Мю Цефея. Только для взрослых - Страница 24

— Не везет с самцами? — возмутилась я, слегка опьянев. — Покажи пальцем на любого, я его сделаю.

— Переспишь? — не поверила Крабча.

— Я не настолько пьяна, чтобы изменить своим принципам! — Мой заплетающийся язык опровергал то, что я говорила. — Но ты хотя бы убедишься, что любой свободный самец захочет от меня икры!

— Зачем тебе это надо? — поддразнивала меня Крабча, а сама уже озиралась по сторонам, выискивая жертву.

— Чтобы доказать тебе, что моя свобода — это мой выбор! Я тебе не убогая асексуалша, но и не жабоматка! — Для храбрости я вдохнула еще немного зеленого газа.

— Ах, жабоматка! — прищурилась Крабча. — Тогда Планктоша!

И она указала своим длинным пальцем на вошедших в ильник Планктона и Жабрика.

Я тут же потеряла дар речи. Планктон ненавидел меня больше всего на свете, но был слишком хорошо воспитан, чтобы хамить мне при Жабре, поэтому разговаривал со мной только официальным, безупречно вежливым тоном. Чтобы пошутить с ним или пофлиртовать — лучше скормите меня Колозубому богу. Разумеется, Крабча об этом знала. Об этом знали все.

— Прости, это тебе за жабоматку, — виновато улыбнулась Крабча. — Ну и еще я просто хочу, чтобы вы не были врагами, честно-честно! Может, если ты пофлиртуешь с ним немного, он оттает. А Жабру я потом сама все объясню, бармен будет свидетелем. И вот еще возьми за мой счет, без желжела ты и рта с ним не откроешь.

— Да, зеленый газ один не справится с такой задачей, — подтвердил бармен, подавая мне воды с желжелом. Я молча выпила.

Зал качнулся перед моими глазами. Крабча и бармен поддержали меня под локотки. Яд медленно струился по моему организму. С трудом ставя ноги прямо, я медленно пошла к Планктону, чувствуя, как бородавки на моей коже набухают и наливаются зеленью. Планктон и Жабрик смотрели на меня чуть ли не с ужасом.

— Плюша, ты же не пьешь, давай выведу на воздух, — прошептал Жабрик, но я оттолкнула его руку, делая шаг к Планктону.

— Плес, тебе нехорошо? — вежливо округлил глаза Планктон.

— Мне хорошо, — ответила я. — Очень хорошо. Теперь, когда ты рядом.

И я улыбнулась, но не сильно, а только чуть разомкнув губы, демонстрируя щелку между зубами. Он уставился на нее как завороженный, но потом, сделав над собой усилие, все же отвел взгляд.

— Жабрик, как ты думаешь, она нас не перепутала? — усмехнулся он. Я промолчала, только протянула к нему руку, пробежав пальцами по его ребрам. Планктон заметно вздрогнул, но отступил на шаг.

— Вряд ли, — раздался голос Жабра. — Ты же лучше всех знаешь, что мы с Плес просто друзья.

Я повернулась и увидела, что он уходит. Мне стало еще труднее дышать, пол закачался под моими и так нетвердо стоящими ногами. Крабча помчалась за Жабром, так быстро, насколько это позволяла ее раздавшаяся от постоянного материнства туша, Планктон же подхватил меня за талию.

— Пусть идут, нам все равно давно пора поговорить по душам, — сказал он мне на ухо, ни на секунду не изменив своему вежливому тону. Он увел меня к одной из самых отдаленных от прохода ванн и очень аккуратно усадил. Затем плюхнулся рядом, обвел руку вокруг моей шеи.

— Хватит, мне это не нужно. — Во всем моем флирте больше не было смысла. Планктон поддался, это очевидно, но Крабча ушла, и Жабр за ней, и сидеть в ванне тоже не особо хотелось.

— Я знаю, что тебе это не нужно, — согласился Планктон. — И, зная Крабчу, я понимаю, что вы просто затеяли тут цирк. Но нам действительно давно пора поговорить. О Жабре.

Я начала трезветь. Рука Планктона на моей шее мало напоминала объятие, скорее, это была угроза.

— Я знаю его с детства. Знал его семью. Разумеется, я не был знаком с его отцом, но мать Жабра говорила, что из всего помета он больше всех напоминает его, значит, он главный продолжатель своего рода. Все его братья давно стали отцами, один Жабр ходит за тобой хвостиком и слушает твой бред про южные песни дельфинов.

— Он взрослый, он сам выбрал такую жизнь.

