Мыс Чёрных сов - Страница 13

Поставила кружку на стол. Затем, подумав, пересела на другой стул, прямо напротив Бершадова. Теперь это стало похоже на допрос.

— Как вы себя чувствуете? — повторил Берша-дов, рассматривая какие-то бумаги в планшете. Лицо его было сосредоточенным и серьезным.

— По сравнению с вашими арестантами — очень даже неплохо! — попыталась улыбнуться Зина.

— Пока вас никто еще не арестовывал, — Берша-дов неожиданно тоже улыбнулся. — Хотя вы, похоже, так этого ждали… А как думаете, за что мы могли бы вас арестовать?

— Вам видней! — буркнула Зина, чувствуя, что ступает на очень зыбкую почву.

— А что бы вы предпочли? — Бершадов откровенно издевался над ней. — Подрывную диверсионную работу, когда вы организовали бегство румынского шпиона и помогли ему перейти границу, или мелкое хулиганство, когда в пьяном виде вы принялись швырять камни в окна родственников своего бывшего любовника?

— Я так и знала, что это были вы! — воскликнула Зина и, поймав взгляд Бершадова, продолжила: — Ну это же из-за вас меня выпустили из отделения милиции, как будто ничего не произошло?

— Ну, глупо было бы отрицать, — снова улыбнулся Бершадов, и Зина снова ощутила, что он играет с ней, как кошка с мышью.

— Ну это же вы организовали мой перевод на кафедру в институте? Хотя я и не понимаю зачем.

— Верно. Потом поймете. Но раз уж мы так с вами откровенны, давайте говорить все! — Бершадов помолчал. — Именно я помог вам организовать бегство того самого румынского диверсанта!

— Вы? — задохнулась от возмущения Зина. — А вы-то тут вообще при чем?

— Неужели вы серьезно считаете, что я был не в курсе вашей мышиной возни вокруг границы в Болграде? Кто, по-вашему, спас этого оборотня-недоуч-ку? Неужели вы думаете, что это вы все смогли сделать? Я спас его, я позволил вам это провернуть! Просто он был больше не нужен. И я, я разрешил вам его спасти! Если он мне понадобится, я вырою его из-под земли. Но думаю, это будет не скоро. Так что можете не обольщаться — я знаю каждый ваш шаг, абсолютно все, что вы сделали или еще сделаете, — Бершадов насмешливо смотрел на Зину.

— И вы знаете, где сейчас находится Виктор, — задумчиво протянула она.

— Конечно, — усмехнулся он. — Но вам, разумеется, не скажу. А знаете почему? Виктор Барг вам не пара. Он трус.

— Не ваше дело! — вспыхнула Зина.

— Разумеется, не мое, — Бершадов пожал плечами. — Мужчина, который сбежал от женщины вот так, тайком, — трус и ничтожество. И факт есть факт: Виктор Барг оказался трусом. А вот вы — нет.

— Не понимаю, — Зина насторожилась.

— Собственно, для этого я здесь. Как вы уже догадались, все, что происходило с вами, не случайно. И вы находитесь здесь, в этом секретном месте, о котором никто не знает, потому, что я хочу сделать вам одно важное предложение.

— Какое еще предложение? — нахмурилась Зина.

— Сотрудничество. Я хочу предложить вам официальное сотрудничество с моим отделом. Секретную работу в органах НКВД. Сейчас мой отдел проходит реорганизацию. Теперь он будет базироваться в 1 отделе НКВД — официально это считается внешней разведкой. Но на самом деле мы будем заниматься совершенно другими, внутренними делами. Секретными расследованиями. Тем самым, чем вы с таким успехом занимаетесь без меня, — Бершадов улыбнулся. — Ведь это по своей личной инициативе вы влезли в секретный проект «Лугару», к которому вообще не должны были иметь никакого отношения. Да еще и пытались обвести вокруг пальца службу внешней разведки, организовав побег подозреваемого. Теперь я предлагаю вам делать все то же самое, но уже под моим руководством. Работать, так сказать, на благо страны. Официально вы будете числиться научным сотрудником на кафедре медицинского института. Преподавать время от времени с облегченной нагрузкой. Но кем вы будете на самом деле, буду знать только я. Мне нужны новые сотрудники, которые официально не будут связаны с карательными органами. Я выбрал вас.

