На крыше мира - Страница 35
Навстречу Чернову шли Савченко и двое рабочих с лопатами и кирками. Мост поскрипывал вздрагивал под бешеным напором воды. Чернов услышал стук камней о стропила.
— Воды много прибавилось с утра? — громко, стараясь перекричать шум реки, спросил Чернов бригадира.
— Сантиметров на двадцать, — кричал в ответ тот.
— Плохо дело. Надо укреплять мост столбами.
— Я как раз хотел предложить то же самое. Укрепить с двух сторон. По шесть столбов, не меньше.
— Так не откладывайте. Надо спасать мост. Я сейчас вернусь на участок и пришлю машину с материалами, — распорядился Чернов.
Он уехал обратно в Сарыташ и немедленно отправил к Савченко машину со столбами, скобами и разным инструментом. Подумав немного, он зашел в контору.
С тех пор, как Лидия вернулась из Оша, он старался поменьше бывать дома.
На другой день после приезда Лидия насмешливо сказала:
— Ты, оказывается, здесь не скучал.
Владимир Константинович молча взглянул на нее.
— Удивляюсь, какое нужно иметь нахальство, чтобы поселиться в доме женатого человека! При живой жене.
— Что ты хочешь сказать? — сухо спросил он.
— Я хочу сказать, что мне противно жить в доме после того, как ты приводил сюда всяких…
— Лидия!! Как тебе не стыдно повторять сплетни! Мальчик тяжело болел. У Дорошенко очень холодная комната.
— Почему же ты не отправил его в больницу?
— Ты прекрасно знаешь, что у нас тут было… До больницы разве доберешься в таких условиях…
Лидия вдруг упала на стул и разрыдалась.
— Так дальше… продолжаться не может… — сквозь рыдания выговорила она.
— Ты права. Так дальше продолжаться не может, — холодно подтвердил он.
— Мне говорили… эта женщина хочет разрушить нашу семью…
— Не смей!.. Эта женщина…
Чернов направился к дверям.
Тревога овладела Лидией.
— Владимир! — испуганно крикнула она вслед мужу.
Он ушел, не оглянувшись.
Потом между ними состоялось молчаливое полупримирение. Они говорили мало, спокойно и только о самом необходимом.
Однажды из Оша Лидии пришло письмо. Владимир Константинович был дома. Он принял письмо из рук тети Саши и, не глянув, передал Лидии. Она посмотрела на адрес снизу, вспыхнула и разорвала письмо на клочки.
— Он еще осмеливается писать, этот пошляк!
— Кто? — равнодушно поинтересовался Чернов.
— Этот… Казаков!
Кажется, Лидия ждала вопросов мужа и волновалась, но Владимир Константинович ни о чем не спросил. Его вызвали к телефону.
Придя в контору, Чернов с трудом расслышал в трубку голос начальника дороги. А когда расслышал, тяжело вздохнул. Восемь человек призывают в армию. Сейчас отпустить восемь человек, когда на дороге такое тяжелое положение, — прямо несчастье! Он спросил начальника дороги; может быть, окажется возможным оставить хотя бы Пулата Ибрагимова, он сейчас комсорг, много работы с молодежью. «Нет, оставить никого нельзя». Чернов положил трубку и задумался.
Вот и еще уйдут люди на войну… полные сил и здоровья… вернутся ли? Он вызвал секретаршу и попросил написать приказ об освобождении призывников.
…Бригада Савченко замучилась с укреплением моста. Тяжелый, громоздкий столб, еле удерживая в руках, раскачали и погрузили в воду. Он коснулся дна и мгновенно всплыл, чуть не вырвавшись из рук. Одежда людей пропиталась ледяной водой, мокрые руки коченели. Наконец, при помощи каната и крючьев удалось вогнать первый столб в дно реки. Несколько человек, поднимая тяжелую чугунную «бабу», стали вколачивать столб глубже в грунт.
К вечеру пять столбов были вбиты в дно реки и укреплены. Мост всё еще вздрагивал и поскрипывал. Поднявшийся ветер гнал по воде грязные, пенистые барашки. Люди устали. Одежда вымокла, по лицам струился пот.
Когда возились с последним столбом, никто не заметил, как течение принесло огромную корягу. Нырнув под мост, она со страшной силой ударилась о столб. Плотника Григория, который поддерживал его, сбросило в реку, как пушинку.
