Н. Г. Чернышевский. Книга вторая - Страница 52

Ввиду всего сказанного, как же можно выразить законы народонаселения в будущем обществе? Пока еще никак. Мы не можем найти закон народонаселения, свойственный еще несуществующему обществу. Всякие попытки сделать это были бы преждевременными, а потому утопическими, не научными. Это мы можем и должны сказать с полной уверенностью. А если на этом основании нам вздумают грозить перенаселением, которое, по мнению мальтусианцев, неизбежно в обществе, не знающем разделения на классы, мы ответим, что, во-первых, уже современное состояние производительных сил чрезвычайно далеко отодвигает для цивилизованных стран физический предел размножения, а во-вторых, если человечеству и придется когда-нибудь бороться с перенаселением, — что крайне мало вероятно, — то ему гораздо удобнее будет бороться с ним, имея дело с рационально организованным производством и всесторонне развитыми производителями, чем при ныне существующем общественном устройстве, основанном на угнетении рабочей массы и на господстве продукта над производителем [202].

В своих "Основах политической экономии" Мальтус удачнее объясняет нам истинный смысл своего закона. "Если бы простая нужда или желание рабочих классов приобрести вещи, необходимые и полезные для жизни, были достаточным побуждением для производства, — говорит он там, — ни одна страна в Европе, или даже во всем свете, не встретила бы других препятствий для роста богатства, кроме своих производительных сил; и уже с давних пор земля кормила бы в 10 раз больше жителей, чем кормит теперь". Но иное дело "нужда" рабочих классов, иное дело так называемый в экономии действительный спрос, а в нем-то и вся сила. "Человек, ничего не имеющий, кроме своего труда (Мальтус хочет сказать — своей рабочей силы), является представителем спроса на продукты лишь постольку, поскольку обладатели этих продуктов нуждаются в его труде (т. е. в его рабочей силе). Спрос же на производительный труд никогда не может иметь места, если стоимость продукта этого труда не будет больше стоимости самого труда (опять-таки рабочей силы)" [203]. Это очень ясно и совершенно справедливо: рабочая сила покупается единственно в видах производства прибавочной стоимости, но это верное замечание придает совсем новый вид закону народонаселения; теперь он гласит уже так: совершенно независимо от своих производительных сил, страна оказывается перенаселенной всякий раз, когда работников в ней больше, чем их нужно господам капиталистам. Работникам, лишенным счастья производить прибавочную стоимость, остается лишь умереть с голоду. Таков "закон природы или, что то же, божий закон". Этот новый "закон" решительно ниспровергает все пресловутое учение Мальтуса о народонаселении. Очень хорошо; примем это к сведению и пойдем дальше. В своем "Опыте" Мальтус советовал рабочим размножаться как можно меньше. Он говорил так, желая свалить с имущих классов ответственность за бедствия пролетариата и по возможности облегчить им тяжесть налога для бедных. В "Основах политической экономии" он взглянул на дело с другой стороны. Он вспомнил, что как там ни рассуждай, а работник есть единственный производитель прибавочной стоимости; и вот он замечает, что, если бы рабочий класс размножался слишком медленно, то это могло бы разорить страну, занимающуюся исключительно торговлей и мануфактурной промышленностью [204]. Это опять совершенно справедливая мысль; ее тоже нужно принять к сведению. Но, к сожалению, она тоже ниспровергает то, что известно под именем Мальтусова учения. Теперь его приходится формулировать уже таким образом: совершенно независимо от состояния своих производительных сил, страна оказывается перенаселенной всякий раз, когда работников в ней больше, чем их требуется для производства прибавочной стоимости. Это очень неудобно и в экономическом, и в политическом отношениях: имущим классам приходится платить неприятный налог в пользу бедных, а неимущие могут обнаружить опасную склонность к учениям "сторонников равенства". И, наоборот, страна оказывается недостаточно населенной всякий раз, когда работников в ней меньше, чем их нужно господам капиталистам. Такое положение дел может привести ее к разорению. Нормальный прирост населения есть тот, который определяется потребностями капитала в рабочей силе. Работники должны иметь это в виду. Если, рождая детей, они не сумеют определить, сколько именно рук понадобится капиталу к тому времени, когда их дети достигнут рабочего возраста, то тем хуже для них. Излишние руки должны будут погибнуть жертвой нищеты; в том же случае, когда рук окажется слишком мало, страна разорится, а от этого опять уменьшится спрос на рабочую силу. Таков "закон природы или, что то же, божий закон".

