На колени! (СИ) - Страница 7
На крышу.
Но, забираясь туда, юноша не думал, что там найдется кто-то еще…
На самом краю, свесив ноги в пропасть и беспечно ими болтая, сидел Лукреций.
— А, это ты, — сказал он Люму таким тоном, будто ждал его прихода. — Садись, садись…
Осторожно опустившись на черепицу, Люмиус поджал колени к груди и обхватил их руками.
— Красиво, правда? — после долгого молчания сказал Волчонок, подняв отколовшийся кусочек покрытия и бросив его с крыши. — Это место такое оторванное от нашей с тобой реальности… Ты будто стоишь на вершине мира, и можешь коснуться звезд рукой, и одно только неверное движение заставит тебя упасть в никуда…
И пусть здесь действительно было красиво, Люмиусу вовсе не понравился до странного жадный взгляд, которым он смотрел вниз.
— Что ты тут делаешь? — спросил он, желая переменить тему.
— То же, что и ты, — пожал плечами омега. — Я часто прихожу сюда, пока Маис спит. Мне кажется, это лучшее место во всей школе… а может, и в мире.
— Даже лучше родного дома?
Этот вопрос заставил Волчонка поморщиться.
— Не говори мне про дом… — он опустил голову. — Мой дом — там, где Маис, а в его доме уже все готово, но не для меня… Кроватка, погремушки, бутылочки, целый шкаф детских вещей — все это только и ждет того дня, когда мы закончим школу… Когда можно будет снять предохраняющее заклинание, — он с раздражением дернул ошейник, будто ему слишком сильно давило на кожу. — Ради того, чтобы закончить школу вместе, мне даже пришлось осваивать ускоренную программу — я на год младше Маиса, а ему хотелось, чтобы мы были в одном классе…
Как это часто бывало рядом с Лукрецием, Люмиус не знал, что сказать.
Будто назло, ему так и вспомнилось сегодняшнее утро, когда первым уроком была гимнастика — как Волчонок ни пытался переодеваться, максимально закрываясь, фиолетовые полосы у него на бедрах все равно были видны всем и каждому…
— Я сам не понимаю, когда в его голове поселилась мысль, что все, абсолютно все его желания должны исполняться, — тяжело вздохнув, Лукреций закрыл лицо руками. — Я помню его совсем другим…
— А вы что, давно знакомы?
— С самого детства, — очередной кусок черепицы улетел вниз. — Он мой двоюродный брат…
Люмиус чуть не упал с крыши от таких новостей.
— Но разве его не должны были посадить, а тебе — найти другого хозяина?!
— Будь он моим родным братом, так бы и случилось, но суд решил, что все законно, — стиснув зубы, Лукреций поднял взгляд в небо и тихо повторил: — Законно…
Старый ржавый флюгер натужно скрипел, поворачиваясь в разные стороны.
Луна наполовину скрылась за облаками.
И почему случай постоянно, раз за разом, сталкивал их?
Они были полными противоположностями друг друга — альфа, который хотел быть омегой, и омега, которого собственная роль тяготила, наверное, больше кого бы то ни было…
— Ты воспользовался оракулом?
— А? Да…
— Я рад, — поднявшись на ноги, Волчонок отряхнул мантию сзади. — По крайней мере, тебе есть, с кем связываться…
До коридора они дошли вместе, а потом уже каждый побрел в свою сторону.
К своим альфам.
И к своим обычным жизням.
========== Часть 6 ==========
Мысли Люмиуса витали где-то далеко-далеко от скучной реальности.
У Гервина еще с прошлого вечера поднялась температура, и сейчас он лежал в лазарете, что, конечно, не могло не беспокоить.
Не говоря уже о том, что ботаник пропускал очень интересное событие — экскурсию в пригород…
В последнее время учеников просто-таки баловали вылазками за пределы школы.
Отправка начиналась сразу же после Построения — оно, видимо, в глазах учителей было настолько важным, что его, в отличие от уроков, не следовало отменять — разумеется, не для тех, кто в этот раз попадал на сцену.