Это произошло так неожиданно, что все замерли, глядя на то место, где исчез в воде плотник. Первым опомнился Савченко. Он рванул с себя ватную куртку и, перемахнув через перила, бросился вслед за Григорием. Сдавленный крик вырвался у людей. Все бросились к берегу, за шестами и веревками.
— Погибли! — в отчаянии закричал один из молодых рабочих.
В первое мгновение ледяная вода сковала тело Савченко. Захватило дух, голова налилась тяжестью и зазвенело в ушах. Но Савченко был неплохим пловцом. Когда-то, поспорив, он переплыл в самом широком месте Днепр. Он вынырнул и сразу же увидел далеко впереди барахтавшегося Григория.
Сильными взмахами рук Савченко стал приближаться к нему. Намокшая одежда и особенно тяжелые сапоги мешали движениям.
Течение было таким быстрым, что люди, бежавшие вдоль берега, не поспевали за Савченко.
Но вот на поверхности воды снова показалась голова Григория и вслед за нею, почти рядом, встопорщилась всё та же коряга.
— Григо-орий, берегись! — кричали с берега.
Видно было, что Григорий не расслышал, но испуганно метнулся в сторону. На берегу облегченно вздохнули. Расстояние между Савченко и Григорием сокращалось…
Варя чуть не заболела от испуга, когда муж весь мокрый, с израненными руками и лицом, появился на пороге.
— Вася!! Что случилось?
— Ничего… Ты не волнуйся. Дай мне переодеться и, пожалуй… стопку водки, — сказал Савченко.
Отогревшись и пообедав, он рассказал жене о случае на реке. Варя всплеснула руками.
— Вечно ты оказываешься в самом опасном месте!
— Ну-ну… А кто же должен оказываться в самом опасном месте? — примирительно улыбнулся жене Савченко.
— То ты гонялся за диверсантами, то ходил па эту ферму… Могли убить, подстрелить где-нибудь из-за угла… Теперь чуть не утонул!
— Ладно, Варюша… Человека надо же было спасать. А потом — я каждый раз вспоминаю: а как же на фронте?
— Да разве я говорю, что не надо! — воскликнула Варя, прильнув к мужу. — Просто боюсь я за тебя, Вася…
— Живем в таком краю, Варенька, где опасность может встретиться каждый день. Природа тут немилостивая.
Признаться, сначала Памир несколько испугал Савченко, потом поразил своим величием, потом покорил. Тяжелая борьба, которую вели тут люди с суровой природой, захватила и восхитила его. У него было крепкое здоровье, большие рабочие руки и поэтому он скоро перестал ощущать трудности жизни в этом заоблачном горном краю. Чуть не утонув в бешеной ледяной реке, он даже не простудился и теперь благодушно подшучивал над женой.
За стеной, в соседней комнате общежития раздавались шумные голоса и громкий смех.
— Что это там такое? — спросил Савченко.
— Это Пулату ребята проводы устроили. Разве не знаешь, — он уходит в армию?
— Как не знать — знаю. Уезжают ребятки помаленьку. Родина требует…
В дверь постучали. Вошел Пулаг.
— Василь Иванович, зайди, пожалуйста, посидим немного! На прощание, — попросил он.
В коридоре, освещенном тусклой электрической лампочкой, Пулат подхватил Савченко под руку и неожиданно потащил его в темный угол.
— Савченко, что тебе сказать хочу на прощание… — шепотом проговорил он. — Ущелье ходил я смотреть!..
— Ущелье? Зачем?
— Понимаешь, на склоны и в пропасть лазил, как кошка, каждый камень смотрел, чуть не сорвался…
— Что же ты там искал, золотой камушек?
— Какой там камушек. Быкова искал. Душа не на месте была. Кто его знает, думаю, может лежит где в стороне… Такой разговор ведь был. Вот и ходил проверить. Нет Быкова. Только кости зайца нашел да вот это. — Пулат вынул из кармана кусачки.
Кусачки? Ты где их нашел?
— На правом склоне, высоко на выступе, откуда обвал случился…
— Та-ак… Ну, ладно, Пулат. Авось не провалился он сквозь землю. Найдем. Спасибо, что сказал.
Савченко пощелкал кусачками.
— Что это у тебя за шум?
— Выпивают ребята немножко на прощание. Призывники собрались.
— Ну, пойдем.