Мю Цефея. Цена эксперимента - Страница 41

— Что еще за глупости? — изумилась она. — Почему? Мы не работаем с ней в одной корпорации. Не конкурируем за одно и то же звание и должность… Я — актриса, она — разведчица, мы подружились бы, — мечтательно продолжала она. — Мне нравятся необычные люди. Я бы ее слушала — у разведчиков много интересных историй. Любовалась бы ее манерами, характером. Никогда не знаешь, кого придется играть — но всегда надо знать, как ты решишь этот образ!

— Фриголетта ненавидела бы тебя. За твою чистоту. За твое благополучие. За твой спокойный — вполне заслуженный — успех. За то, что тебе не пришлось идти по головам ради него, за то, что тебе не пришлось пройти через то же, что и ей, у тебя всегда было на кого опереться. За то, что у тебя всегда были те, кто тебя любил, и защищал, и помогал тебе, — ответил Форс.

Мелисанда снова рассмеялась, хотя чем дальше, тем меньше смешного находил в их разговоре Форс.

— За то, что у меня были мужчины, которых никогда не было у нее!

— Скорее, отношения с мужчинами, — поправил ее Форс.

— Мужчины, — с невыразимым презрением произнесла Мелисанда. — Все, о чем говорят женщины! Все, что может быть для нас важно, — и драка за них, за вас, конечно же. Ты омерзителен, Форс! Ты не веришь, что могут быть между женщинами другие отношения, не закрученные вокруг самцов. Ты знаешь, что поступил с ней отвратительно. И ненавидишь ее за то, что она не проглотила обиду вместе с кое-чем другим, что она осмелилась ответить! Отомстить за свое поруганное достоинство и честь! И ты хочешь, чтобы я ненавидела ее так же, как ты!

— Давай, скажи еще, что и секс со мной был самым омерзительным в твоей жизни, потому что я совершал отвратительные поступки. И хотя тогда ты не знала о них, ты чувствовала во мне эту гниль, и тебя передергивало от отвращения, давай, скажи это! — потеряв терпение, заорал Форс.

Он оборвал себя и замолчал. В каюте на краткий миг воцарилась тишина, которую нарушило тихое пиликанье с консоли — пришли данные о составе атмосферы.

— Прости меня, я… — начал Форс.

— Нет. Так я не скажу, — неожиданно спокойно и грустно ответила Мелисанда. — Потому что тогда пришлось бы признать, что секс со всеми мужчинами, был омерзителен. Потому что у каждого — у каждого из вас, Форс, и ты это знаешь лучше меня — есть такая тайна. Каждый из вас насиловал, бил и унижал женщин. Нет среди вас чистых, нет благородных рыцарей — они только в сказках.

— Нет, не каждый. Твой брат…

Мелисанда рассмеялась, на этот раз нервно:

— Авенс тоже спал с Фриголеттой. Ты не знал? Он был влюблен до такой степени, что хотел бросить Аншу. А ведь они через столько вместе прошли. Анша столько сделала для него… И он советовался со мной, как бы ему половчее развестись! Со мной! Ведь я же его сестра, я должна была понять и поддержать его! К счастью, Фриголетта сама бросила Авенса, полюбила этого, как его…

— Рэна Ваммера, — дополнил Форс машинально.

— Да, Ваммера.

Форс собрался с мыслями.

— Но все-таки такие люди есть, и одного из них знаю даже я, — сказал он. — Был и в нашем управлении человек, которого Фриголетта считала другом. Он не стал спать с ней и умудрился сделать так, что после отказа она не стала его врагом. Правда, Роон Грэ не совсем человек, он беглый боевой киборг с Аутана…

— Вот видишь! — плача и смеясь одновременно, воскликнула Мелисанда. — Приходится брать, что есть. Я же знаю, что тебе не нравится, как я тут тебе езжу по мозгам, треплю тебе нервы, — последние два словосочетания она произнесла с невыразимой язвительностью. — Я знаю, что ты больше никогда не будешь откровенен со мной. Ты уже горько жалеешь, что сказал вчера правду. И как только это наше путешествие закончится, ты сбежишь, разнося славу о стерве Мелисанде. Что может быть хуже для женщины, чем остаться в одиночестве, без мужчины? — издевательски продолжала она. — Но я ведь хочу только одного — чтобы ты признал, что не женщина — сосуд зла. Не она тебя вынудила своей соблазнительностью и чарами, а ты воспользовался…

— Она заставила меня сделать это не своей соблазнительностью и чарами, — немедленно сказал Форс.

