На крыше мира - Страница 4

– По вашей просьбе, – продолжил секретарь, – у вас останется в качестве переводчика ваш проводник. И ещё мы вам дадим в сопровождение по Лхасу, нашего помощника. Это преданный и исполнительный молодой человек. Он поможет вам в трудностях, которые могут возникнуть в ваших перемещениях по древнему городу.

– Благодарю, – ответил Шеффер, подумав про себя: «этот будет следить за каждым нашим шагом, а потом докладывать начальству. Что ж, пусть будет так. Доверяй, но проверяй».

В девять утра, когда солнце изливало свои яркие потоки на город, шестеро членов экспедиции и двое сопровождающих тибетцев поднялись на склон горы. Позади них, в светлых лучах солнца блистал Будалинский дворец. Его величественная середина из красного камня, где находились главные строения дворца, была окружена высокими стенами, построенными из белых камней, словно дворцу, помимо неприступных и высоких гор, нужна была еще какая-то защита. Это красно-белое пятно ослепительно сияло на фоне причудливых гор.

Шеффер предложил фотографу сделать снимок членов экспедиции на фоне дворца. Пятеро немцев, молодых (средний возраст двадцать семь лет) исследователей и двое азиатов сели на камень. Бегер не выпускал изо рта трубку, продолжая зачарованно смотреть на горы.

Усевшись на камне, и свесив ноги, на которых были надеты сапоги до колена, эти молодые бородатые люди, беззаботно улыбались, в их сердцах гуляла романтика, скрываясь за занавесом легкой настороженности в предвкушении небывалых открытий. Помощник секретаря регента Сяо, приставленный к экспедиции держал строгость, подобающую человеку его должности. В лицах молодых учёных проскальзывала надежда на успех в дальнейшей работе.

– Какова высота самой большой горы? – спросил Шеффер у Сяо.

Понадобилась помощь проводника.

– Выше пять с половиной тысяч метров, – ответил переводчик.

– Эта река, что проходит через город, она, видимо, тянется с этих гор? – спросил Шеффер.

– Да, её название Кьи-чу, она берёт начало в горах и имеет несколько рукавов.

Бруно Бегер, прознав про большую кладовую древних рукописей и книг от Сяо, пожелал отправиться в горы, где находится многотомное хранилище древних рукописей. Сяо позволил ему, но дал в сопровождении монаха.

В одной из комнат хранилища, расположенного в замке, Бруно Бегер, провозившись там несколько часов, наткнулся на странный рисунок. Изображение было на старинной дощечке, о которой он рассказал Шефферу.

– Почему же ты её не принёс? – спросил Эрнст.

– Монах сказал, что её можно лишь изучать, но выносить за пределы хранилища нельзя, – пояснил Бегер.

– Что на ней изображено? Что тебя так удивило?

– Это был рисунок земли.

– Земной шар? – удивленно спросил Эрнст.

– Да. Но рисунок не просто земного шара. Он был изображён полым.

– Что? Полая земля? – еще раз удивился Шеффер, на этот раз он не скрывал своей заинтересованности.

– Да. Я спросил, сколько лет этому рисунку?

– И сколько?

– Монах-библиотекарь точно не ответил. Он сказал, что его прадед видел этот рисунок, и считает, что ему более трёх тысяч лет.

– Это вряд ли, – усомнился Шеффер.

– Может быть, это фантазия художника, пожелавшего изобразить шар голым.

– Что же там внутри? – с любопытством спросил Шеффер.

– Это не всё, что меня удивило. На рисунке были изображены два входа в центр земли: на северном и южном полюсах.

– Любопытно.

– Когда я уходил, монах вдруг ухватил меня за руку и сказал шёпотом: «там находится спящая сила».

– Внутри земли?

– Видимо, он это имел в виду, – ответил Бруно.

– А что ты вообще искал в библиотеке?

– Происхождение народа, его историю, обычаи, ритуалы.

– Понятно.

– Это не всё. Я спросил его о Шамбале. Он показал мне полку с книгами и древними рукописными дощечками и добавил: «Учение Шамбалы, настолько священно и высоко, что даже незначительная крупица знания Шамбалы, сама по себе благодатна и может кардинально изменить жизнь человека на земле, в этой жизни».

– Что значит «в этой жизни»?