Зина молчала, пытаясь осознать страшный смысл его слов. На самом деле в глубине души она уже ждала чего-то подобного, и это предложение не было для нее полной неожиданностью. Слишком уж странным было все, что происходило с ней. Бершадов напоминал ей паука, который цепко держит в паутине свою жертву, у которой нет ни малейшей надежды вырваться. И этой жертвой, застрявшей в паутине, стала она сама, Зина.

Готова ли она была к тому, что предложил ей Бершадов? Ей вдруг показалось, что она стоит на краю черной пропасти, пристально всматриваясь в разверстую у ее ног глухую бездну. На ум моментально пришла знаменитая фраза немецкого философа Ницше, которую когда-то давно она слышала от Андрея, несмотря на то что Ницше был запрещен: «Когда ты всматриваешься в бездну, бездна всматривается в тебя». И вот теперь бездна пристально всматривалась в нее и не отводила своего взгляда.

Все было просто: либо ты нападаешь, либо на тебя нападают. Все было четко разделено на две грани: нужно было быть либо с жертвой, либо с палачом. Если ты не палач, ты жертва. И наоборот. Третьего не существует. И как бы Зина ни пыталась, как бы ни рвалась из своей собственной кожи — третьего не дано.

— Я не хочу убивать людей! — вдруг воскликнула она с такой силой, что это испугало ее саму. — Не хочу доносить, не хочу отправлять людей в тюрьмы! Я не хочу убивать!

— Ну так и не убивайте! Кто вам это предлагает? — Бершадов насмешливо пожал плечами. — У вас даже оружия не будет. Оно вам вообще ни к чему. Я же сказал: меня не интересуют карательные органы! Никаких арестов и убийств. Меня интересуют результаты расследования и научные выводы. Вы снова будете производить вскрытия — чтобы узнать истину. Выводы, кстати, буду делать я сам.

— Так, чтобы отправлять невиновных людей на смерть? Подделывать выводы?

— Оборотень был невиновен? Я что-то подделал? — ехидно спросил Григорий.

— Это был психически больной человек.

— Психически больной убийца. Которого я арестовал. А вы, кстати, ему помогли! Но ведь надо было попытаться его остановить и спасти людей! Так кто больше виновен — я, стоящий на стороне закона, или вы?

— Это вопрос риторический… — запнулась Зина.

— А немецкий диверсант, вошедший к вам в доверие, чтобы найти архивы подземной секты, работающий на фашистов, это тоже вопрос риторический? По-вашему, плохо, что его остановили? Помешали шпионить, причинять зло, сеять вред…

— Нет, но…

— Вот видите! Здесь есть над чем задуматься. Так что все эти ваши сантименты — голословны. В реальности все происходит несколько иначе.

— НКВД — это машина смерти. Я не хочу быть связанной с ней, — упрямо повторила Зина.

— Как говорится, другой нет, — засмеялся Бер-шадов. — Но вам никто не предлагает участвовать в допросах, выбивать признательные показания, арестовывать. К вам это не будет иметь вообще никакого отношения!

— Чего вы от меня хотите? — В голосе Зины прозвучало отчаяние.

— Я уже сказал. Меня интересуют расследования. Выводы. Предотвращение диверсий. Мы будем заниматься такими делами, которые нельзя подвести к общей схеме. Тем, что очень отличается от всего известного и общепринятого. Как дело с оборотнем, к примеру. Где так тесно сплелись мистика, древние легенды и психическая болезнь. Наш отдел будет заниматься странными делами.

— Отдел? По принципу уничтоженного 9 отдела? — сразу сообразила Зина.

— Я рад, что в вас не ошибся! — усмехнулся Бер-шадов. — Так что вы мне ответите, после всех этих моих слов? Или вам нужно подумать?

— Не нужно подумать. Я уже готова ответить.

— И что же?

— Нет!

— Нет? — В голосе Бершадова зазвучала нескрываемая ирония.

— Нет, — твердо повторила Крестовская.

— Отлично! — вдруг рассмеялся Бершадов. — Я этого ждал. Честно говорю! Вы меня не разочаровали. Отлично!

— Что здесь отличного? — Зина вдруг почувствовала тревогу, которая очень ярко, изо всех сил запламенела в мозгу, даря ощущение такого первобытного страха, по сравнению с которым все остальные страдания могли показаться простым насморком.