На боевом курсе (СИ) - Страница 74

Весь день прокрутился, словно та пресловутая белка, которую куда только не приплетают. Или собака… С засунутой чёрт знает куда или во что лапой…

Но беготня беготнёй, а обед по распорядку. Ну и что, что с ним я немного опоздал? Главное то, что успел набить брюхо до того, как желудок начал возмущаться да музыкальные революции устраивать.

А побегать мне пришлось много. На аэродроме не одну сотню метров намотал — из цеха в цех, из одного так называемого утеплённого ангара в другой. А собирают в этих ангарах новые «Муромцы». Так что расстояния выходили те ещё, свою пятёрку вёрст к обеду выполнил и с лихвой перевыполнил. Хорошо ещё, что не один бегал, компанию мне Сикорский составил. И мы с ним, как два молодых лося круги и нарезали. С долгожданным перерывом на ублажение обедом измученного беготнёй организма.

Зачем бегал? Ну-у… Это я, конечно, преувеличиваю. Пешком ходил, ногами, так сказать. Но походил достаточно. Зачем? А как иначе-то? Акционер я, входящий в Совет директоров, или просто так к заводу приписан? Так что и новые самолёты на стоянке осмотрел, уже готовые к отправке Шидловскому, и по сборочным цехам прошёлся, заглянул, куда душа просила, руками пощупал, что сердце требовало, да с рабочими парой слов перемолвился, какие ум пытливый да неугомонный подсказал. Это я так себя расхваливаю. Самооценку нужно на должном уровне держать. Так что в сборочные и производственные цеха нужно было обязательно заглянуть.

Да ещё Игорь Иванович распечатал прямо при мне тот пакет, что я ему должен был передать и прочитал сначала про себя, а затем и вслух вложенное в него письмо. И показал кое-какие интересные зарисовки. Вот мы и начали обсуждать эти зарисовки прямо на месте. Теоретические выкладки потребовали практического осязания и приложения, для чего нам и пришлось столько перемещаться.

Но и ладно, это пусть и хлопотная, но зато интересная работа. Заодно и я кое-что припомнил и посетовал, что нет возможности вести стрельбу в задней нижней полусфере. Рассказал, как нам пришлось открывать створки бомболюка и прямо через него отстреливаться от атакующих снизу истребителей противника.

Тут же, прямо на месте, в самолёте, и начали с ним придумывать, как и что можно сделать. Так ничего и не придумали. Мои «воспоминания» для этого не годились. Материалов у нас пока таких нет, чтобы мы могли эту проблему так сходу и решить. Или же конструкция получилась бы настолько громоздкая и тяжёлая, что треть полезной грузоподъёмности точно съела бы. Ни к чему нам такие потери. Вспомнили с ним когда-то давно высказанную мной идею об огневой точке в хвосте. Но и с ней ничего не вышло. Слишком мало места. И не влезть туда в зимней одежде, и не развернуться толком. Если только ещё один люк в пол врезать… Поближе к хвосту, и чтобы конструкцию фюзеляжа не ослабить…

Сикорский помолчал, подумал, посмотрел на мою расстроенную физиономию и, махнув рукой, предложил свалить эту проблему на крепкие плечи нашей молодёжи. Есть же у нас недавно организованное конструкторское бюро, вот пусть они голову и поломают. С их-то задором, глядишь, что-нибудь толковое и придумают…

Так день в хлопотах и пролетел. Автомобиля знакомого я сегодня так и не дождался, увидел его лишь на следующий день во время завтрака. И именно тогда, когда мне подали чашечку кофе. Уже в традицию входит этакое его появление именно в этот момент. И, не поверите, при виде лакированного чуда даже на сердце легче стало. То ли привык, то ли ещё что.

Так что ближе к обеду следующего дня мы медленно прогуливались по заснеженной дорожке вдоль заросшего ивами берега. Остановились на Мраморном мосту, одновременно повернули головы влево на Турецкую баню с её покатым куполом и острым, стилизованным под минарет, шпилем. Покосились на стаю вездесущих ворон на верхушках высоких деревьев впереди. Мы — это я и Джунковский. А прогуливались в парке Царского села под неспешный разговор и тихий хруст снега под ногами.