– Тибетцы верят в реинкарнацию человеческой души.

– Души умерших, ищущие новое тело, – иронически сказал Шеффер. – Бессмертное ищет уединение и защиту в смертном и тленном. Как улитка ищет раковину, чтобы выжить. Ты веришь в это?

– Я понимаю твою иронию. Ты биолог, и привык доверять лишь фактам, и выводить законы на опытах, но я антрополог и этнограф. Меня всегда интересовал человек, его мысли, действия, история, и, конечно же, душа, как нечто неопределенное, таинственное, прячущееся за ликом грешника.

– Что такое, ты поверил тибетскому мифу о спящей силе под землёй? Словам какого-то полуграмотного монаха.

– Нет, разумеется, нет, но… – он задумался, – но нужно ли искать эту силу в мистическом несуществующем месте? Может она находится внутри человека, в его сердце, и нам следует лишь прислушаться к себе, хоть немного?

– Я не могу тебе сказать об этом месте, – вздохнув, ответил Шеффер, – насколько оно велико и древнее, но хочу сказать о своём взгляде. Я давно уже замечал, что в истории развития человечества есть одна странная связь. Рядом с бесценной культурой, стоящей много миллионов, обрамлённой золотом, не имеющем цены творениями скульпторов и художников, человек изменяется, он чувствует себя властелином мира.

– Ты хотел сказать господином мира.

– Да, сверхчеловеком, богом. Ты сними отпечаток этого рисунка. Для Гиммлера, ему это понравится.

– Хорошо, это не сложно. Завтра хочу сделать анатомические измерения тибетцев, – сказал Бруно Бегер. – А что наши геологи и физики, чем заниматься будут?

– Собираются в горы. Сейсмическая активность, минералы – это их удел. Я же займусь насекомыми и животными. Говорят, что где-то в горах неплохо сохранились скелеты древних животных. Кстати, монахи что-то говорили о древнем кладбище людей. Не интересуешься?

– Ты серьёзно, – заинтересовался Бруно. – Если хочешь, пойдём вместе в горы, там разделимся.

– Договорились.

В городе и прилегающих селениях доктор Бруно Бегер провел многочисленные измерения. Вскрыть могилы ему не разрешили. Зато он мог свободно проводить анатомические измерения среди живущего населения. Впрочем, обратившись к Сяо, Бруно всё же разрешили войти в усыпальницу со старыми захоронениями, чему он был чрезвычайно рад, и где он провёл снятие гипсовых масок. В селениях сделал множество антропологических измерений местного населения. Он изучал строение местного населения для выявления нордических примесей.

Один из старых монахов, работающих во дворце с книгами, где Бруно было позволено сделать копию странного древнего рисунка полой земли, посоветовал ему посетить старинное захоронение, хранящееся под дворцом, в глубинах подземных строений, напоминающих братскую усыпальницу. Один их монахов провёл его по мрачным туннелям к древним захоронениям.

Очевидно было, что человек здесь бывал редко. По словам монаха, кое-как говорившего на английском языке, Бруно понял, что скелеты (их было более трёхсот) принадлежали некогда слугам и родственникам Далай-ламы, которые когда-то служили и повелевали своим народом.

По внешнему виду многим скелетам – довольно хорошо сохранившимся – было свыше двухсот лет. Старый монах зажёг несколько свечей и уселся на камень, сложив под себя ноги, как это делают молящиеся. Жёлтое пламя свечи, которую Бруно установил рядом с захоронением, высвечивало во мраке призрачные зловещие очертания скелетов – всё, что осталось от некогда живших тибетцев. Бруно Бегер вынул из сумки измерительный прибор, сделал несколько измерений черепов, лежащих рядом с ним. Потом ему захотелось закурить, но вспомнив, что табачный дым может навредить, чудом сохранившихся, останков, он сунул трубку обратно, в карман. Вынув из сумки блокнот и карандаш, с которыми он никогда в походах не расставался, подсев ближе к горевшей ровным пламенем свече, Бруно сделал запись своих измерений. Начертив табличку, куда он вписал размеры исследуемых им черепов, он перевернул лист и записал: «Изучение останков нордических переселенцев в Тибет на предмет выявления остаточных признаков нордических черт, определение полноценных рас, смешанных и неполноценных, а также исследования влияния климата на психику и физиологию людей…»