Мятежный дом (СИ) - Страница 4

— Все когда-то случается в первый раз.

— Знаешь, ты про Шнайдера так не говори. Ты про него даже не думай так. Он никогда не врет, если дело касается людей и кораблей дома Рива.

Ран не отвечал, и Данг, решив, что утер ему нос, предложил закурить. Но когда они закурили, оказалось, что у Йонои в запасе есть слово-другое.

— Что ты знаешь об этой планете, Данг? Которую он хочет колонизировать?

— Ты смеешься, Флорд? — такую кличку получил Ран в среде уличных мальчишек. — Мы с тобой одну и ту же речь слышали?

— Ты неправильно слушаешь, Данг. Дом Рива не сократил армию и Крыло. И производство боевых морлоков не сокращается. Понимаешь? Данг, планета, о которой он говорил — обитаемая планета. Война, захват.

Данг помолчал, прикидывая, потом пожал плечами.

— Если это наполнит рты — будет здорово.

Он угадал: лицо друга снова потемнело.

— Данг… ты что, в самом деле готов свой рот наполнить чужой кровью?

— Это лучше, чем свои локти глодать.

Йонои поднялся, погасил сигарету и, допив пиво, положил пустой баллон в сумку.

— Пиратами вы были, пиратами и остались.

И пошел прочь.

— Ну и придурок! — крикнул Данг ему в след. Тот даже плечами не повел.

«Не пойду за ним», — решил Данг. — «Сколько можно за ним бегать. Сам скажет гадость, и сам же обижается».

Он закурил вторую сигарету от первой и остался угрюмо сидеть.

Уже два месяца Йонои-Суна был здесь. Уже наступила Осень Анат. А Данг все никак не мог разобраться в том, что же представляет собой его новый друг. Нет, он не был плохим парнем. Он хорошим был. Таким хорошим, что другой раз делалось страшно — неизвестно, чего ждать. Данг был уверен, что если полицейские попробуют что-то выколотить из него о делишках Сурков, то скоро обломятся. Но, с другой стороны, он встречался с полицейским, а не с кем-нибудь, а с самим Исией. И Дангу было страшно подумать, что будет с Йонои, если ребята об этом узнают. Да, он помог победить в драке с планетниками — это был славный махач и славная победа! Но какой же финт он выкинул перед этим — взял да и отослал своего морлока! У него, говорит, есть дела поважнее. Это какие же, интересно, дела для морлока могут быть важнее, чем прикрывать своему хозяину спину в махаловке?! А как до дела дошло, отцепил от пояса флорд — и как пошел колбасить одной рукотью, не активируя лезвие! Сам Данг был вооружен двумя шипованными кастетами, были у ребят дубинки и обрезки труб, а о ножах условились, чтобы их не доставать. Но планетники есть планетники — подлая шушера; и когда они увидели, что корабельные гнут, то повынимали заточки и ножи. Из Сурков никто не погиб, хотя многих крепко подрезали, а вот Сорока Разбойникам не повезло — одного замочили на месте, еще один умер от раны потом; Сорвиголовы потеряли троих да одного — Песчаные Черти. Из планетников тоже погибло сколько-то, башку там раскроили кому-то или сломали шею; но это не в счет, потому что корабельные дрались честно, как было условлено, без ножей. Ребята радовались, а Ран одернул их: чему радуетесь, дебилы? Несколько человек погибло, а из-за чего? Все равно район порта под свой контроль нам не взять. Как в воду глядел: через четыре дня Нешер и Яно встретились и договорились, что дилеры Яно никогда не будут ходить в корабельный город, а корабельные должны вернуть им глайдер-порт.

После общей драки всем пришлось залечь на дно. Один только Йонои продолжал спокойно ходить по всему Муравейнику, выполняя заказы клиентов и подыскивая запчасти для мастера — и его не трогали. Не трогали и Куна, таскавшегося за ним. То ли помог его бог, то ли кореш в полиции. И начала гулять легенда, что среди Сурков живет самый настоящий, без дураков, архат, святой. Сначала Дангу нравились эти разговоры. У Сурков резко сократилось количество проблем с планетниками, и на святость можно было прекрасно списать многие заскоки Йонои. Даже работу на мутанта и общение с цапом.

