Мысль творит реальность - Страница 13

Мы «читаем» людей.

Нас «читают» другие люди.

И когда мы говорим о том, что мысль творит реальность, мы имеем в виду, что наше поведение, и то, как мы проявляем себя в разных ситуациях согласно нашим убеждениям, – это и создает реальный результат. Реальный отклик на наше поведение.

Потому что мы, будучи теми, кто мы есть, демонстрируем это людям, которые нас окружают. А это, в свою очередь, приводит к определенным отношениям, вызывает определенные события в нашей жизни.

После случая с коляской (когда мне ее не обменяли и не вернули за нее деньги), я много думала об этой ситуации, возвращалась к ней мысленно.

Я, кроме того, что чувствовала себя разочарованной и обиженной, ощущала еще, что никто в той ситуации не отнесся ко мне с уважением, ценя во мне личность, уважая мои права. Ко мне отнеслись как-то очень поверхностно, пренебрежительно, как к существу незначимому, неважному, которому можно просто отказать, – и он все это «проглотит».

Почему, думала я, почему ко мне постоянно так относятся люди? Почему с одними людьми поступают тактично, уважительно, а другим хамят, даже не хотят их толком выслушать, поступают с ними нагло или непорядочно?

Сейчас я знаю ответы на все мои тогдашние вопросы.

Все твое отношение к самому себе – большой ты или маленький, значимый или незначимый, ценный или не ценный ты человек – читается другими людьми. И с нами ведут себя именно так, как мы позволяем с собой обращаться.

Давай еще раз вернемся к уже известной ситуации с коляской как к наглядному пособию: как работают наши мысли на уровне поведения и как они выдают всю информацию о нас другим людям.

Какой я была в той ситуации, когда пришла в магазин, чтобы вернуть деньги за бракованную коляску? Кем я себя ощущала? Что я о себе думала?

Я чувствовала себя маленькой и незначимой. Я была скромной, робкой и неуверенной. Даже продавщицу, молодую женщину, я ощущала большой и значимой, а себя – маленькой жалкой просительницей.

– Добрый день! – сказала я ей, сказала доброжелательно и даже заискивающе, потому что от нее зависело, вернут ли мне мои деньги. – Вы не могли бы мне помочь…

И я, сбиваясь и волнуясь, объяснила ей, что произошло.

Я действительно объяснила это, волнуясь и сбиваясь, как говорят робкие и неуверенные в себе или в своей позиции люди.

И моя тревожная, неуверенная интонация, мое волнение, мой взгляд – виноватый и заискивающий – уже рассказали ей обо мне все: и кто я есть, и чего я стою, и как со мной можно обращаться.

Продавщица посмотрела на меня, как смотрят на несчастную жертву, посмотрела высокомерно и надменно и тоном начальника, решающего судьбу подчиненного, сказала:

– Ну, не знаю, что мне с вами делать… Сразу надо было смотреть…

Я дернулась было сказать, что брак этот не мог быть обнаружен в магазине, но промолчала, потому что тоже почувствовала в ее интонации начальника, строгого и непримиримого. И робко начала мямлить что-то вроде – «может быть, как-то можно…»

– Идите к директору, – строгим голосом сказала продавщица и отвернулась от меня, показав всем своим видом, что я с моей проблемой ее больше не интересую.

(О, как прекрасно чувствуют нашу неуверенность продавцы, регистраторы, уборщицы – вообще весь обслуживающий персонал, который должен знать свое место и просто качественно выполнять свои обязанности! Они никогда не позволят себе так себя вести с уверенными людьми, чья уверенность, «ценность» видна, читается сразу. Но как не доставить себе удовольствие поиздеваться, покомандовать над слабой и робкой жертвой!)

После такого «ласкового» обращения я вообще сникла и, ощутив себя еще более неуверенной, пошла к кабинету директора.

Я подошла к кабинету директора, посмотрела на табличку на двери и остановилась, сомневаясь, стоит ли мне вообще туда идти.

Я боялась даже продавца, а тут – директор! И я стояла перед кабинетом долго, решая, идти или не идти к нему, потом робко постучала в дверь.

