Мышеловка капитана Виноградова - Страница 56

Настоящий водитель, встретив приятеля, прежде всего поинтересуется состоянием его машины, а уж во второй черед — женой, детьми, карьерой.

— Все нормально, Виталий! Все в кайф. Вот направили… — Капитан продемонстрировал Пименову зеленоватый бланк. — Называется… «Кабинет психологического восстановления». Или что-то в этом роде. Сейчас гляну.

— А, знаю! Это на третьем, пойдем провожу. «Центр реабилитации и психической разгрузки». Ха-ля-ава! Начальство оттуда не вылезает, а нашему брату, чтоб попасть…

— Да мы тут постреляли немножко.

— Слыхал, слыхал! По радио было, потом в сводке. — Они миновали нестрогий контроль и уже поднимались по одной из многочисленных безликих лестниц. — Молодцы! А я, блин, уж и забыл, когда свой ствол чистил! Но все равно, пользуйся случаем: наши мужики тоже, считай, каждый день палят, но не то что «санаторий» — отгула не дождешься…

— Виталик, я ж не просился.

— А кто тебе что говорит? Да если меня спросят… Вот! Мне — здесь, тебе прямо по коридору и дверь направо.

— Спасибо. Счастливо тебе.

— Бывай, братец! Звони, поможем если что.

— Ладно. Тоже не забывай!

— Пока.

По правде говоря, Виноградов представлял себе все это несколько иначе. Он думал, что это будет что-то в духе наспех переделанной в платную бывшей районной поликлиники или в лучшем случае что-то наподобие процедурного кабинета «свердловки». В реальности же помещение, куда капитан попал, миновав крохотный звукоизолирующий тамбур, к медицине в обывательском понимании отношения не имело ни малейшего: консервативные кресла коричневой кожи, ковер по щиколотку, бархатная обивка стен в тон тяжелым портьерам на окне. Пара столиков, хрусталь в высоком буфете. Видеокомплект.

Это было настолько чуждо убогой казенности только что пройденного Виноградовым насквозь милицейского учреждения, что он на всякий случай поинтересовался:

— Простите, я туда попал?

— Вы Виноградов? Давайте направление.

Они безупречно подходили друг другу — выдержанный в стиле мебельных каталогов холл и тот, кто впустил в него Владимира Александровича: лоб с залысинами, очки, джемпер крупной вязки. Даже шейный платочек под расстегнутым воротом.

Картинка с выставки. Готовый типаж для съемок фильма о творческой интеллигенции.

Сволочь, почему-то решил Виноградов. И, наверное, педик…

— Присаживайтесь. Расслабьтесь. Меня зовут Евгений Геннадьевич, я психотерапевт поликлиники ГУВД.

— Очень приятно.

— Некоторых смущает название моей профессии.

— Меня не смущает. — Это было кресло-засада, погрузившись в него, вставать уже не хотелось. — Разницу между психиатром и психотерапевтом представляю, в общих чертах, конечно.

— Вот и прекрасно! — Улыбка у врача была довольно симпатичной. — Владимир Александрович, голубчик, давайте для начала немного побеседуем. Не возражаете?

Виноградов пожал плечами:

— Как скажете.

— Итак… Расскажите мне о том бое в магазине — без официоза, лучше личные впечатления, переживания.

— Да, собственно… Приезжал я туда под утро уже, к концу проверок. — От многочисленных за последние дни пересказов виноградовское описание приобрело известную накатанность. Это была некоторым образом канонизированная версия. — Все в порядке, милиционер на посту был, там же как раз его командир — тоже с проверкой. Уже собрался дальше по маршруту следовать — на тебе! Влетают двое — черные, в масках; один с автоматом, другой с «ТТ». «Ложись! Руки за голову!» Сплошное кино. Ну, мы представились, конечно, мол, милиция, бросьте оружие. А они, дураки, стрелять начали.

— Надо же!

— Ага. Мы в ответ. В соответствии с законом на поражение.

— Да-а…

— Промахнуться там сложно было, поэтому удалось успеть выскочить, пока их третий на машине не смотался.

— Задержали?

Что-то в вопросе доктора Виноградову не понравилось:

— Нет. Попытался уйти — создал угрозу жизни и здоровью окружающих, так сказать. Пришлось опять применить оружие.

— А кто догадался, что снаружи ждут? Вы?

— Не, — справедливости ради должен был признать капитан, — я как-то не сообразил даже. Витька Барков.