— Нет, это ты выбрала за него.

— Замедузил уже, тебе что, трудно понять, что все морки разные? Кому-то нравится плюхаться в тине и производить потомство, кому-то интереснее путешествовать и общаться.

— Пожалуйста, я не собираюсь с тобой спорить. Ты веришь в то, что говоришь, это твоя жизнь, и я в нее не лезу. Колозубый бог с тобой, мне все равно. Умри бездетной, твоя воля. Но Жабра я знаю дольше, чем ты, я сужу о нем объективнее. Он хочет тебя, хочет принять твою икру, ни о чем другом и думать больше не может, поэтому и таскается за тобой по твоим любимым морям.

— Да какой смысл ему врать в таких вещах?!

— Он зациклился на тебе, вот и все. Принял твой образ жизни, твой образ мыслей, а сам чахнет. Он не уйдет. Я прошу тебя ради него — отпусти его. Дай ему стать отцом. Ты живешь полной жизнью, а он живет чужой жизнью. Не своей. Он не счастлив.

Я молчала. Я хотела крикнуть, что это все не правда, но про себя знала — так и есть. Жабр не счастлив. И мое счастье, если подумать, не совсем мое.

— Я знаю, что ты любишь его. Я так долго наблюдаю за вами. Да, я ненавидел тебя за то, что ты навязала ему свою жизнь. Но я знаю, что ты его действительно любишь и отпустишь его.

— Ты что, перепузырился? Зачем ты повторяешь одно и то же? — Планктон начал действовать мне на нервы. — Я услышала тебя, мне надо подумать. В конце концов, даже если я его отпущу, он может не согласиться уходить. Может, ты его заставишь? Найдешь ему покорную самочку, помешанную на размножении? Он оплодотворит ее, она распорет ему кожу, сожрет его сердце, отложит внутрь его икру… И мы с тобой лишимся нашего лучшего друга?

— Разве не это предел мечтаний каждого мужчины — стать отцом? Умереть счастливым, полным икры своей любимой. Разве не ради этого мы живем? Умереть счастливым — или жить несчастным, что бы ты выбрала на его месте?

— Ну ладно, я его прогоню…

— Умница…

— …я хотела сказать, допустим, я его прогоню. Но как ты найдешь ему самочку, если, по твоим словам, он зациклился на мне и никого больше не хочет? — В моих глазах стояли слезы, жгучие, словно уксус, я набрала полные ладони тины и прижала к векам, чтобы скрыть это.

— Уже нашел, — еле слышно сказал Планктон и улыбнулся, дерзко демонстрируя щелку между зубов, но я и не взглянула на нее.

— В смысле? Кого?

— А что это твоя подружка не возвращается? — Он потянулся и осмотрелся по сторонам. — Здесь без нее скучновато.

— Она побежала за Жабриком, все объяснит и вернет его, — начала было я и вдруг поняла.

— Ты попросил ее?!

— Она опытная мать, — усмехнулся Планктон. — Самая желанная самка в наших краях. Он не устоит перед ней.

Я не видела больше зала, не видела Планктона. Перед моими глазами стояла Крабча, вгрызающаяся во внутренности моего Жабрика. Он дрожал в агонии, и кровь текла по его ребрам… Крабча наполняла его икрой, как кошелек жемчугом. Остатки хмеля слетели с меня, одним прыжком я выскочила из ванны и понеслась к выходу, только клочья тины летели в разные стороны.

Выскочив из ильника, я замерла на берегу. Солнце уже опустилось к горизонту, кое-где светились крошечные звезды. Кругом было пусто. Только вдоль воды шла широкая полоса. Не давая себе даже задуматься, я побежала по ней. Жгучие слезы падали в песок, я не могла и не хотела их остановить. Поэтому я не сразу заметила, что кто-то идет мне навстречу.

— Плюша! — встречный обнял меня и прижал голову к моему плечу. Жабр, живой. От плача и бега я с трудом переводила дыхание, не могла сказать ни слова, только дрожала, как в лихорадке, сжимая его изо всех сил.

— Я отказал ей, не бойся. Она уже нашла другого. Пойдем домой.

— Стой. — Я без сил опустилась на песок, продолжая сжимать Жабра изо всех сил. Ему пришлось сесть вместе со мной.

— Тебе плохо? Ты что, уже оплодотворена? — забеспокоился он. — Где Планктон? То есть то, что от него осталось.

— Да не нужен мне твой Планктон, — зарыдала я во весь голос, вновь обретя возможность говорить, — это Крабча меня подговорила пофлиртовать с ним!