Я постучала именно робко, тихо, как и стучат неуверенные в себе люди, боясь побеспокоить, боясь потревожить других. Даже своим стуком они говорят: я – маленький, робкий, неуверенный человек.

Директор магазина, услышав этот стук, уже знала, кто стучит. Так не стучат уверенные, знающие себе цену люди.

Они заявляют о себе громко. Они стучат громко. Они никого не боятся побеспокоить. Они как бы говорят: слышите – я иду! А тут стучала маленькая «жертва».

– Войдите! – услышала я строгий голос. Сердце мое дрогнуло от строгого этого голоса, и я еще более неуверенно приоткрыла дверь кабинета.

Я именно приоткрыла дверь, просунула туда голову и робким голосом спросила:

– Можно?

И этот мой жест – немного приоткрыть дверь, показав свою робость, и моя интонация – скромная, почтительная, – рассказали хозяйке кабинета, кто к ней входит.

Уверенные, знающие себе цену, умеющие постоять за себя люди и в кабинеты входят уверенно – широко распахивая двери, показывая, сколько места нужно такому большому человеку. Я же, что называется, «просочилась» в дверь, показав всю свою «величину».

Думаю, диагноз директором был поставлен сразу же: в кабинет вошла робкая, неуверенная в себе, запуганная женщина, которая не сможет за себя постоять, не будет отстаивать свои права, спорить, а будет лишь согласно кивать головой и извиняться.

Я же всем своим поведением продолжала «сигнализировать» – кто я и как можно со мной обращаться. Зайдя в кабинет, я села на краешек стула, как бы показывая, что я ненадолго и много внимания к себе не потребую.

Я села так, как садятся скромные и робкие посетители. Потому что значимые, важные люди садятся, занимая весь стул целиком, откидываются на спинку стула как хозяева положения. И разговор они ведут как хозяева положения: «Почему мне продавец не возвращает деньги за коляску? Почему коляска по такой цене – бракованная?..»

Но это была не я. Сидя на краешке стула, я тихим голосом начала мямлить: «Может быть, можно…» Это и решило исход моего дела. Все мои проявления показали, как можно со мной обращаться.

И ничего удивительного не было в том, что хозяйка этого кабинета обращалась со мной, – как с маленькой «жертвой», с которой можно было не церемониться. И мне отказали даже в том, что должны были сделать – вернуть деньги. Отказали, будучи абсолютно уверенными, что я не стану возмущаться, что я соглашусь с отказом. Что я не постою за себя.

Так и получилось.

– Извините, – сказала я, перед тем как выйти из кабинета. – Спасибо…

Я еще и извинилась за то, что «побеспокоила»! Я еще и поблагодарила за то, что мне не вернули положенные деньги.

Одним словом, я была в той ситуации жертвой. Со мной и вели себя соответственно, как можно вести себя с жертвой, – не уважая и не ценя ее. А чего ее уважать и ценить – если она сама себя не уважает и не ценит!

Наша низкая самооценка, неуверенность, робость, неумение за себя стоять – те личностные характеристики, которые считываются людьми очень легко. И мы потом удивляемся, почему именно на мне начальник всегда «отрывается»? Или почему мне опять недоплатили? Или обошли в распределении чего-то. Или почему именно меня больше всех загрузили работой? Или почему мне так не везет с партнерами, каждый из которых проявляется как деспот?

Но если ты сигнализируешь: я такой милый, робкий, скромный и добрый человек, я такой безотказный и ответственный, – как еще с тобой могут обращаться люди?

Пока ты не изменишь представление о себе, пока не увидишь в себе собственные силы и ресурсы, скрытые способности или возможности, ситуация с недостойным обращением будет повторяться.

Об умении себя ценить и любить, строить отношения с людьми, основанные на уважении и признании, достойности и принятии, мы будем подробно говорить в книгах «Возлюби себя, как ближнего» и «Люди – это хорошо!». Но в рамках этой книги и этой темы – нашего умения творить свои жизни своими собственными мыслями и представлениями – нам нужно осознать, как важно изменить представление о самих себе, чтобы сигнализировать людям хорошую, позитивную, «сильную» информацию о нас. Чтобы создавать достойное обращение с нами.