Мыс Чёрных сов - Страница 14

Вместо ответа Бершадов снова принялся рыться в планшете, перебирая бумаги, и вскоре достал нужный документ.

— Вот, это вам, — он положил перед Зиной несколько листков со знакомой официальной печатью. — Читайте. Надеюсь, вы узнаете почерк Цапко? Написано им собственноручно! И, прошу заметить, безо всякого принуждения.

— Что это такое? — Все внутри Зины замерло.

— Вы еще спрашиваете? — усмехнулся Бершадов. — Протокол вскрытия!

— Чьего… вскрытия?

— Вашего.

— Вы смеетесь? — Голос ее дрогнул.

— Читайте.

Повинуясь металлу, зазвучавшему в его голосе, Зина взяла бумаги дрожащими пальцами и принялась читать. Страшные буквы плыли перед ее глазами.

«Пол женский… рост 170 см… вес 60 кг… объем грудной клетки… параметры… асфиксия… ярко выраженная клеточная недостаточность в области… печень увеличена в объеме… дисфункция шейных позвонков… смещение в сторону на расстоянии… ярко выраженная странгуляционная борозда… размер странгуляцион-ной борозды…»

— Что это такое? — Листки, зашуршав, с шумом выпали из ее пальцев.

— Как — что? Вы повеситесь!

— Я… повешусь?

— Разумеется. Прямо в этой комнате. Правда, здесь ли вас найдут, или работе, или в собственной квартире, я пока не решил. Для этого тоже нужно вдохновение.

— Вы меня убьете? — хрипло спросила Зина. — За то, что я не буду работать на вас?

— А вы на что рассчитывали? — Бершадов не улыбался. — На путевку в Ялту и талоны с усиленным питанием? Вы действительно считали, что выйдете из этой комнаты после всего того, что я вам сказал? Не падайте в моих глазах! Вы этого не достойны!

— Значит, убьете… — мертво произнесла Зина.

— Ничего подобного! — воскликнул Бершадов. — Вы сами убьете себя. Вот же протокол вскрытия, все подробно написано. Вы же знаете, какие мастера у нас работают. Кстати, все окружающие будут твердо уверены, что вы покончили с собой. А сгубила вас любовь к коньяку. Вы — алкоголичка. В ящике стола на работе у вас найдут пустые бутылки из-под коньяка. Много. Вы покончили с собой в приступе белой горячки. Вот, видите, здесь написано, что печень у вас увеличена — от алкоголя. Так что в памяти всех вы останетесь алкоголичкой-самоубийцей. Порочить репутацию мы очень хорошо умеем, вы это тоже знаете. Цапко, кстати, подтвердит, что из морга вас выгнали за пьянство. Спились, вы, кстати, тоже в морге. Там все спиваются. Это как дважды два.

— Но это же неправда… — глаза Зины наполнились слезами.

— Ну конечно неправда, но ведь это ваш выбор, — Бершадов откровенно издевался. — Вы можете позорно умереть повесившейся алкоголичкой. А можете еще пожить — между прочим, в свое удовольствие. И я сам, лично, подарю вам бутылку отличного французского коньяка!

Выбора не было. Крестовская поняла это с самого начала. Все внутри нее противилось такой отвратительной смерти, такому позору. Она подняла голову, встретилась взглядом с Бершадовым.

— Я согласна.

— Отлично! — сухо ответил он. — Отлично. Я знал, что вы передумаете. Все-таки я в вас не сомневался. Теперь дело за малым. Вот бумага. Пишите своим почерком. Я, Зинаида Крестовская, такого-то года рождения… Вот ваши паспортные данные, специально для вас записал, пишите их тоже… Согласна на сотрудничество со следственными органами ОГПУ-НКВД. Неразглашение информации гарантирую. Предупреждена об ответственности за нарушение государственной тайны. Обязуюсь выполнять все условия сотрудничества. Так… Теперь фамилию — полную. Теперь подпись. И сегодняшнее число поставьте — 9 февраля 1938 года.

Сложив расписку, Бершадов сунул ее в планшет. Туда же отправился и протокол.

— Протокол вскрытия, я, кстати, сохраню, — пояснил он, — для гарантии. На всякий случай. Хотя я твердо уверен, что теперь вы не передумаете. Я уже хорошо вас знаю.

Он поднялся из-за стола.