— Вы дружите?

— Да так, — Виноградов украдкой глянул на часы, — приятели.

— Спешите? Торопитесь? Ладно, ладно… Сегодня тогда особо мыслию растекаться не будем, послезавтра к полпервому подойдете — и еще побеседуем. Устроит?

— Я работаю.

— Ничего, ничего! Это уладим — номерок выпишу, все как положено. А сейчас пойдемте позвоночник вам подправлю. И вообще — массажик небольшой реабилитационный не помешает.

«Начинается! — подумал Виноградов, вытягивая себя из кресла и делая шаг в сторону одной из почти незаметных дверей, выходящих в холл. Евгений Геннадьевич уже стоял, прислонившись к косяку и разминая тонкие бледные кисти. — Будет приставать — дам в морду. И уйду!»

Опасения Владимира Александровича оказались беспочвенными, во всяком случае, на этот раз поводов для агрессивных действий у него не возникло. Напротив, сменивший профессорские очки на белый халат и смешную крахмальную шапочку, хозяин, казалось, преобразился не только внешне: его сильные, тренированные руки беспощадно мяли, давили, вытягивали спину раздетого по пояс Виноградова, перекатывая волны горячей боли от плеч до поясницы.

— Ну-ка, встаньте!

Доктор сцепил руки замком на затылке Владимира Александровича и короткими резкими движениями вдруг крутанул его голову влево, вправо. Что-то хрустнуло, но шейные позвонки, к удивлению капитана, уцелели.

— О-ох! — лишенный опоры, Виноградов осел на массажный столик. — Спасибо, доктор.

Ощущения были божественными.

— Не за что. У вас сколиоз омерзительно запущен. Да и вообще… Ладно, придете в следующий раз — продолжим. А сейчас мне нужно выскочить на четверть часика по личному вопросу, извините. Вы придете в себя, потом чаю с травками — там заварен… Вернусь, выпишу номерок. Не прощаюсь!

Глухо, не громче сломанной спички, защелкнулся замок, и капитан остался один на один со своим искривленным позвоночником. В массажном кабинете было прохладно, стекло и белый кафель пахли чем-то медицинским. Высокой стопкой ребрились простыни. Где-то рядом угадывался туалет и, вероятно, душевые. Или даже сауна.

Захотелось попить чего-нибудь пряного, с ароматом. Виноградов надел кобуру, футболку, куртку. Вышел в холл.

— О! Владимир Александрович! Какая встреча! Присаживайтесь. Чайку?

«У меня глюки. Белая горячка. Или просто возвратный психоз», — попытался утешить себя Виноградов. В любом случае это было бы лучше, чем данная реальность.

— Вам погорячее?

В кресле сидели двое. Один, в свое время представлявшийся капитану Николаем Николаевичем, был солидным чином из контрразведки. Когда-то, не так уж давно по меркам календарным, а в действительности — безумно далеко, в прошлой жизни, он умело подставил Виноградова под пули в бестолковой и беспощадной гонке за украденным ядерным зарядом[5]. Второй, худощавый, с бледным лицом скопца и ранней лысиной, отвечал в Главке за борьбу с коррупцией и носил прозвище Пограничник. Никакого отношения к славным парням в зеленых фуражках он никогда не имел, кличка объяснялась значительно проще: в психиатрии есть термин «пограничное состояние» — это еще не явное сумасшествие, но уже далеко и не норма. Так вот подполковник Теплухин уже не первый год балансировал на тонкой грани, отделяющей его от госпитализации: навязчивая идея подполковника заключалась в том, что милиция в целом является передовым авангардом российской организованной преступности, а каждый конкретный ее сотрудник — взяточник, убийца, насильник или по меньшей мере «агент влияния» какой-либо бандитской группировки. Узнав, например, о сыщике, повязавшем крупную воровскую «команду», или о милиционере, задержавшем вооруженного грабителя, он сразу же давал указание взять этих бедняг в активную разработку и не успокаивался до тех пор, пока подчиненные не накопают с полпуда компры. А когда удавалось передать в прокуратуру материалы на какого-нибудь коррупционера, он запирался в своей однокомнатной холостяцкой квартире на девятом этаже и с мрачной радостью напивался в одиночку если не считать собутыльником неразговорчивую черепаху Клаву, жившую с Теплухиным. Он копал и под руководство ГУВД и не стучал «наверх» только потому, что был убежден: министерские кабинеты также оккупированы врагами.