На дело со своим ментом - Страница 3
– Дуры, мать вашу, там утопленник!
– Чего? – разом открыли мы рты.
– Утопленник, – повторила Женька и вздохнула с облегчением, точно избавилась от тяжкой ноши.
Минуту, не меньше, мы стояли молча, таращась друг на друга, затем я смогла спросить:
– По-твоему, это хорошая шутка?
– А кто тут шутит? – хмыкнула Женька, заметно приходя в себя, правда, плечами все еще дергала, и физиономия ее теперь выглядела не серо-зеленой, а просто бледной.
– Ну? – нахмурилась я.
– Гну. Утопленник, говорю, там. Кажись, за корягу зацепился.
– Как же так? – переминаясь с ноги на ногу, пролепетала Верка. – Если б кто утонул, так в деревне бы знали…
– Может, еще не знают, может, только что утонул…
– Мужчина или женщина?
– Почем я знаю… руку видела, вроде женщина…
– Да врет она все, – не выдержала я.
– Показалось с перепугу, – кивнула Верка и отважно шагнула в воду. – Где это?
– Вон там, у берега, – ткнула пальцем Женька в самое глубокое место. Кажется, там метров семь в глубину, и увидеть что-либо подружка никак не могла. Впрочем, если она говорит, что у самого берега…
– Там какая-нибудь коряга, – успокаивала Верка по большей части сама себя. – А тебе померещилось.
Она нырнула, но почти тут же голова ее показалась из воды, и Верка отчаянно забила руками, возвращаясь к берегу.
– Ты чего? – растерялась я.
– Там в самом деле кто-то есть, – сообщила она, здорово заикаясь. Верка – девка серьезная и так шутить не могла, совесть в отличие от Женьки у нее есть, выходит, она действительно что-то там увидела…
– В деревне все друг друга знают, – пытаясь рассуждать здраво, сказала я. – И если б кто утонул…
– Надо собрать людей, – надевая шорты, бормотала Женька. – Побегу в деревню… и милицию вызвать, обязательно милицию…
Верка натянула сарафан и, судя по выражению ее лица, всерьез собралась кричать «Караул!».
– Подождите, – поморщилась я. – А если там коряга? За такие шутки…
– Это не шутки, – возмутилась Женька, и Верка поспешно кивнула:
– Точно. Там что-то есть…
– Что-то или кто-то? – спросила я.
– Не знаю, страшно очень, я не разглядывала. Но там что-то лежит. Бледное и неживое.
– Одной дуре чего-то привиделось, и вторая туда же, – разозлилась я и неожиданно для самой себя шагнула к воде.
– Ты куда? – ахнула Женька, а я отмахнулась:
– За вашим утопленником. – Уж очень все это показалось глупым. «У Женьки крыша поехала, – утешала я себя, входя в воду. – А Верка испугалась и… ничего там нет… а эти дуры в самом деле всю деревню по тревоге поднимут».
Набрав в грудь воздуха, я нырнула, сделала мощный рывок вперед и сразу же увидела ее: она лежала на самом дне совершенно голая, длинные волосы оплели корягу, руки вытянуты вдоль тела и плавно покачиваются… «Мамочка», – чуть не заорала я, но вовремя опомнилась, вынырнула, в три броска достигла берега, выскочила и, подхватив шорты, бросилась в деревню.
– Чего ты? – орала Женька, с трудом меня догоняя.
– Утопленница! – взвыла я.
Через полчаса у Большого омута собралось все население деревни. Три дюжих мужика влезли в воду и подняли утопленницу. Приехал участковый на мотоцикле с коляской, обругал галдящую детню и накрыл тело старым пиджаком.
– Это кто ж такая? – громко переговаривались вокруг.
– Не из наших…
– Дачница, видать…
– Какая дачница? Чего вы болтаете?
– А кто ж тогда?
– Почем я знаю… У нас в деревне ее сроду не было…
– А может, из Степанова?
– Так ведь не слышно разговору, чтобы кто-то пропал…
– В Степанове москвичей полно…
– И что ж ее по сию пору не хватились?
– Значит, из города отдохнуть приехала…
– Одна, да еще голая?
– С компанией, выпили лишка да и не заметили, что девка пропала…
– Ну ты, Кузьмич, скажешь…
– Андрюха! – рявкнул участковый, до того момента молчавший, одной рукой он мял фуражку, а другой остервенело скреб бритый затылок. – Звони в район, пусть бригаду высылают, а вы, граждане, расходитесь, затоптали здесь все…
– Чего мы затоптали? – хмыкнула бабка с темными смеющимися глазами. – Лужок этот? Так его отродясь никто не косил…
– Не болтай, Татьяна, а домой отправляйся и пацанов своих забери. Нечего здесь детям делать, и по тропинке идите, а не полем, вдруг собака след возьмет.
