Мятежник и аристократка - Страница 5

– Это тебя не касается, – слова, как пощечина. Она снова взялась за ручку, не услышав извинений. А ведь они ей так были нужны, и он был нужен… Но вместо это она для него лишь личный секретарь и хороший друг. – Ты же помнишь, что я просил никому не рассказывать о бумагах?

– Помню… Что ты задумал? Тебе мало, что ты нас притащил в логово врага и…

– До свиданья, Клара. Дверь закрывается с другой стороны.

Кристоф отвернулся к окну и громкий хлопок двери оставил без внимания. Он собирался сделать историческое событие, которое либо превознесёт его до уровня бога, либо смешает с грязью. Но вместо того, чтобы переживать о карьере, он думал о том, как не сдержался и снова пришел ночью к Ив.

Не устоял перед соблазном и поцеловал её через зеркальное отражение. На его губах до сих пор чувствовался её вкус. Он прокручивал в голове момент близости снова и снова, словно понравившуюся песню. Нет. Нет. Нет. Ему нельзя так поступать! Иначе он всё испортит. Морок все испортит… Все, что выстраивал многие годы. Но в который раз он нарушал тысячные обещания не видеть её и не приходить в её спальню… А вот сегодня ночью ещё и поцелуй… Закрыл глаза, воскрешая в памяти приятные моменты.

В кончиках пальцев начало покалывать, в глазах темнеть, смещая привычную картину мира. Кристоф несколько раз моргнул, приспосабливаясь к зрению Ив.

Как странною. В такое время она обычно спит…

Ив сидела на краю кровати, рассматривая своё отражение в трельяже. Её длинные волосы заплетены в растрепанную косу, а вместо повседневной одежды – черное вечернее платье. Она смотрела в отражение, о чем-то задумавшись.

Фокус зрения переместился с зеркала в сторону. В полумраке Ханс медленно приближался к Ив. Он расстёгивал пуговицы на рукавах, затем на самой рубашке. Ив закрыла глаза, когда Ханс поцеловал её, прижимая своим телом к кровати.

Кристофа ударило током. Ярость нарастала с каждой секундой наблюдения глазами Ив. Тем временим она продолжала целовать Ханса, а его рубашка уже давно валялась на полу.

Ив повернула голову к трельяжу, и картина перед глазами Кристофа появилась во всех деталях.

Полуобнаженная, в одном черном белье, она лежала на кровати, обнимая голые плечи своего мужа. Ханс целовал её шею, спускаясь ниже. Она закусывала нижнюю губу, млея от ощущения его языка на своем теле.

Кристоф внутренне взорвался. Морок кричал: «Убей его! Сейчас же! Чтобы никогда не прикасался к ней!». Эмоциональный всплеск прогнал видение. Но что для него какое-то видение?

Кристоф закрыл свои глаза и снова очутился в спальне Ив. Супруги продолжали свою сексуальную игру, не замечая невидимого посетителя.

Он подошёл ближе, нависая над ними. Он знал, как его убить. Он так давно об этом мечтал, прорисовывая каждый миг этого преступления. Кристоф собственной рукой вырвет у соперника сердце.

Морок требовал крови. Кристоф сконцентрировал в руках всю магию, что у него была, и замахнулся… Но в последний момент Ив открыла глаза и пристально посмотрела на то место, где стоял Кристоф.

Кристоф замер. Ему показалось, что Ив видит его, настолько был пронзителен её взгляд. Но ему лишь показалось. Однако этого секундного смятения было достаточно, чтобы Кристоф усмирил вырвавшегося на свободу демона.

Ив протяжно застонала, а руки Ханса уже снимали с неё нижнее бельё.

Не-е-е-т. Кристоф не мог оставить это просто так…

Он подошел к трельяжу и со всей силой толкнул его. Зеркало с оглушающим грохотом упало, разбилось на миллион стеклянных осколков. От резкого шума Ив и Ханс вскочили, не понимая, что произошло.

Кристоф торжествовал. Довольный своей проделкой, вернулся в свое тело. Сегодня у них точно не будет желания довести начатое до конца. А завтрашний день уже многое изменит.