Он чувствовал, что летит в пропасть, но цепляться за обледенелые края больше не собирался. Он хотел упасть.

— Она нравилась мне. Но я никогда не смешиваю отношения и работу. Она вынудила меня кое-чем посерьезнее.

— Так чем же? — все еще смеясь, спросила Мелисанда.

— Если бы я не сделал этого, мой отдел лишили бы финансирования.

— Но… — пробормотала ошеломленная Мелисанда. — Почему ты не сказал об этом сразу… Как…

— Экипаж нашей экспедиции наполовину состоит из твоих сестер по полу, — сказал Форс. — Раз ты принимаешь эту ситуацию так близко к сердцу, поговори об этом с ними. Они лучше поймут тебя. Вас же объединяет универсальный женский опыт. А это — ненависть к мужчинам, как ни крути. Вот то единственное, что объединяет вас.

Он взял салфетку и аккуратно промакнул губы.

— Спасибо за компанию, — холодно сказал он. — И за легкую застольную беседу тоже.

Он тоже мог быть ядовитым, когда хотел. Человек, даже менее чуткий к условностям этикета, чем Мелисанда, понял бы, что ему только что указали на дверь. Она молча встала и вышла.

Форс бессильно сгорбился, словно бы сложился почти пополам, и обхватил голову руками.

«Почему всегда так, но почему…» — подумал он.

Однако предаваться тоске и отчаянию некогда. Надо было ознакомиться с составом местной атмосферы и синтезировать пилюли, которые минимизировали бы вред от нее для материального тела Форса.

* * *

Форс приподнял край тяжелого контейнера, Энеб потянул его на себя, и так совместными усилиями они водрузили его на летающую платформу. Ее бок был еще теплым — платформа совсем недавно вышла из промышленного 3D-принтера, установленного у дальней стены ангара. С противоположной стороны находился грузовой шлюз. Лепестки створок были приоткрыты, чтобы путешественники пока что могли привыкнуть к местному воздуху, убедиться, что правильно подобрали для себя антидоты, ну и полюбоваться на яркую зелень джунглей. «Две Чаши» приземлились у подножия горы, на которой стоял храм, и увидеть саму гору отсюда, снизу, было невозможно.

Слева от платформы, в погрузке которой помогал Форс, собиралась в поход Мелисанда. На ее платформе уже примостились пластиковые чехлы с платьями, аппаратура для фотосъемок и тот самый урузур. Шелковый халатик был позабыт. На погрузку Мелисанда пришла в удобных камуфляжных штанах, кожаном жилете со множеством карманов и футболке с коротким рукавом. Роскошные волосы Мелисанда безжалостно стянула в хвост. Она была готова к высадке.

Энеб прикатил следующий контейнер с оборудованием. Рука сидда попала в полосу солнечного света. Форс заметил, что рука Энеба вовсе не такая яркая, разноцветная и прозрачная, как ему казалось. Узоры были почти неразличимы. Когда Энеб шевельнул рукой, с ней бесшумно осыпалось несколько чешуек. Он выглядел так, словно сделан из стекла, и по сути это так и было, но сейчас стало ясно, что это очень старое, поцарапанное, помутневшее стекло. Под взглядом Форса от руки Энеба отлетело еще несколько прозрачных осколков.

Энеб перехватил взгляд Форса и убрал руку. Они закинули контейнер на платформу. Этот был не с оборудованием, как предыдущий, а мясом. Сырым мясом глубокой заморозки, только что из корабельного холодильника. Форса несколько озадачил такой выбор продуктов для их короткой вылазки. Хотя за то время, что они будут бродить в окрестностях храма, ища вход, мясо наверняка успеет разморозиться.

Мелисанда покончила со своими вещами, подошла к мужчинам и тоже заметила контейнер с мясом.

— О, планируется шашлык на природе? Здорово! — беззаботно воскликнула она. — А специи взяли?

Энеб почему-то смутился и ответил отрывисто:

— Я гружу, что меня попросили. Специи не моя забота.

— Пойду прихвачу на кухне! — сказала Мелисанда и, задорно тряхнув хвостиком, умчалась.

Эта платформа была заполнена. Энеба позвали на помощь элефантиды, которые грузили платформу чуть поодаль. Форс остался один. За бортом, судя по всему, было в разгаре вечное экваториальное лето, а от пластикового контейнера с мясом исходила приятная прохлада. Голоса товарищей гулко и неразборчиво разносились по ангару.