Но потом Данг понял, что за цветочками последуют ягодки и проклял свою глупость. Это постороннему и поверхностному взгляду может казаться, что между архатом и римским безумцем нет никакой разницы — и тот, и другой поступают, никого не спрашиваясь, как им понятно, и начхать, кто будет расхлебывать. Дангу вблизи было видно, что это не одно и то же. Например, архат не стал бы так привязываться к Тоно. Потому что одно дело — сострадать недоумку, и совсем другое — считать его таким же человеком, как ты сам (хотя даже самому Тоно понятно, что он не такой же: а ведь бедняга пальцы не умел на руке сосчитать!). Но самое плохое было то, что он ходил к гемам. К рабочим гемам порта, в аграрную секцию и в плавильни. По ночам. Все думали, что он ходит к бабе, но Данг однажды прижал Куна к стенке и вызнал правду — Йонои ходил в жилые бараки. Он заводил знакомство с одним-двумя, подходя к ним во время работы, а потом, когда смена кончалась, проходил в барак. Он был похожего сложения, и со спины в капюшоне его часто принимали за гема, а в лицо толком никто и не присматривался. Гемов пересчитывали, когда они приходили на работу, чтобы распределить по участкам, а по дороге обратно — нет, они ведь никогда не бежали. Разве что совсем старые и свихнувшиеся, так кому такие нужны.

И вот там, в бараках, Йонои грузил их своими римскими сказочками. Про какой-то народ, который держали в рабстве и про мужика, который вывел их прямо через море. У Данга сердце пошло в кишки, когда он узнал. Потому что архат ты или не архат — а это уголовка посерьезнее, чем раздевание машин или уличная поножовщина: этологическая диверсия, статья четыреста не помню какая. Приравнено к терроризму. Мама вечная земля, да что же это он делает! Еще и лето не прошло, а он уже отыскал самый дешевый способ оказаться на виселице!

Данг попытался вправить ему мозги, но ничего не вышло. Римское безумие, одно слово.

А заразно ли оно?

Данг впервые столкнулся с той разновидностью дружбы, которая молча требует. Прежде он рассматривал дружбу как средство выжить во враждебном мире. Ты подставишь плечо, тебе подставят… И дело делать, и веселиться лучше вместе. С Суной — было нечто большее. Данг как будто внутренне приподнимался, делался значительнее. В конце концов, у парня, который в одиночку командовал кораблем, бросил вызов Шнайдерам и сейчас вел против них свою маленькую войну, можно было кой-чему поучиться. Поэтому, хотя Данг и понимал, что Ран ненормальный, а отвязываться от него не хотел.

Он поначалу имел на Йонои виды — ему нужен был преемник на посту капитана Сурков. Элал был ненадежен, Тоно — ну, дебил и есть дебил, остальные — еще мелковаты. А самому Дангу пора приходила покидать уличную жизнь. Его звали в Итивакай, он мог стать профессиональным бойцом или пойти в армию, и на кого-то надо было оставлять банду. Но и тут получился облом: Сурки Рана не приняли. То есть, Тоно, Нышпорке и молчальнику Куну он понравился, а вот остальным — не особенно. Он тянулся к слабым, недоделанным, и они к нему — из таких хорошей банды не составишь. А сильных ребят — кроме самого Данга — он вроде бы избегал. Не из страха, нет, а по какой-то совершенно непонятной причине. С Элалом вообще возникла вражда, и если бы Ран больше времени проводил в банде, могло дойти и до ножей.

В общем, так и не вышло сделать из него нового вожака для Сурков. Но произошел в банде некоторый надлом, как уже было сказано — слабые потянулись к нему, и сложился маленький кружок, у которого были какие-то свои дела.

Выпереть его из банды Данг не мог — это нельзя было сделать просто так, вышибали только за страшные преступления — крысятничество, к примеру… Данг надеялся, что Суна не даст такого повода — и без повода сделать ничего не мог. В Муравейнике одиночки не выживали. Он не мог обречь Рана только за то, Ран был «странный» и тянулись к нему «странные».

Но вот сейчас, после этого разговора на связках гаса, ему пришел в голову еще один резон. Он даже удивился своей тупости. Ведь если Ран хоть на долю секунды прав — а он же сам о себе думает, что прав! — то Шнайдер планирует оккупировать имперскую колонию. А чью же еще? А ведь Суна — имперец, и не забывает об этом. Он-то, небось, продолжает жить в состоянии войны, и то, что он дружит с Дангом, может, совсем ничего для него не значит…