Люмиус судорожно вспоминал, есть ли за ним грехи на этой неделе — и, к счастью, их не находилось.
Не считая, конечно, той стычки в классе с Горковски — но тогда все трое участников действия отделались объяснительными в четырех экземплярах каждый, а больше парень нигде не прокололся — разумеется, так, чтобы это было заметно.
Знакомое имя заставило его встрепенуться и вынырнуть из своих мыслей, обратив внимание на сцену.
В отличие от него, Маис оказался в ударе.
Потому что не надо было ни с того ни сего кидаться на Люма в коридоре, выкрикивая какую-то чушь про то, что он соблазняет Лукреция и окажется за это в тюрьме, да еще когда мимо проходил учитель, видевший все от начала и до конца!
Когда омегу берет чужой альфа, руны на ошейнике становятся красными и не погасают — поэтому Горковски только навлек на свою голову лишние неприятности такими заявлениями…
А когда на контрольной по арифметике его нарочно отсадили подальше от Волчонка, не надо было пытаться списать у других и вдобавок хамить преподавателю, будучи раскрытым!
Так что — он сполна заслужил то, что его ждет…
Люмиус злорадно хихикал про себя, мысленно потирая руки.
Горковски поднялся на сцену размашистым шагом, улыбаясь — видно, он пытался нагнать на себя браваду — но, когда он увидел вблизи розги, весь его настрой пропал.
Кинув мантию на стоящий рядом стул, он попытался лечь на лавку, не сняв штанов, но помощник учителя в достаточно резкой форме напомнил, что демонстрация голого зада перед всей школой только усиливает воспитательный эффект — и делать было нечего, Горковски пришлось раздеваться…
В полной тишине, которую не прерывал ни единый шепоток, свистнули прутья.
Даже издалека было видно вспухшие красные полосы, выступившие на коже.
Поначалу издавая лишь слабые стоны, Маис всего лишь через несколько ударов начал откровенно кричать и хныкать, дергаясь так, что его пришлось удерживать на месте — но наказание должно было быть доведено до конца…
Люмиус не сразу обратил внимание на выбравшегося в первый ряд их классного строя Лукреция.
Омега стоял, сложив руки на груди, и, не отрываясь и не жмурясь, как это делали многие особо впечатлительные, смотрел на сцену.
Его ноздри раздувались, губы были плотно сжаты, а глаза блестели…
“Да ему нравится”, — вдруг понял Люм. — “Он просто получает от этого удовольствие, и все тут!”
Но можно ли было его в этом винить?
***
Колеса стучали мерно и без перерыва, будто это билось чье-то большое железное сердце.
За окном проносились одни бесконечные зеленые поля — как здорово бы было полежать на траве, смотря в небо!
Весь вагон был заполнен учениками, но их возбужденные, радостные голоса проходили мимо ушей Люмиуса, ведь он сидел в своем купе совершенно один.
И, как всегда, его это не беспокоило.
Он скучал по Гервину.
Наверняка тот очень расстроится из-за того, что не был в поездке…
Вдруг дверь в купе резко распахнулась, заставив Люма подпрыгнуть от испуга.
— Значит, так, Златовласка, — с порога заявил Лукреций, падая на сиденье, — со мной никто ехать не хочет, поэтому я вынужден буду терпеть твое общество… Будь добр, не дыши в мою сторону, ладно?
Эта, мягко говоря, своеобразная манера общения, приправленная ненавистной “златовлаской”, заставила бы Люмиуса испытывать желание прибить кого угодно… но только не Волчонка.
Кажется, он уже успел привыкнуть, как бы странно это ни звучало.
— А почему ты не остался в школе? Твоего альфу же наказали…
Лукреций лишь фыркнул и махнул рукой в ответ.
— Хоть ты не начинай, а? Я ему не придаток и не сиамский близнец, пусть сам расплачивается за свои грехи! Нет, я должен всегда быть рядом по закону, но ходить куда-то в одиночку мне не запрещено… пока что, — с мрачным видом он почесал шею. — С-сука…
Серый шлейф дыма волочился за поездом.