Мысли сумасшедшего - Страница 21
* По-видимому, это - свободный пересказ. - Ред.
Процесс Белогородской характерен еще и тем, что он очень четко обнажает ту истину, о которой передовая демократическая общественность нашей страны говорит очень давно: - В нашем обществе запрещено вступаться за людей, на которых обрушивается - справедливо или нет - государственная машина. За простую подпись под обращением в защиту невинно осужденного или против национальной дискриминации, например, крымских татар, людей подвергают беззаконным репрессиям. Это тоже отрыжка сталинских времен, но только тогда за такое "преступление", выраженное даже словесно, сажали в тюрьму, а у нас до сих пор ограничивались увольнением с работы, исключением из партии и комсомола, изгнанием из высшего учебного заведения. И. Белогородская - первая, кого отдали за это под суд. Она женщина твердого характера, здравого ума, чувствительной и чистой души, поэтому не сможет не понять и не почувствовать, что осудили ее несправедливо. А поняв это, не сможет смириться. Следовательно, машина произвола может записать в свой актив еще одного сознательного политического борца. На скамью подсудимых здесь, как и в случае с Марченко, сел честный рядовой труженик, человек с врожденным чувством гражданственности. Верю, что из зала суда вышел политический борец. Не сомневаюсь, что Ирина правильную дорогу найдет. Но и мы, ее друзья, после этого процесса должны многое переосмыслить. Мне представляется, что борьба против неправосудных приговоров в нынешних условиях должна стать более настойчивой. Если прежде мы эту борьбу доводили до кассационной коллегии, то теперь этого недостаточно. Чтобы остановить судебный произвол, надо бороться против таких приговоров до самой их отмены. Бороться, сколько бы это дело ни продолжалось. Надо добиваться отмены неправосудного приговора и наказания виновных в его вынесении и подготовке даже после того как заключенные по таким приговорам отбудут свой срок
25 февраля 1969 г. П. Григоренко
Москва, Г-21, Комсомольский проспект,
14/1, кв. 96. Тел 2-46-27-37
В РАЙОННУЮ УЧАСТКОВУЮ ИЗБИРАТЕЛЬНУЮ КОМИССИЮ
Членам участковой избирательной комиссии Ленинского района г. Москвы
(ул. Тимура Фрунзе, дом No 11).
В редакции газет "Известия" и "Московская правда"
Не желая доставлять излишние хлопоты агитаторам, сообщаю вам, что не приду к избирательной урне.
Причины:
1. У нас нет выборов. Есть голосование за того единственного кандидата, которого выставили те, кто стоит у власти сегодня. Придут ли люди или не придут, этот единственный кандидат будет "избран". Следовательно, выборы - это пустая комедия, нужная тем, кто стоит у власти для того, чтобы продемонстрировать перед заграницей, что весь народ поддерживает их. Я не желаю участвовать ни в каких комедиях. Поэтому пойду на голосование только тогда, когда мой голос будет что-нибудь значить.
2. Наши депутаты не обладают никакой реальной властью и даже правом голоса. Им позволяют высказываться только для того, чтобы одобрять политику и практическую деятельность хорошо спевшейся группы высших правителей. За все время действия нынешней конституции не было случая, чтобы кто-нибудь из депутатов любого ранга выступил против произвола властей. А ведь были времена, когда истреблялись десятки миллионов ни в чем не повинных людей, в том числе подавляющее большинство "избранных" народом депутатов.
О бесправности депутатов свидетельствует и мой собственный опыт. В 1964 году я был арестован органами ГБ только за то, что выступил за восстановление ленинских принципов в партийной и государственной жизни. Судить меня не стали, по-видимому, боясь той правды, которую я мог высказать на суде. Поэтому меня без суда упрятали в тюремную психиатричку, уволили из армии и разжаловали из генералов в рядовые. Мои обращения в правительство и органы правосудия остались без ответа. Не ответил мне и ни один из депутатов. А обращался я ко всем депутатам Верховного Совета СССР, в том числе к тем, за кого я подавал свой голос.
Теперь судите сами, могу ли я участвовать в избирательной комедии, имеющей целью выразить доверие правительству, пытающемуся увековечить свою власть методами произвола?!
