбнувшись, она оставила его с отменной чашкой чая — и весьма возбуждённым либидо.

С наслаждением потягивая напиток, Родни предался мыслями о ней. Стейси на удивление внимательна, старается изо всех сил. Очевидно, что этот чай не спрятан у неё на дальней полке. И это не какая-то дешёвая чайная пыль в бумажных пакетиках из магазина. Это нечто особенное, наивкуснейший Эрл Грей с бергамотом и настоящими листьями. Вода кипячёная, не подогретая, и она сначала налила молоко, как будто знала, как это делается... Как британцы пьют чай.

Она радушная и благодарная, но прячется в раковине. Красивая и добрая. Открытая, но отстранённая.

Она хотела его, но выглядела почти испуганной — боясь больше себя, чем его.

И разве это не очаровательно?

Она временно работала на должности офис-менеджера. Если у неё машина и одежда на заказ, то зачем ей такая работа? Что она здесь делает?