Мальтус хотел опровергнуть "сторонников равенства" и показать невыгоды общности имуществ. До какой степени могли быть сильны возражения этого человека против коммунизма, можно судить уже по одному тому, что он никогда не в состоянии был выйти из сферы буржуазных экономических понятий. Он пресерьезно говорит об уровне прибыли у дикарей. Он знает, что, напр., в Перу был коммунистический строй. Но этот строй он называет "странным", и этим эпитетом отделывается от дальнейшей его оценки. Подобной узкостью взглядов страдали, как мы знаем, даже лучшие экономисты того времени, но ни у кого не доходила она до таких "странных", можно сказать, комических размеров, как у автора "Опыта о законе народонаселения". Чтобы убедиться в том, достаточно припомнить хотя бы то, как определял он производительное потребление {"Работник, несомненно, потребляет часть своей заработной платы в видах поддержания своего существования, а не как капитал с целью производства (Мальтус хочет сказать: с целью выжимания из другого прибавочной стоимости). Он — производительный потребитель по отношению к лицу, которое дает ему работу, и по отношению к государству, но, строго говоря, не по отношению к самому себе" ("Definitions", стр. 258–259).

Так как я не могу эксплуатировать самого себя, то я никогда не могу быть производительным потребителем по отношению к самому себе. — Удивительная глубина мысли!}.

В "Опыте" Мальтусу приходилось толковать о перенаселении; в "Основах пол. экон." ему пришлось считаться также и с перепроизводством. "Как бы ни были велики производительные силы, — говорит он, — сами по себе они еще не могут обеспечить соответственного им возрастания богатства. Чтобы дать этим силам полное развитие, нужно, по-видимому, еще нечто другое. Продукты должны быть так приспособлены к нуждам потребителей, чтобы при распределении их между ними возросла общая меновая стоимость всей массы продуктов" [205]. Другими словами: между производительными силами и людьми, нуждающимися в продуктах, стоит капиталист, который говорит, что он согласен пустить в дело названные силы только в том случае, если это занятие принесет ему известную прибыль. Но в современном обществе силы эти так велики, что продукты нередко переполняют рынки, не находя себе сбыта. А вследствие этого капиталисты лишаются ожидаемой прибыли. Тогда они прекращают производство, рассчитывают своих работников, и между этими последними царствует нищета, о которой еще Фурье справедливо заметил, что она порождается не чем иным, как избытком: рабочие бедствуют именно потому, что они произвели слишком много предметов, годных для удовлетворения человеческих потребностей. Как же быть? Кажется, что проще всего дело решилось бы передачей работникам тех продуктов, в которых они нуждаются и которые в избытке находятся на рынке. Но такая передача означала бы нарушение священных прав капиталистической собственности, и уж, разумеется, не Мальтус одобрил бы подобное нарушение Он придумал другое: он нашел, что "причины, наиболее благоприятствующие" выгодному для господ капиталистов сбыту продуктов, могут быть трех родов: "1) разделение крупной поземельной собственности, 2) внешняя и внутренняя торговля и 3) существование непроизводительных потребителей" [206]. Читатель помнит, что, по определению Мальтуса, потребление работника также может быть непроизводительным в известном смысле этого слова. Но здесь он требует совершенно и во всех смыслах непроизводительного потребления, такого потребления, которое может быть дано лишь роскошью высших классов, военными расходами и т. п. Мальтус усердно проповедует подобное потребление и горячо защищает его от всех возможных нападок. В "Опыте" он пытался объяснить нищету рабочих классов тем обстоятельством, что на свет родится больше желудков, чем может быть произведено хлеба для их наполнения. В "Основах" оказалось, что бедность рабочих может иметь другое, так сказать, более тонкое и благородное происхождение: производители бедствуют всякий раз, когда в стране слишком мало бездельников. Таков "закон природы или, что то же, божий закон".