Второй час этой прогулки подходил к концу, пора было возвращаться. Долгий разговор несколько утомил, да плюс ко всему ноги в сапогах начали подмерзать. И что я сдуру согласился на это предложение прогуляться? Свежим воздухом захотелось подышать, как будто вчера вдоволь не надышался! В своё оправдание стоит отметить, что никак не рассчитывал на столь длительную беседу. И разговор важный, не прервёшься просто так. Меня же и касается.

— Замёрзли, Сергей Викторович? — заметил мои притопывания Владимир Фёдорович.

— Есть такое дело, — не стал я отпираться.

— Тогда возвращаемся, — наконец-то решил закруглить разговор, или скорее подробный инструктаж Джунковский, и сам сильно потёр ладонями щёки. — Прижимает потихоньку морозец-то. К вечеру совсем похолодает. Так мы с вами договорились, Сергей Викторович?

— Конечно.

— Тогда сейчас обедаем, а после обеда я вас провожу в рабочий кабинет Его Величества. Только я вас ещё раз умоляю, не вздумайте что-нибудь ляпнуть этакое, в вашем духе. Впрочем, я это уже вам сегодня говорил.

Интересно, когда это я что-то этакое ляпал? Правду-матку в глаза царю рубил, это было, не спорю. Но ляпать? Нет, подобного что-то за собой не припомню.

Неосознанно оба перешли на быстрый шаг. Видимо, оба начали замерзать, ну и таким образом решили согреться. Прошли Гранитную террасу, до галереи осталось всего ничего, и ничто не предвещало беды, как вдруг… Всегда это самое пресловутое вдруг. Даже потом, чуть позже, самому смешно стало.

За спиной раздался резко нарастающий топот копыт. Оглянулись одновременно. С боковой аллейки вылетела каурая лошадка в клубах пара, притормозила на перекрёстке, взрывая подмёрзший грунт и поднимая из-под копыт веер снега, развернулась, повинуясь наезднику, присела на задние ноги и, сильно оттолкнувшись, прыгнула вперёд. Мы с Джунковским только и смогли, что отскочить в разные стороны. И остались стоять почти по колено в снегу.

— Осторожней! — успел крикнуть раздражённо. — Куда прёшь?!

А пронёсшаяся мимо лошадка обдала ветром, терпким запахом горячего пота, снежной колючей крупой и понеслась вперёд.

Только я шагнул на дорожку, как снова пришлось отступать в тот же сугроб. Вдогонку первому всаднику летел крытый возок на деревянных полозьях. Да за ним ещё пара верховых торопилась. Возок занесло на повороте, потом дёрнуло вперёд, и он полетел прямо на нас, чуть вихляясь и медленно выравниваясь на аллее. Чтобы не попасть под копыта очередной разгорячённой лошади, отпрыгнул ещё назад. Показалось мало, испугался вихляющегося возка. Так что от греха подальше пришлось ещё отпрыгивать. Ноги провалились глубоко в снег, слежавшийся наст ударил под коленки — не удержался и мягко завалился на спину, проламывая телом тонкую корку. С головы слетела шапка, снег набился за воротник. Заворочался, перевернулся на бок, умудрился встать на ноги и от всей души во весь голос громко отматерил лихих всадников. Не знаю, услышали они это или нет, но душу я отвёл. Наверное, не услышали всё-таки, иначе просто так это не закончилось бы. Уж слишком громко я ругался.

— Сергей Викторович, Сергей Викторович, что вы делаете? Успокойтесь, — подхватил меня под руку жандарм, помогая выбраться из снежного плена и поглядывая вслед возку.

— Да какой там успокойтесь! Вы только посмотрите, что они делают! Разве можно так по парку носиться? Черти окаянные! — перешёл я на нормативную лексику. Сдёрнул перчатку, выгреб замёрзшими пальцами горсть снега из-за воротника. — Снега-то сколько набилось… Да чтоб им там икалось до посинения!

— Сергей Ви-икторович, — укоризненно протянул Джунковский.

— Я Сергей Викторович. Вы ещё скажите, что мне подобные выходки от чёрт знает кого терпеть нужно!

— Не скажу. Терпеть не нужно, но и выражаться подобно пьяному извозчику ни к чему. А в этом инциденте обещаю вам разобраться со всей строгостью.

— Ну-ну. Кто это хоть такие, а? Вы же наверняка знаете?