16 марта 1969 г. П.Г. Григоренко
Москва, Г-21, Комсомольский проспект,
14/1, кв. 96. Тел. 2-46-27-37
ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО ПРЕДСЕДАТЕЛЮ КОМИТЕТА ГОСУДАРСТВЕННОЙ БЕЗОПАСТНОСТИ ПРИ СМ СССР АНДРОПОВУ Ю. В.*
Юрий Владимирович!
Не в моих правилах повторно обращаться к тем, кто, пренебрегая основными моральными установлениями всякого порядочного человека, занимая высокий пост, не отвечает тем, кто к нему обращается. Но у меня сейчас нет никакой другой возможности выразить свое возмущение и заявить решительный протест против той провокационной деятельности, которая уже несколько лет ведется против меня, а в последнее время приняла совершенно невыносимый характер и размеры. Чтобы сделать это достоянием возможно более широкой общественности, я и пишу это письмо.
* На это письмо ссылался эксперт-психиатр в суде, как на явное доказательство болезни П. Григоренко. - Прим. самиздата.
В первом своем письме я уже рассказывал Вам о той негласной слежке, которая ведется за мною органами ГБ со времени моего выхода из тюрьмы в 1965 году, о подслушивании моих разговоров и переговоров по телефону, о перлюстрации моей корреспонденции. Все это продолжается и сейчас, но только еще более нагло и назойливо. Дело дошло до того, что филёр, в ответ на мое возмущение его наглой слежкой, открыто заявил: "Это не ваше дело! Мне поручено следить за вами, и я выполняю свое поручение!" Милиция, куда я доставил этого типа, поняв, что она имеет дело с сотрудником КГБ, отказалась сообщить мне его фамилию. Было это 29 сентября прошлого года, а через две недели - 12 октября банда пьяных филёров, видимо, решив проучить меня за то, что я их выявляю и разоблачаю, совершила хулиганское нападение на меня и моего гостя инженер-майора Алтуняна. Если не считать шофера оперативной машины, который только доставил пьяных хулиганов к месту нападения, то в банде было всего только пять человек, в том числе две женщины. Получив отпор, они попытались при помощи милиции представить хулиганами нас. Но это оказалось попыткой с негодными средствами, и тогда оперуполномоченный 7-го отделения милиции начал "заметать следы", выгораживая "своих". Несмотря на мои неоднократные настойчивые требования - привлечь пьяных хулиганов к ответственности или хотя бы сообщить мне их фамилии и адреса, чтобы я мог сам подать в суд - милиция уклонилась и от того и от другого. В последнее время отмечен ряд случаев открытого и наглого фотографирования приходящих ко мне людей.
Невероятно обнаглели и те, кто занимается перлюстрацией моей корреспонденции и подслушиванием телефонных разговоров. Некоторые из моих корреспондентов, по моей просьбе, начали фиксировать места заклейки чернильными крестиками. Совместить перекрест при повторном запечатывании затруднительно, и перлюстраторы, видимо желая показать, что им плевать на то, знаю я о вскрытии корреспонденции или нет, начали оставлять конверты незапечатанными и даже надорванными. Многие же письма, в том числе заказные и с уведомлением о вручении, исчезают бесследно. Даже не все телеграммы доходят до адресата, а многие из них доставляются с большими купюрами. Телефон очень часто выключается на продолжительное время. Начатый телефонный разговор нередко прерывается и вновь не возобновляется. Особенно часто это происходит при международных телефонных переговорах.
За моей квартирой и за людьми, приходящими в неё, ведется тщательное круглосуточное наблюдение - визуальное и с помощью специальной аппаратуры. Для этого Вашим работникам предоставлены в соседнем доме две квартиры, окнами выходящие на мою квартиру. В этом же доме имеется, кроме того, "дежурка" для филёров. Это при нашем-то квартирном голоде!
Мы с Вами не маленькие и прекрасно знаем, что это всё стоит недёшево. Вы могли бы сказать точнее, во что это обходится советскому народу. Но т. к. Вы этого, безусловно, не сделаете, я попробую сам, хотя бы грубо приближенно, подсчитать эту сумму.