Спина дико болела, сказывалась бессонная ночь на жёстком диване. Инстинкт самосохранения не давал мне переступить порог спальни, где ещё несколько часов назад странным образом с грохотом разлетелось вдребезги огромное зеркало.

Теперь я была уверена, что поцелуй и разбитый трельяж – не проделки домовых. Домовые никогда не наносят ущерб своему дому. Я даже на несколько секунд позволила паранойи захлестнуть себя, поверив, что произошедшее – акт запугивания Ханса, советника королевы. Враги подобрались к нам слишком близко.

Ханс не имел сильной волшебной силы, да и я могла только исцелять, но королевский маг укрыл «ветвями белладонны» всех приближенных к Его Величеству – нас невозможно найти и магически на нас повлиять. Но два инцидента подряд говорили об обратном, и оппозиция до нас всё-таки добралась.

В комнату вошел Ханс, у него был такой же взъерошенный вид, как у меня.

– Я сегодня поговорю с королевским магом. Возможно, удастся позвать его домой, чтобы он взглянул на зеркало.

– Ты тоже думаешь, что это мог сделать кто-то с материка?

– Я ничего не думаю. Просто будь осторожней. А с остальным я попробую разобраться.

– Постараюсь, – я легонько поцеловала мужа в губы.

Было тревожно на душе, но я всё же собиралась на дежурство. Помимо головной боли, настроение портило то, что сегодня я должна дежурить за Педерсена в амбулатории для взрослых. На удивление, Мариса сегодня притаилась, и кроме речи о том, что враги нас нашли и нужно бежать, я больше от неё ничего не слышала.

Как и предполагала, рабочий день меня затянул, череда взрослых раздраженных пациентов не только отвлекала, но и выводила и без того шаткого равновесия. Как назло, Ханс не отвечал на мои звонки, словно намеренно испытывал моё терпение.

Под конец дежурства я была морально раздавлена, и чтобы не сорваться на окружающих, забилась в дальний угол ординаторской, заполняя больничные карты. На мгновение я оторвала взгляд от документации и посмотрела в окно. Хлынул дождь. Погода вторила настроению!

– А ты зонт оставила дома, – наконец отозвалась Мариса, – Чем твоя голова сегодня забита?

– Я не боюсь намокнуть. Такие, как я, не болеют, – ответила резче, чем нужно.

Я снова позвонила Хансу. Нарастало беспокойство, что с ним что-то произошло, что оппозиция перешла от запугиваний к решительным действиям.

В коридоре клиники послышались необычная суета и взволнованные разговоры персонала. Я попыталась снова погрузиться в работу с документами, чтобы быстрее пролетело время, мечтая переступить порог нашей квартиры и убедиться, что с Хансом всё в порядке. Ощущая моё состояние, Мариса притихла и замерла.

Я выводила каллиграфическим почерком запись в очередную историю болезни, как моё уединение нарушил наглый мужской голос:

– Доктор, мне нехорошо, вы должны мне помочь.

Не поднимая взгляд на наглеца, зашедшего в комнату для персонала, ответила:

– Обратитесь в приемной к медсестре, она вас оформит.

– У меня сердце болит, – словно не слыша моего ответа, продолжал мужчина.

– Тогда вам этажам выше, в кардиологию.

– …сердце болит от любви.

Посетитель озадачил, но его присутствие раздражало. Я не поднимала на него глаз, давая понять, что он мне мешает:

– Значит вам на седьмой этаж, в психиатрическое отделение.

Пациент сдавленно рассмеялся. И я оторвалась от истории болезни.

Высокий, темные волосы, слегка заросшее щетиной лицо, глаза почти черные, взгляд пронзительный, будто видит меня насквозь. Поверх костюма больничный халат. Передо мной вылитый Кристоф Йенсен. Один в один!

Я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди, вбросила взгляд на настенные часы и поняла, что моё дежурство уже десять минут как закончилось. Молча встала из-за стола, игнорируя недоумённый взгляд мужчины, сняла больничный халат и переобулась.

Посетителя поразила моя реакция на него, но я второй раз на подобный розыгрыш покупаться не собиралась – этот гадкий Педерсен уже разыгрывал меня в прошлом году, приняв облик королевы. Но больше ему не удастся обвести меня вокруг пальца.