— Сейчас вас отвезут домой. На работу завтра можете не ходить. Отдохните, поспите. Сегодня и завтра официально вы находитесь в больнице. Ваши частые отсутствия всегда будут убедительно объяснены. Скоро вы получите свое первое задание. У вас, кстати, будет напарник. Надеюсь, вы сработаетесь, хотя он немного смешной… Мечтатель, романтик. Вы приняли правильное решение. Вам даже понравится, — усмехнулся он.

— Где же все-таки я нахожусь? — не выдержала Зина.

— Дом на Слободке. Видите, все в черте города. Это одна из многих наших агентурных квартир.

Снежно-белая лампа освещала стол в прозекторской так ярко, что можно было разглядеть мельчайшую трещину на металлической, блестящей поверхности. Знакомая обстановка морга теперь действовала угнетающе. Зина накинула простыню на труп, потушила лишнюю лампу. Отошла от стола. Сняла перчатки. Жесткая, сильная струя горячей воды ударила в жестяные стенки раковины. Зина подставила руки под воду, почти не ощущая ее температуры. И держала так до тех пор, пока у нее не помертвели кончики пальцев.

К своему удивлению, она справилась достаточно быстро, хотя делала все очень тщательно — так, как никогда не делала за время всей своей работы в морге. Вскрытия больше не доставляли ей интереса. Хотя это, последнее, конечно, было особенным.

Ей велели ничего не записывать. Поэтому она лишь аккуратно сложила в холодильник баночки с образцами тканей, которые собиралась отдать завтра Тарасу для анализа. Затем, выключив свет, вышла, оставив накрытый простыней труп на столе. Это тоже было велено сделать.

Зина не спешила сразу выйти во двор, сначала она зашла в бывший кабинет Каца и потянулась к его тайнику. Но ее ждало глубокое разочарование: кто-то обнаружил тайник, и он был абсолютно пуст. Кроме того, со шкафчика в стене сняли замок, и теперь все выглядело достаточно откровенно.

Бутылок с коньяком не было, как не было и старых документов, которые были отодвинуты в глубь шкафа. Как жаль, что она так и не удосужилась их рассмотреть!

Когда Крестовская вышла во двор, было уже темно. Закурив, она направилась к скамейке, стоявшей под тусклой лампочкой. Сжавшись, на этой скамейке сидел человек. Под мышку у него был засунут какой-то популярный журнал. Лицо его было бледным, застывшим, а глаза как будто смотрели в разные стороны. Это жалкое ощущение заброшенности еще больше усиливали его длинные светлые волосы, в беспорядке спадавшие на плечи.

— Вы уже закончили? — При виде Зины человек вскочил, и она вдруг почувствовала некое раздражение. А потому рявкнула зло: — Сядь! — и сама опустилась рядом с ним на скамью. Человек едва заметно поморщился: он почувствовал исходящий от нее запах — формальдегида и других медикаментов, используемых при вскрытии. Зина это поняла. Ну и пусть! Ей было на это плевать.

— Как звать-то тебя? — пренебрежительно спросила она.

— Мишка, э-э, в смысле Михаил, — ответил человек.

— Ну Михаил так Михаил, — хмыкнула Зина.

— Вы нашли что-то? — чувствовалось, что он боится ее. Но Бершадова он боялся еще больше. Зине он напоминал пойманную в капкан мышь с перебитым хребтом, которая, несмотря ни на что, пытается шевелиться.

— Да, нашла, — Зина посмотрела на него искоса, — этот мужчина не покончил с собой. Повесили уже мертвого, труп.

— Вот как! — пискнул человек, как-то враз сбросив с себя растерянность и заменив ее на удивление.

— Ну, собственно, все так и думали, — отрезала Зинаида, не желая вдаваться в подробности.

Все, что ей хотелось, только домой, спать. Она отвыкла от таких вскрытий по ночам. Но теперь все переменилось. Теперь требовалось ехать и обдумывать ситуацию, да еще, похоже, тащить за собой этого противного Михаила — Мишку. Зина со злостью отбросила папиросу и скомандовала ехать. Машина уже их ждала. В темноте еще более темная глыба с заглушенным мотором и потушенными фарами производила зловещее впечатление.

Зина села на переднее сиденье — рядом с шофером, Михаил — на заднее. Без слов шофер завел двигатель, машина тронулась.