– Какой такой след? – не унималась Татьяна.
– Такой… Может, она не сама утонула, а помог кто… Может, убийство…
Роковое слово было произнесено, и лица обитателей Горелова мгновенно переменились, разговоры смолкли, и все гуськом потянулись по тропинке в сторону деревни.
– Вера Андреевна, – окликнул участковый, когда мы вслед за остальными отправились к дому. – Вы не отлучайтесь надолго, приедут из района, поговорить с вами захотят.
Районное начальство ждали до самого вечера, но оно так и не появилось. Лельку уложили спать, радуясь, что она во время обнаружения трупа играла с подружками на соседском дворе, а потом уснула под навесом в обнимку с котенком, поэтому утопленницу не видела. Мы же пребывали в сильнейшем волнении, пили чай на веранде и гадали, кто эта молодая женщина и что за несчастье с ней произошло. Разумеется, ни до чего не додумались и уже ночью разошлись спать.
Утром за нами приехал участковый и отвез в село. Здесь мы узнали, что тело отправлено в морг районной больницы и что начальство все-таки пожаловало. Нас попросили подождать, а затем по очереди вызывали в кабинет председателя правления, где это самое начальство обосновалось. Пожилой лысый дядька, вытирая платком пот со лба, смотрел с тоской и задавал нам одни и те же вопросы. Я что-то ответила, что-то подписала и, попрощавшись, вышла на крыльцо.
Верка с Лелькой ушли в магазин, а Женька сидела на скамейке в трех шагах от крыльца и щурилась на солнце, точно кошка.
– Поехали домой, – вздохнула она жалобно. – Чего-то мне природа разонравилась.
Я вошла в квартиру и настороженно замерла. В кухне работала стиральная машина, а между тем Роман Андреевич, отважный боец спецназа и по совместительству мой муж, должен был вернуться только завтра. На цыпочках я прошла вперед и заглянула в гостиную: никого. В спальне разумных существ тоже не наблюдалось. Уже не таясь, я зашагала в кухню. Так и есть. Роман Андреевич собственной персоной сидел за столом и уминал пельмени. Я вспомнила, что в доме не было даже хлеба, и затосковала. В этот момент супруг поднял глаза от тарелки и соизволил меня заметить.
– Ну и где тебя носит? – спросил он сурово.
– Я была у Верки на даче, и тебе об этом доподлинно известно, если ты туда раз пять звонил, – ответила я. Надо сказать, что у Романа Андреевича есть один существенный недостаток, который он умело скрывал до самой регистрации брака, недостаток весьма банальный: супруг мой страшно ревнив, что в сочетании с его взрывным темпераментом иногда делает мою жизнь просто невыносимой. Вот и сейчас он забыл поздороваться и начал с претензий. – Здравствуй, – подумав, сказала я, так как поздороваться тоже забыла.
– Привет, – скривился он.
– Давно приехал?
– Давно. И весь день пытался тебя отыскать. Только-только решил поднять в воздух ВВС России, как ты появилась.
– По-моему, ты не ВВС поднимал, а уплетал пельмени.
– Конечно. А что еще меня ждет в этом доме?
Кое-какая критика в мой адрес была справедлива, допустим, праздничный обед его не ждал, более того, в холодильнике завалялась только пачка пельменей, и хлеб отсутствовал, но все равно это не повод говорить мне гадости.
– Что ты имеешь в виду? – поинтересовалась я.
– Все, что сказал, – съязвил Роман Андреевич.
– По-твоему, я плохая жена?
Он поднял брови и вроде бы удивился:
– Это ты сказала.
– Ага, – кивнула я удовлетворенно, подхватила со стола тарелку и швырнула в стену. Кухня у нас большая, а я здорово нервничала и, проследив траекторию полета, с грустью констатировала, что тарелка хлопнулась на пол, так и не коснувшись стены. Очень жаль, останься на ней сальное пятно, пришлось бы муженьку заняться ремонтом, знал бы тогда, как говорить мне гадости. Роман Андреевич тоже следил за полетом тарелки, счел бросок неудачным и протянул мне чашку, стоявшую на столе. – Свинья, – сказала я и ушла в спальню переодеваться. С интервалом в минуту там появился муженек.